Кто я такой, чтоб не пить

Уже думали, не дотянет до взлета.

Он сбегал, такую же купил. Сказал, что послал скоростное такси в гостиницу.

Наше спасение, что она всему верит. Если б не верила, разве они б ее в горком партии взяли?

Фу, я сказала!.. Вилку – в левой!

Сними руки со стола!

Вилку – в левой!

В левой – вилку!.. Значит, не можешь?

Значит, не ешь, пока не научишься.

Отъезд в другой город

Старички-супруги на перроне перед отъездом.

Он. Билеты у тебя? Квитанция у меня. Деньги у тебя? Паспорта у меня. Ключи у тебя? Номерки у меня. Где паспорта, паспорта где?

Она. У меня.

Он. Очки, очки?

Она. Мои, мои?

Она. У меня. Все очки у меня.

Он. А паспорта?

Она. Паспорта у тебя.

Он. Да… У меня. А билеты?

Она. Билеты у меня.

Он. Проверь.

Она. Проверяла. А деньги?

Он. Деньги у тебя.

Она. Нет! Нет у меня.

Он. Ну, значит, у меня. Да. Вот у меня. А ключи, ключи где?

Она. У меня.

Он. А газеты? Газеты?

Она. У тебя.

Он. Где?! Где?! Я без них…

Она. Вот.

Он. Есть… Так, теперь адреса… Где адрес Бориса?

Она. У тебя.

Он. У меня нет.

Она. Значит, у меня… Постой, у меня нет…

Он. И у меня нет… Куда же мы едем?.. А его телефон у тебя?

Она. У тебя. У меня ничего нет.

Он. У меня?.. Постой… Ты же записала.

Она. У меня нет. Он у тебя.

Он. У меня?.. У меня нет!..

Она. Как у тебя нет?

Он. У меня нет. У меня нет. Я ничего не писал. У меня ничего нет. Куда мы едем? Мы выйдем на перрон, и нас арестуют. У нас нет ни адреса, ни телефона. Мы пропадем!

Она. Поищи в боковом кармане.

Он. Там нет. Я смотрю, вот я смотрю, тут ничего нет. Вот пенсионная книжка, вот паспорта – и никаких телефонов.

Всё, домой! Искать! Поезд уйдет! Мы пропали!

Она. Посмотри среди газет.

Он. Всё, пропали. Поехали домой. Кому мы нужны? К чертовой матери эту жизнь. Эту голову. Эту поездку… Есть!

Она. Что?

Он. Телефон и адрес.

Я не могу, я все помнил, я знал наизусть «Муху-Цокотуху», я решал в уме сложнейшие задачи, я играл в шахматы вслепую… Где ключи?

Она. У меня.

Он. Плащ?

Она. Здесь.

Он. А часы, часы?

Она. У тебя на руке.

Он. Все забывал сказать. Я тебя люблю… Очки, очки?

Она. У меня.

Он. Куда я без тебя? Кому я нужен? Сода?

Она. Здесь, здесь. С продуктами.

Он. Паспорта?

Она. У тебя.

Он. Деньги?

Она. У меня. Ложись… Попробуй уснуть.

Он. Снотворное?

Она. В лекарствах.

Он. Очки?

Она. У меня.

Он. Билеты?

Она. Мы уже едем.

Он. Газеты?

Она. На полке.

Он. Валокордин?

Она. Вот.

Он. Все… Где сон? Сон где?..

Что возмущает, и от чего возмущаются

Где-то в 82-м году я въехал в квартиру на Малом Комсомольском.

Большая однокомнатная квартира.

Соседи были только под полом, над потолком и за стеной на кухне.

Довольно удачно.

Высокие потолки, две стены на улицу.

И за стеной кухни интеллигентная профессорская семья.

От чего я страдал и страдаю всю жизнь – от шума соседей.

Я живу тихо.

Я тихий.

Я одинокий.

Я часто лежу.

Я ничего не пилю и не сверлю.

Не передвигаю.

Я только страдаю, страдаю от всего этого у других.

Я получил эту однокомнатную квартиру на Малом Комсомольском.

Только стена моей кухни соприкасалась с квартирой соседей.

Я один.

Я и передвигаюсь бесшумно.

Меня позвал сын соседей, показал эту самую общую стену.

– Я сплю здесь, – сказал он. – А у вас там кухня, – сказал он… – Я все слышу. Стена такая тонкая. Видимо, гипсокартон. Нельзя ли потише?

Он был прав.

Я стал еще тише…

Он был очень интеллигентен – программист-математик-эмигрант – очень интеллигентный парень.

Он позвал меня.

– Михаил, – сказал он. – Давайте вы ложитесь на мою кровать, а я подвигаюсь у вас на кухне.

Я лег.

Я лежал.

Он там двигался.

Звякал.

Журчал.

Ничего особенного.

Мне показалось терпимо.

– Я один там, – сказал я.

– Но к вам же приходят.

– Но редко.

– Но приходят.

– Но я не могу совсем…

– Но мы должны сотрудничать. Мы же интеллигентные люди.

Он посадил меня на то место, где лучше всего слышно.

Я послушал. Да… но ничего страшного.

И мы опять разошлись по квартирам.

– Если вам будет громко – стучите, – попрощался я.

И я стал терпеть.

Я не шевелился.

Я шагну, он постучит.