Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2

— Здравия желаю, товарищ прапорщик!

— Здорово, Кузьма! Ты ли это?

Гвардии рядового Патрикеева, стрелка РПГ, больше известного как «разведчик Патя», было действительно не узнать...

Глава 4

Разведчик Патя

Внимательно наблюдая за зигзагами воинской службы гвардии прапорщика Кантемирова, мы совсем забыли про его однополчанина, гвардии рядового Патрикеева, стрелка ручного пулемёта мотострелкового полка. А мы своих — не бросаем! И тем более — однополчан...

Шесть месяцев в армейском госпитале Группы Советских войск в Германии в городе Тойпиц для Кузьмы пролетели как одно мгновение весны. После визита нашего разведчика со шпионским псевдонимом «Патя» в американское посольство в Восточном Берлине по иронии судьбы он оказался прямиком в этом медицинском учреждении со специализированным уклоном. Рядовому Советской Армии после положенной бани выдали госпитальный халат и штаны, но мотострелок тут же потребовал родной комплект армейской формы с красными погонами и петлицами. Патя даже был готов рассекретить и выдать место схрона своей формы в немецком лесу недалеко от расположения гвардейского 67 мотострелкового полка. Суровые медбратья не вняли голосу разума и решили сами переодеть непокорного пехотинца. Кузьма и так от природы был сильным деревенским парнем, а тут ещё полгода службы в пехоте и факт разведки в тылу вероятного противника не прошли даром.

Из рядового Патрикеева стал получаться отличный и волевой солдат. Патя легко раскидал и затем скрутил обоих сотрудников медицинского учреждения с таким навязчивым сервисом. На шум прибежали медсестрички и растопили лёд в сердце Кузьмы. Патя тяготел к прекрасному полу… А вдали от Родины все свои девчата были как никогда красивыми и такими родными. Солдат успокоился, дал себя переодеть и накормить, за что и получил обещанный поцелуй в щёчку. Жизнь наладилась...

Армейский госпиталь Тойпиц начал готовиться к глобальной московской итоговой осенней проверке. Командование медицинской войсковой части решило не ударить в грязь лицом перед москвичами, и во всех корпусах шёл ремонт, переустановка оборудования и перепланировка палат. Поэтому рядовой Патрикеев оказался к этому событию как нельзя кстати. И если в полку солдат чётко и быстро выполнял приказы командиров типа: «копать» или «не копать»; то здесь, в госпитале, нашего пехотинца тут же загрузили командами типа: «таскать» или «не таскать».

До этого рядовой Патрикеев легко и непринуждённо таскал свой ручной пулемёт Калашникова туда и обратно за одиннадцать километров на войсковое стрельбище Помсен, а тут только территория госпиталя, лёгкая поклажа по сравнению с пехотным снаряжением и улыбчивые медсёстры вокруг. У старшин различных отделений госпиталя этот новичок-мотострелок стал пользоваться большим спросом, как верблюд в пустыне. Патя начал потихоньку забывать свою родную часть. О диагнозе солдата тоже пока подзабыли, только выписали витамины и успокоительные таблетки. Впереди маячила итоговая московская проверка...

И совершенно случайно у солдата кроме возможности проникновения во вражеские посольства открылся ещё один талант. Кузьма с детства любил рисовать гражданские самолёты…

И, может быть, если бы рядового Патрикеева научили, он бы в лётчики пошёл. Тягу к небу в виде рисунка с ТУ-154 заметил местный дембель, фельдшер стоматологического отделения по имени Василий. А мы все знаем, что на любом дембельском чемодане каждого уважающего себя дембеля ГСВГ важным элементом является рисунок гражданского самолёта с поясняющей крупной надписью: «DDR — SSSR», который и перенесёт этого дембеля с земли германской на Родину-мать. И чем этот самолёт нарисован красивей и изящней, тем быстрее отслуживший своё боец окажется дома. Вася сравнил творение Кузьмы с рисунком местного художника на своём дембельском чемодане и загрустил. На самолёте мотострелка фельдшер уже давно был бы дома и кушал мамины пирожки.

Дантист Вася был человеком предприимчивым и быстро переговорил с фельдшерами психиатрического отделения. Согласно договорённости, рядовому Патрикееву выделили уголок с настольной лампой в каптёрке отделения, а дембель Василий снабдил самородка карандашами, кисточкой, латексной краской и лаком. И потянулись томными вечерами к новому художнику госпиталя истинные ценители прекрасного с дембельскими чемоданами в руках.

Информация о новом художественном таланте дошла и до замполитов госпиталя. Пациента лёгкого психиатрического отделения (были ещё и тяжёлые больные) решили переключить с неквалифицированного труда носильщика на более прогрессивный и нужный госпиталю — покраску стен. Но Патя, как человек творческий, имел очень узкую специализацию, он мог рисовать только самолёты. После осмотра сюрреалистических работ новоиспечённого маляра на стенах палаты замполиты приняли твёрдое решение свернуть малярные работы этого мастера и вернуть пациента старшинам отделений.

Мы не знаем цены Патиных творений за вычетом доли фельдшеров отделения и Василия, но на походы в солдатскую чайную госпиталя рядовому вполне хватало. Даже хватило на свой личный дембельский чемодан и альбом. Практически все эти полгода Кузьма протаскал строительные материалы и рисовал самолёты старослужащим госпиталя. Поэтому обследовать и комиссовать рядового Патрикеева до осенней проверки никто в воинской медицинской части не торопился. Нужным человеком и в нужном месте в очередной раз после американского посольства оказался Кузьма Фёдорович...

Как уже было сказано, гвардии рядовой Патрикеев тяготел к прекрасному полу. И если в голове парня чего-то вроде бы как не хватало, то с остальным делом у солдата всё было в порядке. Патя имел очень даже правильно ориентированный организм и развитый инстинкт продолжения рода своего. Кузьма был воспитан в деревенских традициях, поэтому чтил народные манеры и начал ухаживать за несколькими медсёстрами одновременно. Благо они постоянно менялись согласно графику дежурств.

Юный разведчик, как настоящий рыцарь плаща и кинжала, первым делом привёл в порядок свой внешний вид: подстригся в настоящей парикмахерской госпиталя за три марки, состриг ногти, стал бриться дважды в день и купил себе в солдатском магазине одеколон «Тет-а-тет», а не какой-нибудь там «Шипр» или «Тройной одеколон». Срок службы рядового Патрикеева подходил к логическому году и солдат решил соответствовать своему будущему рангу «Черпак Советской Армии». Старания пехотинца не прошли даром. Вдобавок к внештатным обязанностям носильщика и художника Патю назначили старшиной отделения, в обязанность которого входило получать на складе табачное довольствие на всё родное отделение.

И как мы знаем, рядовой Патрикеев придерживался здорового образа жизни — не курил, а из алкоголя за последний год выпил только виски «Bourbon Jim Beam» в американском посольстве Восточного Берлина, который ему не очень то и понравился. Кузьма был равнодушен к спиртному и с детства рос справедливым пацаном. Поэтому мотострелок ещё на складе потребовал, чтобы для его отделения выдавали только сухие сигареты. В ответ на смех местных солдат-кладовщиков родом из солнечного Еревана Патя просто перекатил огромную бочку из угла склада в проём входной двери. Бойцам из Армении пришлось вызывать ещё двух земляков, чтобы вчетвером перекатить эту бочку обратно на место. Таким образом, вопрос о качестве сигарет для лёгкого психиатрического отделения был снят с повестки дня. Ещё оставался животрепещущий вопрос о дедовщине в родном отделении Кузьмы...

В отделении лёгкой психиатрии армейского госпиталя Тойпиц проходили обследование трое старослужащих с танкового полка в городе Риза. Попали они в госпиталь после залёта по самоволке и неудачной попытки коллективного суицида. Один из них, главарь танкистской шайки-лейки по имени Коля, смог пронести в камеру местной гауптвахты, служившей ещё вытрезвителем части, лезвие бритвы «Спутник». Коля по пьяни уже не помнил, как этот «Спутник» оказался у него в кармане, но после того, как в камеру неразлучной троицы добавили ведро воды с хлоркой для скорейшего отрезвления и осознания сути их проступка, вожак предложил жёстко наказать своих отцов-командиров и для этой мести всем разом уйти в мир иной.

В самоволке отчаянные танкисты, совсем не чтившие воинские уставы и своё командование, смогли купить в немецком хозяйственном магазине две бутылки «бремспирта» за три марки литр и успели до своей поимки нажраться дёшево и сердито. В камере гауптвахты пары хозяйственного немецкого спирта для розжига брикетов перемешались с ароматом русской хлорки и ударили в неокрепшие умы юных бойцов. Лютая обида на своих сослуживцев и командиров, а также отчаяние от безысходности своего жалкого существования в этой камере с хлоркой полностью завладели тройкой лихих ребят.