Кто услышит коноплянку?

– Постой, Михаил, - прервала его Мирей.
– Но хоть Маргариту ты согласен признать...
– она подбирала точное слово, - достойной уважения?

– Не могу. Знаешь, когда я первый раз книгу читал, то обратил внимание на такие слова... прости, если не точно процитирую: "Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца", или: "Никогда ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!"

– А разве это не так? Разве плохо сказано?

– Не берусь судить. Просто, когда я читал книгу второй раз, запоминались другие места.

– Какие?

– Как Маргарита Воланду поклонилась.

– Поклонилась?

– Помнишь, на балу, что она кричала по адресу сатаны?

– Помню. "Всесилен, всесилен!"

– А потом несчастному Алоизию Могарычу в лицо вцепилась: "Знай ведьму, знай".

– Она же из-за любви к мастеру...

Мирей не успела договорить, а Киреев ответить, как входная дверь скрипнула. Это пришла Вера Васильевна Назарова.

...Через два дня Киреев покидал Сосновку. Мирей проводила его до последнего дома самой крайней улицы. Накануне девушка крестилась, а ее крестным отцом стал Киреев. Священник нарек ее Марфой. И когда теперь Михаил называл ее новым именем, с непривычки она вздрагивала. Прощание было недолгим.

– У меня появилось такое ощущение, что тебя я, в отличие от Сосновки, еще увижу.

– И у меня тоже.

– Тогда - до свидания?

– До свидания, - Марфа протянула ему маленькую ладонь. Михаил бережно взял ее в свою руку.

– И береги себя, мой странник.

Слово "мой" девушка произнесла чуть слышно, но он услышал его.

– Обещаю. Если я себя, любимого, не буду беречь, тогда кто же? Да, чуть не забыл. Передай привет Никонову, пусть не обижается на меня: я ведь его так больше и не увидел. Скажи ему: Кирееву так ваш дом понравился, что он поленился из него выходить. Тем более, как ты сказала, у Славы теперь второй медовый месяц наступил. И передай, пусть пишет про меня, что хочет.

– Хорошо, передам.

– И еще. Тема есть одна. Я Никонову уже говорил. В Соболево живут несколько стариков из богадельни - их просто забыли.

– Я слышала об этом. Но ведь Никонов побоится это опубликовать. Он каждую строчку бегает в администрацию утверждать. Вот потому его и держат, хотя нас уже читать никто не хочет...

– Марфа, не суди человека, тем более заранее. Теперь ты моя крестница, имею право тебя умуразуму учить. Будем считать, что мы с тобой даем ему шанс. Напишешь?

– А если не опубликует?

– В областном центре есть газеты?

– И не одна.

– Что же ты спрашиваешь? Когда через пять минут Киреев оглянулся назад, крошечная фигурка в светлом платьице еще стояла на том месте, где они прощались. Ему стало немножко грустно. Михаил взмахнул рукой. Девушка увидела - и подняла в ответ свою. Киреев вздохнул. Еще один парадокс, подумалось ему. Чтобы найти - надо обязательно потерять. Пока не потеряешь, не поймешь, что имел. Впрочем, это было немного заумно. А впереди, то весело петляя, то убегая вверх-вниз, лежала перед ним дорога. Его любимая дорога - не покрытая асфальтом, поросшая спорышом, с зарослями донника по сторонам и озорными трясогузками, которые даже в самые одинокие дни странствий делили с Киреевым тяготы пути. Странно, но, отдохнув три дня в Сосновке, Михаил почувствовал, что ему уже не хватает всего этого и особенно серой бесконечной дороги, убегавшей за горизонт.

Глава тридцать четвертая

– Ух ты!
– сидевший на заднем сидении "Сааба" Шурик нарушил молчание слишком, пожалуй, эмоционально для себя.

Юля удивленно посмотрела на него. Шурик читал местную газету, купленную в киоске. Компания обедала.

– На, прочти вот здесь, - протянул Бугаю газету Шурик.

– Не-а, - со смаком пережевывая колбасу, замотал тот головой.
– Я уже пять лет газет не читаю.

– Даже спортивные?
– спросил друга Гнилой.

– Даже. Раньше астрологические прогнозы читал, потом бросил.

– Разуверился?

– Ага.
– Бугай наконец пережевал кусок.
– Дураком был, думал, раз в газете написано, значит, правда.

– И вправду дурак, - поддакнул Гнилой.

– Зато теперь ученым стал. После случая одного. Рассказать?

– Ты сначала прочитай, что в этой газете написано, - попросил Шурик.

– Да подожди ты, братан. Я же сказал тебе: не беру эту гадость в руки. Принципиально. Так вот, читаю однажды в прогнозе про свой знак. Неделя, мол, для вас будет просто сказочная. Вы буквально не узнаете себя. Все, абсолютно все будет получаться. А в выходные вас ждет любовное приключение, результатом которого будет... большая любовь, одним словом. На самом же деле неделя выдалась обыкновенной. Ничего, думаю, выходные еще не наступили. И точно: в субботу такую телку клею. Помнишь, - обратился Бугай к Гнилому, - кабачок неподалеку от Белорусского? Мы там еще двух ребят наших поминали...

– Помню. Рассказывай дальше.

– А чего рассказывать? Поехал к ней домой, на Сходню...

– Это там тебя так отделали, что ты потом с неделю на китайца похожий ходил?

– И ничего смешного, между прочим...

– Так что же ты на прогноз обижаешься?
– перебил Бугая Гнилой.
– Тебе сказали: буквально не узнаешь себя. Тебя бы и мать родная в тот момент не узнала.

– Юля, может, ты прочитаешь?
– не выдержал Шурик.

– С удовольствием, - совершенно искренне ответила Селиванова: эстеткой она себя не считала, но привыкнуть к чавканью жующего Бугая ей так и не удалось.
– Где читать?

– Вот здесь.

– Так. Статья называется "Дороги, которые мы выбираем". Послушай, где-то я уже это слышала.

– Не важно. Читай с самого начала.

– Ребят, а может, музыку послушаем, а?
– попросил Бугай. Но Юля уже начала читать.

– "Ежедневно к нам в редакцию приходят десятки людей. Приходят за помощью или просто пообщаться, приходят, чтобы подсказать темы для новых статей и репортажей. Мы рады каждому. Но в тот день нас ждал самый настоящий сюрприз. Когда этот пропыленный, загорелый человек вошел в здание редакции, показалось, что вместе с ним ворвался ветер дальних странствий, романтика путешествий..." Слушай, Шурик, давай, действительно, послушаем музыку.

– Юля, пожалуйста, еще несколько строк.

– Только ради тебя. "Впрочем, я не буду больше заинтриговывать читателей. К нам в гости пришел известный московский журналист, уроженец нашей области Михаил Киреев, совершающий большое пешеходное..." Киреев?
– словно не веря прочитанному, спросила Юля.

– Киреев, - торжественно ответил Шурик. Он чувствовал себя героем. Бугай и Гнилой перестали жевать. Дальнейшее чтение статьи прошло при полной тишине.

– Поразительно, - когда статья была прочитана, прокомментировал Гнилой, - как можно при таком количестве слов дать столько мало информации. Хотя...