Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2

Вообще рядовой Патрикеев не любил сложные предложения, а вот точку с запятой, как знак препинания, очень уважал и ставил её везде, где мог. Начальнику особого отдела госпиталя Тойпиц даже не надо было назначать и проводить почерковедческую экспертизу. Автором сегодняшнего секретного сообщения был не кто иной, как боец 67 мотострелкового полка гвардии рядовой Патрикеев, больше известный из личного дела, как «разведчик Патя». Особист крепко задумался. Дело принимало неожиданный секретный оборот.

После посещения этим разведчиком Патей американского посольства в Восточном Берлине рядового Патрикеева изолировали от нормального армейского общества и оставили под надзор особого отдела госпиталя. Майор Скворцов лично принял под роспись и свою ответственность из рук в руки этого рядового от своего коллеги пехотинца. А сейчас получается, что этот поднадзорник разрабатывает и проводит целые оперативные операции прямо под носом у контрразведчиков госпиталя. Тут было о чём подумать... Майор Скворцов вначале решил по нормальному поговорить с рядовым Патрикеевым. Да и вообще, чем-то этот непростой солдат импонировал офицеру. Поэтому начальник особого отдела сам отправился в отделение лёгкой психиатрии.

Хотя время уже приближалось к отбою, всё отделение находилось в радостном, но нездоровом возбуждении. Конец дедовщине! Медсёстры тщетно пытались утихомирить своих пациентов успокаивающими таблетками и уговорами готовиться ко сну. Да куда там... Такие события, как побег старослужащих через подземелье и стремительный захват беглецов не каждый день возбуждали и так не совсем здоровую психику постояльцев этой лечебницы.

Один только старшина отделения был совершенно спокоен, и совсем не удивился, когда в палату зашла старшая медсестра Оксана в сопровождении начальника особого отдела госпиталя. Авторитет старшей медсестры был гораздо выше положения особиста в этом непростом обществе, и после её короткой команды: «Отбой» все разбрелись по кроватям. Особист только добавил к приказу старшей медсестры:

— А вас, Патрикеев, я попрошу остаться и пройти с нами.

В кабинете старшей медсестры контрразведчик вначале поинтересовался, не будет ли Кузьма против, если Оксана Олеговна изволит присутствовать при их разговоре. Рядовой с благодарностью взглянул на свою возлюбленную и согласно закивал головой. И тут майор Скворцов задал конкретный вопрос:

— Кузьма, и какой чёрт тебя понёс с танкистами в этот гитлеровский бункер?

Разведчик Патя сразу догадался, что от особого отдела госпиталя ничего не скрыть. Даже кодовое название своей сверхсекретной операции: «Бункер Гитлера». Вот так майор, совершенно не подозревая, попал прямо в глубину непростого подсознания юного разведчика. Гвардии рядовой Патрикеев всхлипнул, ещё раз посмотрел на старшую медсестру и принялся изливать душу матёрому контрразведчику. Вот только Кузьма ничего не сказал о своих чувствах к Оксане Олеговне и, как бы его не спрашивал особист госпиталя, рядовой так и не выдал место получения четырёх банок тушёнки.

Кузьма никогда не стучал на своих и умел хранить чужие тайны. Да и майор Скворцов особо не настаивал. Картина неудавшегося побега и так прояснилась. И ещё начальник особого отдела госпиталя ГСВГ окончательно убедился, что кроме него и начальника спецлечебницы никто не знает о прошлом разведчика Пати. Гвардии рядовой Патрикеев никому, даже Оксане, не выдал государственную тайну.

Особист ещё больше зауважал солдата и начал просчитывать дальнейший ход событий.

Дело в том, что как раз в эти дни в Особом отделе штаба армии проводилась московская проверка. И это оперативное дело с попыткой побега из части через фашистское подземелье было как нельзя кстати. Майор Скворцов был обязан доложить об этом ЧП своим командирам, и тем более одним из фигурантов оказался тот самый боец, посетивший американское посольство в Восточном Берлине. Ну что ещё можно было продемонстрировать московским проверяющим? И начальник Особого отдела штаба армии в это время ждал звонка и отмашку майора на завтрашнее прибытие в госпиталь вместе с проверяющими. Контрразведчик принял волевое решение и задал рядовому ещё один конкретный вопрос:

— Кузьма, а сам-то чего хочешь?

Ответ был продуманным и быстрым:

— Хочу, чтобы меня не комиссовали как дурачка, а оставили служить. Мне ещё один год остался.

— Кузя, ты же сам понимаешь, что это невозможно, — мягко ответила старшая медсестра Оксана Олеговна, взглянула на особиста своими синими глазищами и добавила: — А может быть, мы с товарищем майором что-то другое сможем придумать?

Хотя майор Скворцов и был женатым человеком и очень любил свою жену, но, как все нормальные мужики госпиталя всё же был немножко влюблён в красавицу Оксану, поэтому с готовностью окунулся в её глаза и поддержал разговор:

— Если медицина нам поможет, то и мы поддержим все начинания.

Старшая медсестра задумчиво продолжила:

—У рядового можно легко обнаружить плоскостопие и просто отправить его в запас как ограниченно годного к воинской службе. Тем более, Кузьма уже год прослужил.

Начальник особого отдела задумался:

— Оксана Олеговна, если вы не возражаете, я заберу у вас пациента к себе. Попробуем решить этот вопрос с начальником госпиталя.

Из-за чрезвычайных событий и по настойчивой просьбе особистов части командование госпиталя были все на местах. Кто же, находясь в своём уме и добром здравии, откажет особому отделу в такой милой просьбе? Потенциальных перебежчиков на запад успели накормить и держали пока под надзором в предбаннике дежурной части. Первый испуг от заточения в каземате уже прошёл, танкисты очистили душу письменными показаниями и терпеливо ждали финала своей судьбы в армейском госпитале Тойпиц.

В это время капитан Орлов вёл плотный разговор под запись с фельдшером Русланом, который уже давал объяснения не только про себя, но и про всех своих коллег в госпитале. Беседа получилась содержательной и долгой, так как, учитывая неординарность событий, Русланчик принял единственное верное для себя решение — топить вокруг всех, чтобы выплыть самому. И если надо было сказать, что его земляк-танкист вместе со своими друзьями решили дёрнуть на Запад, то фельдшер вдруг вспомнил такие подробности предательских намерений своих друзей, что даже особист удивился и предупредил говоруна об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Под занавес этого рандеву капитан вытащил из сейфа специальные бланки вербовки и незатейливо сделал фельдшеру такое предложение, от которого Руслан ну никак не мог отказаться и подписал все документы. Вот так в воинской медицинской части одним стукачом стало больше. Ничего личного! Только служба...

Майор Скворцов просмотрел всю работу своего зама, удовлетворительно хмыкнул, попросил рядового Патрикеева подождать в коридоре, а сам вместе с капитаном Орловым и личным делом солдата зашёл в кабинет начальника госпиталя. Офицеры совещались недолго. Всем было понятно, что оставлять этого «разведчика Патю» в госпитале никак нельзя, если он уже смог попасть в американское посольство в Берлине и провести успешную операцию по отстранению своих конкурентов по отделению в фашистском подземелье, то логически следовало ждать от этого солдата всё, что угодно.

Кузьма с таким же успехом мог вполне собрать и летучий отряд из своего отделения лёгкой психиатрии и отправиться через уже знакомые подземные ходы партизанить в Западную Германию. И опять же особисты и начальник госпиталя хорошо понимали, что всё же гвардии рядовой Патрикеев в доску свой, советский человек, который только думает и действует не совсем ординарно. Нормальные взрослые мужики начали искать выход из этой ситуёвины.

Вскоре рядового вызвали в кабинет. Седой полковник медицинской службы вышел из-за стола и пожал руку рядовому и по-отечески спросил, как он себя чувствует. Кузьма чувствовал себя не очень-то и хорошо, молодой солдат сильно волновался и понимал, что именно сейчас решается его судьба, и не знал, что ответить военному доктору. На помощь пришёл майор Скворцов:

— Кузьма, скажу прямо — мы посовещались и решили, что есть возможность не комиссовать тебя, а отправить в запас в виду обострения твоего плоскостопия. — Голос особиста затвердел. — Но, и от тебя, гвардии рядовой Патрикеев, требуется никогда и никому не говорить о том, что случилось в американском посольстве и в нашем госпитале. Ты всё понял?

— Товарищ майор, это же военная тайна! Как я могу рассказать и выдать тайну? — удивился советский солдат и тем самым ещё раз закрепил верное решение своих офицеров.