Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды

— Мы для того сюда приехали, чтобы ты посмотрел на эту тюрягу? — возмущенно и вместе с тем разочарованно спросил Куфальт.

— Захотелось еще разок взглянуть на нее, вспомнить старую жизнь, — хладнокровно заметил Бацке. — Хорошее было времечко, не то, что сейчас…

— Ну знаешь ли, не тебе жаловаться: у тебя куча денег и ты еще стонешь…

— Зайдем с другой стороны. Я покажу тебе столярную мастерскую, где я тогда работал.

Куфальт поплелся за ним.

— Видишь, там, вдалеке? Это она! Прекрасная мастерская, скажу я тебе, мастерская что надо, не такая развалюха, как у пруссаков.

Куфальт с интересом слушал его.

— Я там делал шкафы с жалюзийными решетками, — мечтательно произнес Бацке, разглядывая свои ручищи. Теперь они были ухоженные, наманикюренные. — Знаешь, мне это нравилось, Вилли, сделать шкаф так, чтобы решетка не цеплялась, чик — и шкаф открыт, раз — и закрыт! — Куфальт слушает, Бацке углубился в воспоминания. — А еще мы как-то делали для директора встроенные шкафы. Я мог ходить в его особняк. Подожди, мы обойдем кругом, я тебе его покажу.

Они пошли кругом.

— Надо же, — недовольно произнес Бацке. — Отсюда шкафов не видно, но я тебе скажу, здорово получилось. А еще директор купил себе старинную мебель, носился с ней как дурак с писаной торбой. «Зайдите как-нибудь ко мне, Бацке, — говорит он мне. — Взгляните-ка, что за старье я купил, сможете отремонтировать?» — И, глубоко вздохнув, Бацке продолжал: — А я мог починить все что угодно: испорченную мозаику, всякую рухлядь — я все чинил, и как чинил!

— Ну и что? — с неприязнью спросил Куфальт. — Ты ведь всегда можешь туда вернуться, раз там было так хорошо. Они тебя бесплатно привезут с Давидсвахе, а нам из-за этого не стоило столько денег на дорогу тратить.

— Ах вот как? — произнес Бацке, зло посмотрев на Куфальта. — Ты так считаешь? Да? Ты просто дурак, Куфальт, вот что я тебе скажу!

Сказав это, Бацке повернулся и быстро зашагал прочь. Обошел тюрьму раз, другой, а Куфальт молча семенил рядом, дрожа при мысли, что лишился милости столь могучего покровителя.

— Делай что хочешь, — внезапно произнес Бацке. — У меня на сегодня больше нет никаких планов. Пойду-ка я домой.

— И я, — подхватил Куфальт, — я тоже.

Так они и шли весь долгий путь вместе, и Бацке не брюзжал всю дорогу, нет, они вели вполне пристойную беседу. У них было, что вспомнить, и можно было всласть посмеяться над всеми проделками и над болванами, которых удалось провести: над охранниками и арестантами.

А когда Куфальт выкурил свои десять сигарет, Бацке подарнл ему еще пять.

— Но их тебе должно хватить.

Когда они наконец очутились в городе, Бацке на секунду заколебался, увидев закусочную, а затем предложил:

— Ну ладно, пойдем поужинаем, я заплачу.

— Большое тебе спасибо, Бацке, — сказал Куфальт.

Ресторанчик, в который они зашли, широкой известностью не пользовался. Он был скорее похож на прокуренную, грязную пивнушку в квартале Трущоб. Но еда была вкусная и пиво доброе, и Бацке, наконец, спросил:

— Так что же, Вилли, ты и впрямь хочешь пойти на дело?

— Смотря какое, — наевшись до отвала, произнес Куфальт.

— Я кое-что разузнал, — сказал Бацке.

— Что именно? — спросил Куфальт.

— Банк, — отвечал Бацке.

— Там без пушки нечего делать, — со знанием дела произнес Куфальт.

— Ты что, сдурел? Налет!.. — возмутился Бацке.

— А что ж тогда? — спросил Куфальт.

— По средам и субботам, — оглядевшись вокруг, зашептал Бацке, — туда приходит старуха и забирает шесть-восемь стольников. С этими деньгами она идет через полгорода в лавку на Вандсбекершоссе. — Пауза. — Ну что скажешь?

Куфальт скривился.

— Не так это просто.

— Все очень просто, — заявил Бацке. — У Любекских ворот один из нас врежет ей хорошенько, другой вырвет из рук сумку, один побежит направо, другой — налево.

«Чушь, — решил Куфальт. — Смоется с деньгами, а меня сцапают». А вслух говорит:

— Не понимаю, у тебя бумажник битком набит деньгами.

— Перестань болтать о моих деньгах! — в ярости кричит Бацке. И, успокоившись, продолжает: — Значит, не хочешь? Есть еще люди, которые пойдут.

— Нужно подумать, — говорит Куфальт.

— Завтра суббота, — напоминает Бацке.

— Да-да, — задумчиво тянет Куфальт.

— Значит, нет? — переспрашивает Бацке.

— Я не знаю, — колеблется Куфальт. — Мне это кажется немного глупым.

— Почему глупым? Без риска ничего не бывает.

— Но нельзя за такой мизер так рисковать. Я не хочу снова получить срок.

— Так или иначе ты его получишь, — задумчиво говорит Бацке. И после паузы добавляет: — Если я захочу.

— Это как же? — озадаченно спрашивает Куфальт.

— Тебе не кажется, что у этого официанта дурацкий вид? — говорит Бацке, чтобы отвлечь его.

— Это почему же я получу срок, если ты захочешь? — упрямится Куфальт.

— А ты не хочешь расплатиться с официантом? — неожиданно хохочет Бацке. — Я дам тебе одну из своих денежек.

— Твоих денежек…? — Глаза у Куфальта округляются.

— Ты что, до сих пор ничего не просек? — хохочет Бацке. — Они ж фальшивые, деньги, дореформенные, вот так! А он взял и купил на них пятьдесят сигарет!

И тут в памяти Куфальта всплывает недавняя сцена: сморщенная, сбитая с толку старуха с тонким голосом, роженица в задней комнате, может быть, это их последние деньги: какой опасности он себя подвергал? Бацке спрятался в переулке, негодяй, гнида! А если бы в лавке был продавец, любой продавец, будь он чуть повнимательнее, и Куфальт уже давно сидел бы в полиции с перспективой получить хорошенький срок.

А Бацке хохочет прямо ему в лицо, этот подлый мерзавец, прячет сдачу и даже не делится…

— Бацке! — возмущается Куфальт. — Я немедленно…

— Официант, получите с моего приятеля! — кричит Бацке, хватает свою шляпу и, прежде чем Куфальт успевает возразить, исчезает.

Куфальт платит три марки восемнадцать.

Остается семь марок пятнадцать.

5

В этот суматошный роковой субботний день Куфальт проснулся рано-рано. Он лежал в постели и думал. Лежал в грязной, запущенной комнатенке, на сбитой перине, где до него, вероятно, спали сотни мужчин, одни или с женщиной, потому что старая Дюбель ничего против не имела, наоборот, это только поднимало ей настроение. Он выглянул в окно, должно быть, уже рассвело, но в маленький квадрат дворика размером в несколько метров почти не проникал свет. Внезапно он почувствовал, что на улице светит солнце. Он не видел света, а только ощутил его.