Кубок Брэдбери-2022
Шрифт:
Так у меня появились эти заметки, а у нас с Лизой по личной упаковке с пилюлями.
В первый вечер она была веселой, вернее, хотела казаться такой. А я ужасно хотел ей верить и потому вел себя так, как будто все в норме. Это был такой спектакль на двоих. Вот она – выходит из ванной, срывает с головы полотенце и швыряет им в меня. Я хохочу, убираю полотенце, ловлю ее, и мы перекатываемся на другую половину кровати. Плевать, сколько ее волос осталось на том полотенце. Главное – наш спектакль.
Поздно ночью, когда она уже спит, наступает
22.04.2030
Утром она, как всегда, просыпается раньше меня. Никогда не любил это чувство: ты еще лежишь в кровати, а за стенкой уже шумит чайник, льется вода, слышатся шаги. Все это будто напоминает тебе, что уже пора вставать, а ты, такой ленивый осел, все еще изображаешь кисель в своей постели.
А теперь она болеет, ей нужна помощь. Она, то есть ее болезнь окончательно отобрала у меня право просто ничего не делать, пока Лиза занята хоть чем-то более-менее энергозатратным.
Пришлось встать и прийти на кухню. Конечно, она справляется сама. Но теперь, пока я в трусах сижу, прислонившись спиной к холодной стене, хотя бы внешне видно, что я вроде как с ней, тоже как будто занят чем-то важным.
– Давай помогу?
– Нет, что ты, я сама, – она деловито снимает с плиты сковородку со свежим омлетом. Он пестрый и ароматный. Она методично делит его лопаткой на две части, и та часть, что побольше, послушно соскальзывает в мою тарелку.
– Как ты себя чувствуешь?
– Отлично. Я уже приняла таблетку. Вот твоя, – отставив сковородку, она достает откуда-то блистер, и вот уже маленькая розовая таблетка лежит возле моей вилки.
– Хорошо. Только можно мне…
– Кофе? Уже почти готов, – она указывает мне на кофеварку, которая сцеживает черный напиток в стеклянный чайник.
– Воду, зай. Таблетку запить.
– Ах да, прости, – она наливает стакан воды, и я залпом запиваю таблетку прежде, чем она успевает произнести…
– Стой!
– Что?
– Я хотела сказать, что ты можешь ее не пить. На обследовании скажешь, что пил. Как они догадаются?
– А как же всякие там анализы? Думаешь, они не поймут?
Лиза потупила глаза и опустилась на стул.
– Не заморачивайся, – я принялся за свой завтрак.
Таблетка, кстати, оказалась безвкусной,
нет никакой горечи на языке. Ну хоть на том спасибо.– Чем ты хочешь заняться сегодня?
– Я хочу пойти в парк.
Я вспомнил, как в прошлом году в это время мы устраивали пикники в парке. И она тут же спросила:
– Хочешь, пойдем вместе?
– Только если ты хочешь, чтобы я пошел с тобой.
– Какие мы вежливые, да, Женя? Такие вежливые, что уже и сами не знаем, чего мы хотим.
– Я хочу пойти с тобой.
– Хорошо, тогда ешь завтрак, а я пойду к себе.
«К себе» – значило, что она пойдет к своему столику в нашей спальне, захватив с собой оставшийся кофе, включит плазму, настольную лампу и будет причесываться, наносить все эти кремы и прочие штуки, при этом слушая свой сериал по плазме. Я уже давно понял, что это просто женский вид медитации.
Погода стояла ясная и теплая, поэтому повсюду были люди, которые гуляли парами, семьями, большими компаниями. Немного пройдя по аллее, заметив пару белок и спугнув нескольких медлительных голубей, она вдруг отпустила мою руку и, сорвав с ветки лист, начала медленно рвать его на мелкие клочки. Так она делала, когда сильно нервничала.
– Все нормально? – спросил я, прекрасно зная ответ.
– Может быть, теперь мы сможем снова друг друга полюбить? – она сказала это тихо, не глядя на меня, как будто заранее готова была отказаться от этих слов.
Такого я не ожидал.
– Что?
– Ну… Ты ведь уже не любишь меня. И это было… естественно. То есть любовь же проходит, да? Когда все хорошо и нет больше этой загадки, понимаешь? Ты уверен, что я твоя, а я уверена, что ты со мной. И мы больше не охотимся друг на друга. Это как у диких животных. Я перестаю чувствовать твой запах, узнавать твое настроение по звуку кроссовок, которые ты оставляешь у входной двери. Перестаю бояться тебя потерять. Но теперь ты можешь потерять меня – навсегда. Как ты думаешь, Женя, это сможет заново запустить этот инстинкт?
Я не знал, что ответить. И большинство из нас, мужчин, не знает ответы на такие вопросы.
– Думаю, так может случиться, – я подумал, что это единственный правильный ответ.
– И тебе бы хотелось этого? Вроде как: «Вау, ура, у нас все снова будет клево!» или скорее: «Хм-м, ну нет, еще влюблюсь, а она умрет»?
– А тебе хотелось бы?
– Если бы эта новая любовь помогла мне выздороветь, то хотела бы.
– А если я влюблюсь, а ты нет?
– Ну мне можно, я же все-таки умираю!
Что было хуже? То, что она сказала вслух «умираю» или то, что мы оба признались в том, что больше не любим друг друга?
28.04.2030
Шел где-то шестой-седьмой день таблеток. Я жду «внешних изменений» Лизы, о которых предупреждал доктор. Где вы, твари? Я принимаю все по-честному, но пока ничего. Кажется, ее волосы стали даже гуще. Она часто мне улыбается. Правда, мы стали меньше гулять и больше смотреть кино, оставаясь дома по вечерам.
– Как тебе кино? – спрашивает она, убирая звук на плазме. Глаза ее горят и даже кожа горячая.