Кто поверит эху? - Часть 4

Ах ты... рыба изворотливая, неожиданно тепло подумал Кэраи. Кто же изобрел этот трюк с браслетом - старший, подтолкнув сына, или тот сам? Так или иначе, ничего непоправимого не прозвучало, навострившие уши выводов сделать не успели, а предложенные деньги... интересно, можно ли их расценивать как взятку господину генералу? Почему-то этот богатейший Дом, вечно сидящий в своей норе, вдруг сделал ставку то ли на самого Кэраи, то ли на обоих братьев сразу, если все-таки не передерутся.

Ну, спасибо. Причем от души.

Генерал выглядел так, словно уже находился там, в крепостях, и ненадолго вынырнул из сражения. Не было на нем ни крови, ни копоти, и в руках не блестел клинок, но война все равно стояла рядом, держала над его головой свое знамя.

– И давно ты с ними сговорился?
– неожиданно ровно спросил, и даже далеких раскатов грома в голосе не прозвучало.

– Насчет чего?
– спросил с видом полной невинности.

– Насчет денег. И почему они, черви драные, до сих пор ускользали... Порой я думаю, что одна реальная власть и сила - не так уж плохо. Никаких тебе местных богачей. Захотел - дал денег, не захотел... Еще лучше в прежние времена. Надо - пошел и забрал.

Даже на расстоянии чувствовалось, какой жар от него исходит. Не заболел ли? Очень неприятно усмехнувшись, Тагари спросил:

– Интересно тебе, что за послание принесла столичная почта? Шпионы ведь не расскажут об этом.

Разумней всего показалось молча кивнуть.

– Это пока не приказ. Бывший друг юности уведомил, что господин военный министр Яната почти уже добился назначения на мое место некого своего родича.

– А ты что ответил?

– Пусть катятся в задницу. Если сюда пришлют человека, верну его обратно в упакованном виде. На первый раз - живым. А если сразу направят с войском, то здесь будет гореть каждая деревушка.

Тагари витиевато выругался. Покосился на брата:

– Я тебе по-прежнему не доверяю. Но если ты все-таки ни при чем... Мне нужно одолеть Мэнго, тогда не рискнут сместить победителя. Эту землю я никому не отдам. Придумай, как сделать, чтобы все, кто может держать оружие, захотели сражаться, - все те, кто бегут сейчас. Я могу набрать людей, могу заставить драться, но победить они должны сами. Ты не веришь в знамения и приметы - так используй их, сочини сам, что угодно, лишь бы ополченцы сами пошли ко мне. Моих солдат, верных, не хватит.

Почему-то вот именно сейчас, заговорив о сражении, Тагари уже не выглядел грозным и устрашающим. Мрачным был, это верно, но привычно уже - с начала осени он и не улыбнулся ни разу. Незримое кроваво-угольное знамя над головой померкло; не то серьезная угроза, не то нежданное денежное подспорье заставило вспомнить родство.

Кэраи глянул на старинный меч - отсюда, с расстояния в десяток шагов, лезвие кажется тускло-красным, так отражается на нем свет от занавеси. Тагари снова заговорил:

– Думай, запускай своих шпионов, пусть они отправятся во все уголки. Мне нужно, чтобы это было сделано как можно скорее. Поднимай легенды, все, что угодно, - повторил генерал.

Одну легенду ты собственноручно пришиб, подумал младший. Вот бы кого сюда - он управлялся с людскими страхами и чаяниями, как гончар с хорошей глиной. Неожиданно мелькнула веселая мысль - даже если Энори и впрямь воскресший нелюдь, как уверяла та красавица, сейчас точно не позвать на помощь: если вдруг и ответит согласием, потом лет сто расхлебывать. И не расплатишься... таким ведь не деньги нужны.

Вспомнилась отчего-то давняя встреча возле ущелья, там, где строили мост. Как Энори встречали рабочие, с какими лицами! Не надо никаких флагов, хвалебных возгласов и внешних знаков почтительности. Если солдаты хоть на треть так верят своему полководцу и любят его, он сможет завоевать полмира.

**

Спускаясь по ступеням дома Таэна, Хоиру Иэра, хлипкий, разряженный, самого еле видно под золотым шитьем, поравнялся с Тори и возвел глаза к небу:

– То, что господина Аори Нара сегодня не было между нами, это и вправду такая печаль. Надеюсь, он поправится. Все же один из столпов провинции, не какая-то мелкая сошка, имя которой назавтра не вспомнят - вы же со мной согласны?

Тварь изворотливая. И сыночек сзади стоит, с постным видом поправляет браслет - застежка, видимо, уже починилась. Сама.

Догадалась эта семейка или пытается укусить наудачу? Тори не даст им повода для радости.

С лицом еще более постным, чем у собеседника, он рассыпался в сожалениях и пожеланиях больному скорее снова стать в их ряды. Распрощались. Остановился во дворе у носилок, поднял голову, приоткрыв рот - что-то защемило в груди, пить захотелось. Может, хоть снежинки, попав на губы, утолят жажду.

– Домой.

Тяжесть в груди не отпускала, будто каменотес трудился под ребрами. Так знают или не знают? Всегда был хорош в этих играх, мог одолеть любого. Но сейчас все как-то особенно муторно. И столько усилий напрасно, и посол все это время поддерживал Нэйта. Провели, как деревенского дурачка.

...Он был тогда в отчаянии и очень напуган. Одно дело устранить ту самую мелкую сошку, другое - собственноручно подсыпать яд главе равного по значению Дома. Но Аори Нара уже загорелся расследованием, этот человек не умел останавливаться на полпути. В молодости он возглавлял Северную крепость, вершину Ожерелья. Его настолько боялись бандиты, и хинайские, и рухэй, что покидали деревню, ничего не тронув, едва лишь узнавали о приближении отряда Аори.

Но так сложилось - он умрет не от меча или стрелы, а от болезни, вызванной ядом. А все потому, что иначе смерть бы взяла весь Дом Аэмара, мужчин уж точно всех. Тори спасал не только и не столько себя, сколько сына. И вот, судьба все равно отняла его. А вот Аори пока еще жив...

Было понятно - сильный организм сумел победить отраву, иначе трех дней бы хватило, отправить его к предкам. Но, видно, яд потянул за собой что-то другое, и лекари не обещают хорошего.

Слишком много волнений было, и вечер Тори выбрал провести с семьей. Знал: решения лучше принимать на ясную голову, и желательно в добром здравии. А враги только и ждут, как он забеспокоится и допустит ошибку. Нет, сегодня только семья.

Пошутил с младшими с дочками, поиграл в "Цветок дракона" с Майэрин - девочка вот-вот и обставит отца, не зря позволял ей столько читать. Обсудил с женой городские сплетни. И вот уже она ушла на свою половину, и почти все огни в доме погасли, а он все сидел за столиком подле кровати, не ложился. Тяжесть в груди никак не отпускала. Передвигал фишки по неубранной игровой доске. Прислушивался напряженно.

Чутье на опасность у Тори было - другим на зависть. И сейчас очень уж не нравился ему вечер, половинка луны в приоткрытом окне поблескивала металлом, и во рту был привкус не то железа, не то яда - того, подлитого в питье...