Кто закажет реквием

— Можно также воспользоваться очень удобным и, я бы даже сказал, просторным тоннелем, идущим от подземной линии, протянувшейся параллельно Киевской линии метро. Этот тоннель пересекается несколькими старыми ходами, один из которых, по моим данным, выходит как раз на Белый дом.

А вот это сообщение весьма насторожило Ерина. Едва дождавшись окончания совещания, он позвонил своей старой знакомой, некогда занимавшей весьма высокий пост в Советском Комитете защиты мира, а ныне подвизавшейся в одном из общественных фондов Российской Федерации.

— Валентина Макаровна, — сказал министр, — нам бы надо срочно встретиться.

— С вами готова встречаться хоть каждый день, — дама явно польстила министру, не отличающемуся неотразимой внешностью.

— Дело достаточно серьезное, Валентина Макаровна, — ровным, нудноватым голосом произнес Ерин, и его хорошая знакомая поняла, что дело и впрямь серьезное.

Через полчаса она уже была в кабинете министра внутренних дел. Опасающийся подслушивания Ерин отвел даму в комнату отдыха, предварительно сухо извинившись за невольное создание интимной обстановки.

— Валентина Макаровна, — сказал он. — Ваш склад, что находится под Новым Арбатом, надо срочно куда-то перебазировать.

— А куда же я его перебазирую? Там одних только коробок с питанием тысяч сто штук будет.

Коробки с питанием были из нескольких партий гуманитарной помощи. Валентина Макаровна очень правдоподобно изображала милую и трогательную нерасторопность, из-за которой она не смогла вовремя распределить накатывающуюся вал за валом гуманитарную помощь среди нуждающихся.

Теперь она с такой же трогательной непосредственностью ужаснулась, что коробки и контейнеры с грузом помощи куда-то исчезнут — ей докладывают об этом, ведь она сама не в состоянии попасть на этот подземный склад.

* * *

Не одни только Клюев и Бирюков испытывали всяческий дискомфорт и, как могли, отбивались от свалившихся на них с утра разных неприятностей — Кирилл Беклемишев, сосредоточенно бубнивший под нос тоже с самого утра, что, возможно, сегодня домой и не вернется, был полон мрачноватых предчувствий. А предчувствия основывались на достоверной информации. Его коллеги, которые изловчились перехватить радиотелефонный разговор, ведущийся между подразделениями одной весьма влиятельной и могущественней службы, принесли на днях тревожную весть: на их банк, офис которого расположился в одном из зданий на Новом Арбате, эта самая служба готовила налет.

Положение, что и говорить, было незавидным. Потому что служба называлась Главным управлением охраны и ей было позволено все или почти все — никто не знал на самом деле, существует ли еще «или». Противодействовать этой силе было равнозначно противодействию ветру, грозе, наводнению или еще какой-то стихии — от того, другого и третьего можно было только спрятаться, скрыться. Но по долгу службы, а точнее, по условиям контракта Беклемишев обязан был защищать все движимое и недвижимое имущество банка от посягательств на него кого бы то ни было.

Добро бы налет готовила организация, к которой подходит определение «преступная группировка» — в этом случае все болееили менее определено, можно поставить в известность правоохранительные органы (хотя особо рассчитывать на помощь с их стороны не приходилось) и применить оружие, право на ношение которого имеется.

В данном случае тоже вроде все было определено, но единственное, что можно было предпринять — это поставить в известность, например, муниципальную милицию, в надежде, что там у кого-то есть зуб на Главное управление охраны.

Беклемишев сообщил о перехваченном разговоре управляющему банком, который находился в явной немилости у всесильного Коржакова, тот поблагодарил и стал связываться со своими влиятельными знакомыми из ведомства Президента.

Все эти меры предосторожности, пожалуй, были равнозначны подушке, прихваченной с собой на случай прыжка на асфальт с четвертого этажа.

А когда вечером Беклемишев увидел и услышал по телевизору выступление Президента, он уразумел, что ситуация становится на порядок хуже — теперь того и жди, введут чрезвычайное положение, тогда уж качать права обычным ментам будет бессмысленно, не то что Главному управлению охраны.

Но до обеда второго сентября ничего не случилось, и Беклемишев, немного даже удивившись, стал успокаиваться...

* * *

Бирюков глубоко вздохнул и сделал третью попытку, крутанув диск семь раз подряд. Опять номер был занят. И только с четвертой попытки удалось пробиться. Ответил мужской голос:

— Вас слушают.

— Мне мужей Алексей Урванцев, — заявил Бирюков.

— Всем он нужен, нарасхват прямо-таки. А вы, собственно, откуда? Кто вы?

— Скажите, что я от его сестры, и он все поймет.

— Вон как? — чувствовалось, что на том конце провода находится удивительно спокойный и покладистый мужик. — Ладно, попытаемся добыть вам Урванцева.

Было слышно, как он прокричал несколько раз: «Урванцев! Урванцева найдите, к телефону его срочно. Родственник какой-то зовет.» Еще в трубке слышались голоса, какой-то стук, скрежет. Интересно, где это все-таки?

Не питавшему особой надежды на то, что Урванцева разыщут, Бирюкову пришлось удивиться уже в который за сегодня раз. Урванцева нашли, и он взял трубку.

— Послушайте, — начал было объяснять Бирюков, — я знакомый Наташи, вашей сестры, вы только что говорили с ней о нас. У нас сложилось такое положение, что...

— Ваше пожелание в общих чертах мне известно, — перебил Бирюкова какой то на удивление невоенный голос. — Вас уже отпустили?

— Можно сказать, что мы сами... отпустились.

— Даже гак?.. В любом случае вам нежелательно сейчас разгуливать по городу.

— Мы их, конечно, спросить не успели, — сказал Бирюков, — но, скорее всего, мы им не очень нужны были.

— Догадываюсь, что им нужен был я. Но сейчас ведь разбираться особенно не будут, поверьте мне. В общем, лучше всего будет, наверное, если вы приедете ко мне.

— А где вы находитесь?

— Там, где и должен находиться — в здании на Краснопресненской набережной.

— Это в Белом доме, что ли? — Бирюков понизил голос.

— Да в здании Верховного Совета, — Урванцев произнес название уже не существующего органа власти без аффектации.

— Однако... — Бирюков мимикой спросил у Клюева: как, мол, тебе такой поворот событий? Клюев тоже ответил: годится, где наша не пропадала.