Кто поверит эху? - Часть 4

Радуга - предвестник удачи, это с детства знает любой. Муху она окрылила; так и смотрел бы, не отворачиваясь, но пришлось повернуть, скальная стена заслонила пестрый небесный мостик.

А еле видная тропа петляла, петляла...

Вскоре выбежал на дорогу, по которой из монастыря шел, и с которой сбился. Не обмануться - вот те самые ели-двойняшки, вершины у них приметные, будто друг с другом шепчутся. Солнце уже опустилось за них, ели стояли черные. Еще немного, и смеркаться начнет. В темноте будет куда страшнее, и снова можно сбиться с пути.

Дорога вышла к обрыву, начинала спускаться, огибая гору.

– Куда ты идешь?
– прошелестело сзади; Муха резко обернулся; какой-то человек стоял у склона, возле одной из елей; ветви скрывали лицо. Неблизко стоял, шагах в десяти, но веяло от него угрозой, и мальчик, решив не вступать в разговор, со всех ног припустил по дороге.

Холодные пальцы обхватили его запястье, мальчишка попытался вырваться - не тут-то было. Задыхаясь, он пытался сопротивляться - но боль в вывернутой руке не давала этого сделать, да и сил не осталось, все потратил в пути. Ощутил себя слабее котенка. Махнул ногой раз и два наудачу, надеясь попасть в того, кто держит - толку-то...

Гордость не позволяла кричать; а может, это разумней было бы, поднять шум?
– промелькнуло в мыслях.

Неожиданно его отпустили; едва не упал на траву, рукой шевельнуть не мог. Поднялся, покачиваюсь, обрыв был совсем рядом.

– Я спросил тебя, куда ты идешь?

Только сейчас, повернувшись, он смог увидеть того, с кем говорит... хотя нет, не его - только глаза. Угольно-черные, страшные, как яма для могилы на пепелище.

– Можешь не отвечать. Я знаю.

Затем перестал видеть эти глаза, человек отвернулся - и Муха ощутил, что летит.

**

Сверчки спорили друг с другом по обе стороны дороги, половинка луны светила достаточно ярко, чтобы человек с острым зрением четко видел пучки травы на склоне. Холодно было после дождя, хоть днем солнце уже пригревало. Звездная сеть раскинулась на все небо, и от нее тоже веяло холодом.

Лиани вслушивался в голоса леса, но часть его сознания была занята другим. Исчезновение следопытов, тревога, охватившая всех в крепости, странные звуки, слышанные одним из крестьян - будто перекликался кто. Поспешил рассказать на заставе, где был Лиани с проверкой. Сам туда вызвался, чтобы отвлечься, и с разведчиками пошел сам. Не должен бы, но уже столько раз нарушал порядки; а в лесу он как дома. Не бесполезен. Эх, не застава тут, одно название. Давно уже для вида, чтобы задерживать путников, предупреждать о них в Сосновой, если что.

И вот он в дозоре, пережидает ночь, чтобы утром двинуться дальше - в темноте следов не увидишь. Где-то неподалеку, ближе к границе с Мелен, живет сестра. А еще ближе - монастырь, где он оставил Нээле. Тревожно за них.

Все чаще снился дом, братья и сестры, и младшие, и старшие, которые уже завели свои семьи - будто бы все под одним кровом, как когда-то. Сны не были ни тревожными, ни особо радостными - просто жизнь, и просыпаться каждый раз было странно, словно ему добавили несколько лет или, напротив, стерли их из прошлого.

– Тут кто-то прошел... точнее, бежал.

Начали спускаться по склону.

– Посмотри-ка туда!
– шепнул ему один из дозорных. В траве на склоне, почти у подножия, лежало что-то темное.

– Осмотри все наверху, а мы спустимся, - распорядился Лиани.

Находка оказалась совсем уж печальной. Мальчик лет десяти, бедно одетый; еще дышал, когда подошли дозорные, осторожно перевернули. Не жилец, голова разбита о камень.

– Он не сам упал, его скинули, - сказал следопыт, осмотрев место наверху.
– Бросили с силой; если б сам потерял равновесие, куст помешал бы скатиться.

– Безнадежно, не донесем...

Лиани вспомнил, как целую вечность назад столкнул с обрыва девушку, чтобы спасти... но там было гораздо ниже, пологий склон, и густые заросли трав внизу. Тот, кто сделал такое с мальчиком, не хотел, чтобы он выжил. Не было бы этого камня, все равно легко шею сломать на склоне. Впрочем, может и наверняка убить не хотел; только нашли мальчика чудом, в одиночку и раненому - та же смерть...

Вот он пошевелился.

...Не сразу понял, что за темные пятна над ним нависли, но не испугался. Страх, спутник в дороге, от удара выскочил, рассеялся пылью. Перед глазами прояснилось немного, и ночь была яркой - Муха различил головные повязки, знаки на них. Свои. Еще ему что-то говорили, но слов он не разбирал.

В рот тоже набилась словно бы пакля, и не очень уверен, что именно говорит он сам, но надеялся, что поймут.

– Они обходят Сосновую с запада, - это сказать получилось лучше всего.

Встали перед внутренним взором страшные черные глаза без белков. Не хотел бы я еще раз такое увидеть, подумал Муха, и это была его последняя мысль.

Глава

На заставу они возвращались, словно по болоту - любой миг может стать последним. На всякий случай сошли с тропы; следопыты знали округу, как свои пять пальцев. Сова в отдалении ухала, протяжно и глухо; не охотилась, тосковала о чем-то. В траве по-прежнему потрескивали сверчки, шмыгали мыши - все, как и час назад, словно и не появилось в горах свежей могилы, словно не таился где-то рядом чужой отряд.

Не говорили, обменивались знаками - широкими, мелкие в темноте не увидишь даже под яркими звездами, а уж когда под сень деревьев вошли, тем более.

Леса тут были непростые, куда суровей, чем на холмах. И там-то Лиани разъезжал больше по дорогам, а тут поди еще разыщи хотя бы тропу, если сбился. Когда была зима, казалось светлее, просторнее; а теперь зазеленели орешник, ольха и клены, меж большими стволами вставал молодой подлесок: в нем за три шага мог спрятаться кто угодно.

Но, пока не начали приходить тревожные вести, любил этот лес, сейчас же всякое дерево таило угрозу.

– Надо увести людей с заставы, - сказал Лиани почти беззвучно.

– Приказа нет, - ответил другой следопыт.

– Я отдам как помощник Амая, мне отвечать.

– И мост, - так же почти одними губами добавил еще один спутник, - Разобрать надо. Если переправятся, плохо придется.

На рухэй наткнулись неожиданно. К счастью, и для них тоже; а вторым везением было встретить не весь отряд, а такую же группу разведчиков.

Если бы не слова мальчика, тут же следопыты Сосновой и остались бы, а так шли настороже, ловили малейший шорох. Как и те, другие. Столкнулись в ельнике, его было не обойти - слева обрыв, справа нагромождение валунов, и днем-то шею свернешь. Чужакам повезло меньше; они оказались ближе к валунам, там под ногами валялось камней в изобилии.

Но, верно, и вправду в предках у рухэй были рыси и росомахи, быстрые, хищные; одному из следопытов Сосновой лезвие тесака разрубило плечо, а другому едва не снесло полчерепа. Солдат, полуослепший от крови, сражаться больше не мог.

Чужой разведчик был высоким и гибким, он пригнулся, пытаясь обойти Лиани, прижать к каменной гряде его самого; клинок в руках был прямым, немного короче и шире - скорее тесак, а не сабля. Короче - это хорошо, но управлялся с ним сын росомахи лучше недавнего земельного стражника. Привык убивать.