Кто поверит эху? - Часть 4

**

На совет в Хинаи приехали командиры всех крепостей, кроме глав Трех Дочерей и двух верхних Ожерелья - Черностенной и Северной, от них прибыли заместители. Ах, нет, еще один не явился...

– Командир Сосновой, глубокоуважаемый Таниера передает нижайшие извинения за свою болезнь...

– Знаем мы, чем он болен, - послышался голос.
– Как завести себе молодую красотку, так для этого он в силе... Такая, говорят, ягодка, все при ней. А жена скрипит зубами со злости.

– А может, его красотка и умотала?

Смешки раздались.

Созывался общий совет, не военный - поэтому и крупнейшие чиновники Хинаи были здесь. Тори Аэмара впервые не улыбался на подобном сборище, и выглядел плоховато, бледный чуть не в зелень. Понятно, с чего. Но не очень ясно, почему он так мрачно поприветствовал двоих Иэра, старшего, Хоиру, и младшего - не оттого же, что, хоть оба Дома потеряли сыновей, у Иэра все-таки остался наследник?

И вот опять большой зал в доме Таэна, впервые за многие месяцы полон людей: справа железо, коричневая жесткая кожа, медные бляхи; слева многослойный тяжелый шелк. Справа сидят на отведенных местах военные, слева те, чье оружие кисть. Тот самый торжественно-красный зал, сейчас полыхающий, залитый солнцем, и древний меч на подставке... сможет ли Кэраи воспринимать его так, как привык с детства, или всегда теперь будет вспоминать о трещине, разделившей братьев? И меч... словно это он разрубил пол между ними.

Тагари молчит. Хмурится, но выглядит спокойнее, чем в последние дни. Сидит, опустив на подлокотники тяжелые руки. Солнце стекает по железным пластинам доспеха. Две недели, выданные младшему брату, еще не истекли, и на совет вынужден был его пригласить - до того, как прозвучит окончательное решение, нельзя показывать семейный раздор посторонним.

Хотя что тут показывать, все у старшего на лбу написано. Остается сохранять полнейшую невозмутимость, встречать любопытные взгляды с легкой улыбкой уверенного в себе человека. Четверть часа назад Кэраи выслушивал учтивые приветствия прибывающих, отвечал им - благожелательно, кому несколько свысока, кому почти на равных, а сейчас придется только слушать, смотреть и ждать. Тоже немало. Говорить же... любое слово может сыграть против него самого.

Все также молча Тагари указал, кому говорить - первому, за ним второму, и дальше.

Согласие было полным - никто не сомневался, что в середине или даже начале апреля начнется наступление. Подставу с оружием во многом поправить удалось, хоть и не до конца - мастера все-таки были людьми, а не сказочными умельцами. А вот с продовольствием туго - крестьяне и без того пострадали от наводнения, у них сейчас отбирали по сути последнее. И как прожить весну, неизвестно. То, что еще можно было употребить в пищу, но для воинов не годилось, раздали желающим...

– Но эти скоты неблагодарные не больно-то рады, хотя могли и вовсе не получить ничего, - сквозь зубы сказал командир Глядящей Сверху, Атога.

Все-таки очень он походил на Тагари, словно родной дядюшка, только ростом не вышел, и полнее был, кряжистей. Свирепая мощь. Жаль, что он выбрал себе Нэйта в друзья, думал Кэраи.

Сам так и молчал, только смотрел и слушал. Делал вид, что просто сказать нечего.

Командир Срединной, Асума, одними уголками губ улыбнулся ему. Помнит прежние разговоры и договоренности. Тут же сухое лицо командира вновь лишилось и намека на выражение. В свою очередь получив слово, он, поклонившись, отметил: если понадобятся ополченцы, придется действовать силой, особенно в северных областях. Сам народ не пойдет. Обвел глазами глав крепостей Ожерелья - возразят ли? Только согласное гудение было ему ответом.

Провинция Ханаи напоминала неровную четверть круга, правую верхнюю. С севера и северо-востока ее прикрывали горы Эннэ, с запада - Юсен. Сейчас на севере стояли войска Мэнго, на востоке У-Шена. Ударят, скорее всего, одновременно, только вот пока неясно, где захотят прорвать Ожерелье. Разумней ближе к северу - если что, легче помочь друг другу. Но тогда и войска провинции выступят единой силой.

Хотя отряды У-Шена - внизу Ожерелья, могут напасть и оттуда, попытаться захватить Осорэи. Отчаянной смелости шаг, но молодой полководец на это способен. Только средние земли им не удержать. Все разорят и уйдут, если не придет подмога. Ради того, чтобы навсегда укротить независимую провинцию, даст ли У-Шену это сделать Столица?

– Я бы не тратил силы, - сказал пожилой темный глава Тай-эн-Таала.
– Они могут надолго взять себе часть северных гор, зачем терять людей? Думаю, Ожерелье прорвут в верхней части. Племянник постоит тут, не давая расслабиться нам, а потом поспешит на выручку дяде.

– Подниматься значит терять время. Сейчас У-Шену прямая дорога к середине провинции. Он не удержит ее, но...

– Разграбит? Ему не дойти до богатых городов, самого окружат - а в бедных деревнях брать сейчас нечего.

– Всякий хлам и отбросы поставляли во все северные крепости, это неспроста. На нижний конец никто нападать не будет, - перебил Асума, не дожидаясь позволения говорить.

– Но если это лишь способ отвлечь...

– Слишком дорогой способ!

– Верно, - голос Тагари впервые за совет раздался над залом, прокатился ветром, пригибающим травы к земле.
– Тот, кто выбрал его, знал, куда будет направлен удар... и позаботился также о том, чтобы лишить оружейников их главы. А сам, чтобы уйти от подозрений, на эти дни сделал вид...

Воздух в зале сгустился до невозможности, в него будто подмешали глину и камни. Даже те, кто ничего не понял, напряглись. У одних на лице был страх, у других горячее любопытство. Звон раскатился по залу, отразился от стен и потолка.

– Простите мою неловкость, - напевно, с глубоким поклоном произнес один из Иэра, младший, тенью сидящий за отцом.
– Я не доглядел - отломилась застежка браслета.

Хорошо отломилась, от души; серебряное зарукавье откатилось к стене и ударилось о напольную вазу. Кэраи быстро глянул на Тори - тот был даже и не бледным уже - нежно-зеленым, в цвет их родового флага и молодой травки. А Тагари смотрел в пол и не шевелился.

– И я прошу прощения за неловкость моего сына, - поклонился старший Иэра.
– Он, получив столь важное приглашение, так опозорил семью и больше не может здесь оставаться.

И, дождавшись, когда торопливый слуга покинет зал, унося безделушку, а шаги его и сына стихнут в коридоре, продолжил:

– Принимая к сердцу тяжесть сегодняшних новостей, я просто не могу остаться в стороне, и с глубоким сожалением, что не сделал этого раньше, предлагаю денежную помощь от нашего Дома.

Судя по кислым лицам еще нескольких богачей, подобное предложение их не порадовало. Теперь и им придется раскошелиться, чтоб прослыть патриотами.

Совет закончился, когда прозвучали все мнения, и, повинуясь кивку Тагари, слуга ударил в гонг. Медный тягучий звон проплыл по залу, словно стирая следы недавних голосов.

Кэраи тоже направился было к выходу - вряд ли брат захочет с ним сейчас разговаривать. Уже в коридоре был, но прозвучало негромкое "Останься". Негромкое, но отлично слышное - все-таки голос у брата был поставлен отменно.

Не успев еще вернуться в зал, увидел рядом с собой обоих из Охряного Дома. Обменялись поклонами - у Иэра длиннее и глубже, как по рангу положено, только глаза уж чересчур понимающие. Особенно у отца почтенного семейства.