Куба – любовь моя

Несмотря на языковой барьер, который во многом ограничивал тематику нашей беседы, говорить с Мартиной было легко и приятно. Она хорошо слушала, к месту смеялась или сочувствовала мне, когда я рассказывал знаменательные истории из своей студенческой жизни, и в то же время ни на секунду не забывала о своем женском призвании соблазнять. Мол, что же ты? Разговоры разговорами, а не плохо бы познакомится поближе. Посмотри, мол, на меня, какая я киска, – тревожили меня ее смешливые глазки.

«Куда там нашим жеманным телкам!» – думал я, с удовольствием наблюдая, как она вытряхивает из туфельки несуществующие песчинки или слушая, как она певуче растягивает русские слова своим милым словацким ротиком. А может быть, я просто отстал от жизни, и наши русские женщины теперь не уступают западным по части преподнести себя? Когда я последний раз изменял жене? О! Это было так давно! Да и случалось редко, в основном, по пьянке. Насколько себя помню, женщины всегда льнули ко мне из-за фактуры, но я не использовал столько возможностей, что сейчас, вспоминая об этом, стыдливо морщился, как от зубной боли. Наверное, я действительно отстал от жизни.

Мартина опять упомянула своего чернокожего, умного друга. Я вдруг представил ее с ним в постели. Ну конечно – это ее любовник. И как мне раньше не пришло в голову. Я бы, честное слово, отнесся нормально к любому белому. В конце концов, Мартина вполне взрослая женщина и… Но черный! Мне даже ударило в голову.

– Что случилось? – участливо спросила она и, протянув руку, тронула меня за футболку. При этом у нее отогнулся рукав блузки и обнажилось плечо с татуировкой. Что-то вроде змеи с цветком. Я взял ее за плечо: «Что это?» Она придвинулась ближе и, показав на рисунок, как бы уколола его несколько раз иголкой. «Какой ужас», – сказал я. Мартина тихо смеялась. Мне вдруг жутко захотелось поцеловать это плечико с рисунком. Наверное, почувствовав мое устремление, Мартина чуть-чуть, самую малость, отодвинулась и, не переставая улыбаться, показала на часы. Похоже, лента оборвалась на самом интересном.

За полтора часа ожидания Мартины я успел прогуляться к стоянке такси, убедился, что свободных машин там больше, чем клиентов, и успокоился. Да и сама стоянка была рядом.

Мы не спеша подтащили вещи к машине, загрузились и уже минут через десять подкатили прямо к знакомой нам остановке, с которой несколько часов назад так опрометчиво удрали. Мартина достала деньги, но я убрал ее руку и расплатился сам.

Места в автобусе нам достались не из лучших: на заднем колесе. Было жарко, и я потек. Мартина достала платок и вытерла мне лицо.

– Мне кажется, что я тебя знаю очень давно, – сказала она. Удивительно. Именно в этот момент я подумал о том же.

Казалось, утомленный жарой город не хотел выпускать нас из своего лабиринта и все куда-то крутил, разворачивал и останавливал на перекрестках. Мартина показывала в окно достопримечательности или рассказывала о знакомых ей местах. Я делал вид, что понимаю. Сердце напоминало о себе редкими перебоями. Я было запаниковал, но быстро взял себя в руки и постарался расслабиться и не думать о плохом. Когда выехали на скоростную магистраль, публика в автобусе потихоньку прекратила свой щебет и стала задремывать. Мартина положила голову мне на плечо.

– Уи хэв литл тайм, – сказала она. – У нас мало времени. – Я обнял ее, и она прижалась ко мне сильнее.

Слепое орудие Провидения, махина-Икарус, бесстрастно мчал нас, обгоняя клопов-частников, к конечному пункту наших приключений под названием – Развязка. Как будто торопился исправить ошибку судьбы, что так легкомысленно свела в это утро наши пути.

– Тебе не мешает это? – спросила Мартина и ударила кулачком по подлокотнику, что разделял наши кресла.

– Мешает, – ответил я и не узнал своего голоса. – Перелезай ко мне. – Она тихонько мотнула головой.

Дорога была гладкой, и мне показалось странным, что Мартина как-то не в такт вздрагивает на моем плече. Я повернул ее лицо к себе.

– Ай вонт ю, – глотая слезы, беспомощно сказала она. – Я хочу тебя.

Наверное, сейчас, по прошествии времени, можно было бы и улыбнуться, вспоминая ее мокрое, удивленное личико: «Ай вонт ю». Тогда мне было не до юмора. Я стал целовать это гладкое, в темных потеках, почти детское личико. Потом сгреб ее себе на колени, расстегнул джинсы и припал губами к плечику с наколкой.

Дремлющий народ, казалось, только и ждал этой минуты, чтобы проснуться и со всех сторон с предельной любознательностью наблюдать за моими манипуляциями.

– Нет, это невозможно, – прошептала Мартина, скользнула на свое место и застегнула джинсы. Народ еще пооглядывался немного и успокоился.

Достав косметичку, Мартина привела в порядок лицо. Потом вытащила из сумки записную книжку с ручкой, написала печатными буквами свой словацкий адрес, вырвала листочек и протянула его мне. Я вспомнил, сколько за свою жизнь получил ведущих в никуда, выцветших в старых записных книжках и на затерявшихся листочках, ненужных адресов, вздохнул и запечатлел свои координаты на букву «V». Остаток пути мы проехали обнявшись и сладко страдая по обе стороны мерзкого подлокотника.

Мартину встречала целая делегация во главе с мамой и ее «другом». Отца у Мартины, как я понял, не было, был «мамин друг», солидный, профессорского вида, интеллигент в очках и с бородкой. И еще трое молодых людей, взятых, очевидно, под чемоданы. «Мамин друг» крепко, с пониманием, пожал мне руку.

Мать Мартины оказалась из породы спортивных и ни при каких обстоятельствах не полнеющих женщин. Если б не заматеревшие морщины, светлеющие вокруг глаз и у носа на загорелом лице, их с дочерью вполне можно было бы принять за сестер. Когда она, оторвавшись, наконец, от ребенка подошла ко мне и стала благодарить, я понял, что ей известно все. И про то, что случилось в автобусе, тоже. Не потому, что Мартина успела рассказать, нет. Просто известно, и все.

– Я рада, что в России еще остались настоящие мужчины, – сказала она по-русски и всепонимающе посмотрела мне в глаза.

– А это вам на память о нашей семье… и о Мартине.

Она обворожительно улыбнулась и протянула мне две картонных коробки. В одной из них наметанным глазом я определил спиртное.

– Что вы, что вы, не надо, – чего-то испугался я и даже поднял кверху руки. Мне стало неудобно, и я поспешил расшаркаться.

– Вы уж извините, у меня автобус отходит на Годонин. Мне надо идти. А вам счастливо добраться до Братиславы.

Я посмотрел на Мартину. Она о чем-то смеялась с одним из молодых людей.

– До свидания. До свидания. – Я пожал всем руки. – Мартина, гуд бай.

Мартина кисло улыбнулась и посмотрела куда-то в сторону. Я повернулся и зашагал по пустому перрону.

«Идиот старый, – успел подумать. – Надо было хоть бутылку взять. Залудил бы сейчас из ствола. Эх, жизнь…»

– Воло-дь-я-а! – пронеслось над перроном. Цок, цок, цок. Мартина бежала ко мне с коробкой. Остановилась. Губы подрагивают.

– Возьми это, – прошептала зло.

– Да что ты… Конечно, конечно.

Я шагнул к ней и взял коробку.

– Спасибо большое, я напишу тебе, – начал я проникновенно и осекся.

Мартина стояла совсем близко, в полуметре от меня, низко опустив голову. С лица ее капнуло на асфальт. Один раз, другой.

От делегации нас отделяло метров пятьдесят абсолютно пустого пространства. Мужчины тактично отвернулись, но мать напряженно смотрела в нашу сторону. Мне даже показалось, что она пытается услышать, о чем мы говорим.