Кто услышит коноплянку?

– Издеваешься? Я просто русский человек.

– Российский.

– Ну российский. Мы предлагаем объединиться не по идеологии...

– Неужели по вере?

– А вот это ни в коем случае! Свободный человек вправе выбирать себе любую веру. По мне, пусть он хоть Христу, хоть Будде, хоть черту поклоняется - лишь бы любил Россию.

– Мне кажется, поклоняться черту и одновременно любить Россию - нельзя, - тихо сказал Киреев.

– Я образно выразился. Ты меня понял.

И Никонов стал увлеченно рассказывать о том, как он видит будущее своей организации. Михаил сидел, опустив голову.

– Ты не уснул?
– спросил его Вячеслав.

– Прости, я забыл, что ты с дороги. Давай будем укладываться.

– Нет-нет, я просто думаю. И грущу.

– О чем?

– Не знаю... Один из самых почитаемых русских святых, преподобный Серафим Саровский сказал слова, о которых я все время думаю. Давай подумаем над ними вместе.

– Давай. И что это за слова?

– Он сказал: спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи.

– Ты знаешь, это из области религии. Мне не интересно. Не обижайся.

– Все нормально. Вот ты сегодня днем спрашивал меня о впечатлениях...

– И ты, хрен моржовый, ничего мне не рассказал.

– Сейчас расскажу. Опубликуешь?

– Что за вопрос?

– У вас в районе есть деревня. Соболево называется.

– Есть. Там, кстати, пруд хороший имеется. Мы в нем карпов ловим...

– Остановился я в этой деревеньке с людьми поговорить, дорогу дальше спросить. Смотрю, от крайнего домика дорога резко вверх уходит. Сбоку от нее - то ли сад старый, то ли школа. Из кустов этих человек выходит и медленно спускается по дороге. Ближе, ближе. Уже различаю: старуха. Простенький халатик в цветочек - такие в наших больницах выдают. Еле-еле идет. Руки, голова трясутся... Прошла мимо нас (я разговаривал с местной жительницей) - даже не посмотрела.

– Горемычная, - вздохнула женщина, с которой я разговаривал.
– У нас здесь дом престарелых находится. Прошлой осенью его закрыли - говорят, у бюджета нет денег на его содержание. Почти всех больных разобрали, а человек пять-шесть остались. Некому их было забирать. Вот и остались они здесь, никому не нужные. Как эти старики зиму пережили - ума не приложу. Мы их, конечно, подкармливаем, но...

Вот такие впечатления, Славик. Ну как, опубликуешь? Никонов сидел мрачный.

– Ты же не ребенок, Кира. У меня администрация района - учредитель газеты. Завтра опубликую, послезавтра выгонят.

– Понятно.

– Что понятно?

– Что собираться за бутылочкой и обсуждать устав и комфортнее и безопаснее. Не обижайся.

– Нет, я обиделся, Кира. Да, я слышал об этом доме. А чем я могу помочь этим старикам? Молчишь? Ты, чувствую, стал сторонником теории малых дел? Помнишь, в институте нам рассказывали об одном из "отцов" этой теории - Каутском? И о лозунге его: "Конечная цель - ничто, движение - все". Не забыл, как Каутского называли - оппортунист. Киреев горько улыбнулся:

– Славно у тебя, Никоныч, получается. Всем ярлыки повесил?

– Ничего я не вешал.

– Как же, историк ваш и его сторонники - идиоты, я - оппортунист. Я не обижаюсь, Славик. А вот за стариков обидно. Ну какое же это малое дело - шесть человеческих душ от смерти спасти?

– Как? Ты ответь - как?

– Друг мой, а как же быть с уважаемыми людьми из СССР? Даже депутат есть. Что, нельзя было выбить у вашего главы администрации одну палату для них в больнице, чтобы люди не мерзли, забытые всеми в руинах своего дома? Жители Соболево смогли накормить этих несчастных, а целый район не может? Вот если бы этим ваш СССР занялся - ты бы стольких людей в свои ряды привлек.

– Погоди, я тебе скажу...

– Нет, дай я скажу, а потом говори, что хочешь. Тебе не интересны слова преподобного Серафима. Жаль. Знаешь, как их можно перефразировать? Хочешь сделать людей свободными - сначала освободись сам. Хочешь, чтобы тебя полюбили, - полюби сначала сам. Хочешь что-то получить отдай сначала свое. Ты не думай, что я тебя учу жить, - избави Бог. Меня бы самого кто научил. Просто я хочу, чтобы ты не повторял моих ошибок. Надеюсь, у тебя будет время это понять.
– Киреев замолчал.

– Говоришь, спасись сам? Кира, ты что молчишь?

– Все силы со словами ушли. Шучу.

– Слушай, а ты, случаем, не болеешь?

– Нет. Сказал же - устал немного. Да, спасись сам.

– И с чего мне начать свое спасение?

– Считай, что я не заметил твоей иронии. Для начала спасите всем миром этих стариков. Они все еще в деревне, а осень и зима не за горами. Пошли в Соболево Назарову... Попроси учителя-казака связаться со своими коллегами в соболевской школе.

– Этого...

– Да-да, идиота, как ты его назвал. Мне кажется, он парень энергичный.

– Точно.

– Вот и воспользуйся этим. Напомни ему о казацких обычаях, о милосердии. Да что я тебе говорю, ты все сделаешь, как надо.

– Есть кое-какие идеи.

– Вот и хорошо... Кстати, все-таки спрошу. Заранее извиняюсь, если буду бестактным. Где Лена?

– Вопрос, конечно, интересный. Сейчас расскажу. Выпью еще одну рюмочку и расскажу.

– Но она жива, здорова?

– А что с ней сделается? Ушла от меня Ленка. На соседней улице живет. Слушай, брат Кира, мою печальную повесть. И ты поймешь, почему я столько пью.

– Почему?

– А потому, что все бабы - стервы.

– И Ленка тоже?

– Она - в первую очередь. В Тулу я уезжал на неделю, по делам. Вернулся на день раньше. Думал, сюрприз будет.

– Неужели...

– Да, почти как в анекдоте.

– Ленка... Не верю.

– А зря. Нет, в постели они с тем хорьком не лежали. Захожу, вижу: сидят голубки на кухне. Бутылочка вина на столе, сырок порезан. Лена вскочила, когда я в прихожую вошел, глаза сверкают, красная вся. А мужик тот, что с ней сидел, засуетился. Как здорово, что вы приехали, Вячеслав Павлович, у нас на работе событие - решили отметить. Какое, спрашиваю, событие может быть в санэпидемстанции? У сосновских школьников всех вшей вывели? Не дождетесь. Пока у нас, говорю, каждая гнида мечтает стать вошью - такому не бывать. Ты понял мой намек, Кира? Ленка завелась. Как ты смеешь оскорблять честного человека? Ардальон Казимирович порядочный, но очень одинокий

– и дальше в том же духе. Представляешь - Ардальон. Ну и имечко Казимир своему сыночку дал.

– И она ушла?

– Что ты! Мы вроде как помирились. Я даже перед этим... извинился. Представляешь? Конечно, гнида - это резковато.

– Резковато. А что было дальше?

– Да ничего. Как выпью - будто бес в меня вселяется. Фантазия начинает работать. Представляю, как Ардальон Ленку мою на кухне лапал...

– А если не лапал?

– Я же говорю - воображение. Завожусь. Начинаю с Ленкой отношения выяснять. Однажды возьми да скажи ей: "Этот Ардальон-шампиньон хоть целоваться умеет?" Знаешь, что она мне сказала?