КТО РЕПРЕССИРОВАЛ В 30-х БРАТЬЯ БЕРМАНЫ? СТАЛИН? ИЛИ... Том 9.
Шрифт:
Сталин: «История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 году, когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу "в кредит", как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через неё прорваться к Ленинграду».
Говард: «Во всем мире говорят о войне. Если действительно война неизбежна, то когда, мистер Сталин, она, по-Вашему, разразится?»
Сталин: «Это невозможно предсказать. Война может вспыхнуть неожиданно. Ныне войны не объявляют. Они просто начинаются».
Поэтому Сталин, внимательно наблюдая за Гитлером и его грозными высказываниями, страховался, искал союзников против Гитлеровской Германии, поэтому-то и был
Это была неизбежная дорога «проб и ошибок», как показали последующие события — этот пакт никакой особой роли не сыграл, но Сталин в этом случае поступал правильно.
Говард: «Если вспыхнет война, то в какой части света она может разразиться раньше? Где грозовые тучи больше всего сгустились — на Востоке или на Западе?»
Сталин: «Пока наибольшую активность проявляет дальневосточный очаг опасности. Возможно, однако, что центр этой опасности переместится в Европу. Об этом говорит хотя бы недавнее интервью господина Гитлера, данное им одной французской газете. В этом интервью Гитлер как будто пытается говорить миролюбивые вещи, но это своё "миролюбие" он так густо пересыпает угрозами по отношению к Франции и Советскому Союзу, что от "миролюбия" ничего не остается».
Через 6 дней после этого интервью — 7 марта 1936 года германские войска вошли в Рейнскую область и присоединили её к Германии. Западные лидеры формально, на словах осудили Гитлера, но никаких реальных мер против него не приняли, ждали — когда он ещё больше окрепнет, усилиться и реализует свою старую убежденность — пойдет на Восток, на Польшу, Чехию и СССР.
Логично, что в СССР тема заговора и шпиономании после этого приобрела ещё большую остроту, к тому же принадлежность к коммунистической партии вовсе не была гарантией от предательства, все ещё хорошо помнили политическую «гибкость» самого Ленина — недавний заразительный пример его сотрудничества с Германией против России во время Первой мировой войны. А по убеждению многих старых ленинцев — Сталин предал революцию и узурпировал всю власть, так что повод и оправдание были весомые. Сталин прекрасно помнил 1917 год, все примененные тогда вначале масонами, а затем марксистами-террористами методы и приемы (книга №5 этой серии) для захвата власти, и повторения 1917 года сейчас точно пытался избежать. И чтобы очередные темные типы не проникали в СССР в запломбированных вагонах или через карельские леса с финскими проводниками, — 9 марта 1936 года Политбюро ЦК ВКП(б) в срочном порядке издал постановление «О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и диверсионных элементов», которое предусматривает меры по повышению бдительности и усложнению въезда, проникновения в СССР политэмигрантов и иностранных граждан, плюс к этому была создана комиссия для чистки от подозрительных лиц подведомственных СССР международных организаций.
И понятно желание Сталина в этой ситуации срочно навести порядок внутри страны, избавиться от различных подозрительных и ненадежных лиц в руководящей партии и в различных структурах власти, и тем более от заговорщиков-троцкистов. К концу марта 1936 года органами НКВД было арестовано 508 троцкистов.
Пока ещё не арестованный Гершель Ягода панически метался в поисках ответа на вопросы — что делать, чтобы не разоблачили? Как этот смертельный разоблачительный процесс следствия остановить или изменить его направление? И начал мудрёно «маневрировать» — изобразив рьяную работу, Ягода попытался перехватить инициативу и 25 марта в докладной записке на имя Сталина предложил 308 избранных им троцкистов отправить в отдаленные лагеря, а "причастных к террору" троцкистов он предлагал расстрелять. При этом Ягода явно надеялся, что это он будет решать «причастен» или нет, и это его сотрудники будут выбивать из арестованных причастность. Таким незамысловатым способом Ягода пытался выслать подальше тех троцкистов, которые много знали и могли выдать многих, от которых «дорожка» неизбежно привела бы к нему.
С учётом арестованных в 1935 году большого количества троцкистов и теперь у Сталина должен был возникнуть закономерный вопрос: «А сколько их ещё — неразоблаченных троцкистов есть в различных советских ведомствах и организациях?» И в этом ракурсе на готовящуюся с 1934 года Конституцию Сталин посмотрел с другой стороны — как на дополнительный инструмент «чистки», как на метлу или на грабли, выгребающие нерадивых руководителей различных уровней. И в том же интервью с Роем Говардом Сталин произнес необычные, угрожающие кому-то слова:
«Как уже было объявлено, по новой Конституции выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными.
Построил ли ты или не построил хорошую школу? Улучшил ли ты жилищные условия? Помог ли ты сделать наш труд более эффективным, а нашу жизнь более культурной? Не бюрократ ли ты? Таковы будут критерии, с которыми миллионы избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших.Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».
Это в руках Сталина Конституция и мнение народа на выборах должны были стать хлыстом против кровавых ветеранов революции, а теперь против бездарных управленцев и подлых заговорщиков.
В это же время, в феврале-марте Николай Бухарин путешествовал по Европе. Сталин командировал его, как доверенного единомышленника, для выполнения важной для марксистов-коммунистов миссии — договориться о покупке архива Маркса и Энгельса, принадлежащего немецким социал-демократам. А Бухарин в Европе звездился как основной оппонент, оппозиционер Сталину, заговорщик. Он посетил Прагу, Берлин, Париж и ряд других европейских городов, где встречался с социал-демократами, бывшими большевиками, иностранными коммунистами. «Весной Бухарин предпринял длительную поездку за рубеж, побывал в Германии, Франции, Голландии. 3 марта он приехал в Прагу и выступил с лекцией перед эмигрантами из России. Зал был переполнен. Появившись на трибуне, Бухарин исполнил «узнавательный» масонский знак. Те, кому следовало, теперь не сомневались, что из советской России, где было так неспокойно и тревожно, наконец-то прибыл свой человек, — рассказывал в своей книге «Возмездие» Н. Кузьмин. — В воспоминаниях Анны Лариной (она приехала к нему в Париж) рассказывается, что друзья уговаривали Бухарина стать невозвращенцем, остаться во Франции. Он ответил решительным отказом.
События в Москве приближались к установленному "Дню Х", и Бухарин, нисколько не сомневаясь в силе военной организации Тухачевского, считал своим долгом оставаться рядом с красным маршалом».
Но некоторые действия для перестраховки Н. Бухарин всё-таки предпринял — встретился в Париже со старым авторитетным большевиком Б.Н. Николаевским. На судебном процессе в 1937 году Бухарин признался, что, будучи в Париже, встретился с Николаевским и посвятил его в планы заговора против Сталина, и просил в случае провала организовать в Европе шумную кампанию по поддержке-спасению заговорщиков. Основываясь на обширной информации от Н. Бухарина, Николаевский сразу стал писать антисталинскую книгу, которую издал в начале 1937 года.
Самая важная боевая ячейка троцкистов — группа высокопоставленных военачальников Красной армии во главе с М. Тухачевским была самым законспирированным звеном их подпольной организации. Находящийся пока вне подозрений маршал М. Тухачевский в 1936 году также путешествовал по Европе и об этой своей поездке 26 мая 1937 года давал признательные показания: «При поездке в 1936-ом году в Лондоне Путна устроил мне свидание с Седовым (сын Троцкого), и я имел разговор о пораженческих планах и об увязке действий антисоветского военнотроцкистского заговора и германского генерального штаба с генералом Румштедт. Помимо этого в Лондоне я имел встречу с командующим эстонской армией генералом Лайдонером. Разговор шел о задачах германского фашизма в войне против СССР. В Париже я встретился с Тирулеску, с которым обсуждал вопрос о характере возможных действий германо-польско-румынских войск в войне против СССР».
Личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт под псевдонимом Пауль Карелл написал книгу «Гитлер идет на Восток», в которой описал критические высказывания Тухачевского в Париже в 1936 году против Сталина. Об этих публичных откровениях в узком кругу во время этой командировки Тухачевского в Европе знали многие, в следующем году о них и о связи Тухачевского с Германией рассказал Сталину глава Чехословакии Бенеш.
Некоторые исследователи этого периода истории много внимания уделяют военным учениям Генштаба 19-25 апреля 1936 года, на которых репетировалось отражение нападения совместных германско-польских войск на СССР. Условно германской армией командовал Тухачевский, польской — Якир, а советской — Уборевич. А. Мартиросян в своём исследовании отмечает: «Перед этими играми Тухачевский почему-то упорно настаивал на том, что наиболее предпочтительное для германского военного командования направление главного удара — Украинское, начисто отрицая сложившийся "основной маршрут" всех агрессоров с Запада — Белорусское. Вплоть до того, что впоследствии, в собственноручно написанном для следствия "Плане поражения СССР в войне с Германией" указал, что Белорусское направление как направление главного удара — вообще фантастика для Гитлера, ибо такое возможно лишь в том случае, если он "поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву!" Как будто он никогда не слышал и не читал о том, что Гитлер спит и видит, когда он, наконец, сможет уничтожить СССР».