Куда бежать? Том 3. Любовь

– Имя Никанор, как мне представляется, достаточно редкое. А как фамилия этого спасителя? Не Тельнецкий ли случайно?

Анастасия утвердительно кивнула.

– А его сын, Николай, был с ним?

– Я сына Никанора Ивановича не знаю.

– Мужчина на вид лет около сорока, рост и телосложение как у меня, носит кожаную комиссарскую куртку. Видели такого? – заинтересованно спросил мужчина Анастасию.

– Похожий на ваше описание мужчина был с моим мужем, когда они приехали в больницу, но на вид он моложе, – ответила Анастасия так же спокойно, как и на все предыдущие вопросы, будто вела мирную беседу с добрым знакомым.

От подобных известий незнакомец будто обрадовался и тут же приказал своему товарищу немедленно идти к локомотиву и распорядиться возвращаться в город N. В ответ на приказ получил массу возражений, но револьвер в его руке возымел эффект, и приказ стали исполнять. Потом он приказал кому-то из своих охранять Барковскую и её дочь, да так, чтобы ни один волос с головы не упал, а сам пошёл по другим вагонам и вернулся только через три часа, но увидев, что Анастасия спит, не стал её будить и покинул их до возвращения в город N.

За первые полчаса после остановки поезд продвинулся немного вперёд и остановился, видимо, его загнали в какой-то тупик. Всё это время все сидели в тишине. Многие пассажиры потеряли интерес к событиям и уснули. В вагоне стало немного комфортнее, по крайней мере для Анастасии и Евгении. По распоряжению мужчины в кожаном плаще затопили печки и стало теплее, а один из охранников принёс две лампы и поставил у ног женщин, дабы согреть их, а сам присел рядом с Сухожилиным.

Когда уже стало совсем светло, поезд пошёл обратно, но движение его было прерывистым. Он полчаса еле полз, час стоял, потом ещё час полз и опять час простоя. В город N поезд вернулся после полудня, когда необычный для марта ливень давно кончился. Погода наладилась, и солнце светило довольно ярко.

Возвращение на станцию вчерашнего поезда стало для всех большим сюрпризом. Начальник станции, опешив поначалу, побежал искать начальника поезда, объясняться и требовать освободить главный путь ради безопасности пассажиров.

Войдя в поезд, он ощутил дуло пистолета у своей головы и услышал настоятельную просьбу немедленно идти в город, найти Тельнецкого Никанора Ивановича и препроводить его к поезду. Требования были настолько убедительны, что начальник поезда даже не вспомнил о необходимости для начала известить о событиях новую власть в городе.

Никанор Иванович только вернулся от сына домой, даже не успел переодеться, как тут же по требованию начальника станции поспешил на вокзал.

– Войдите в вагон. Я вас кое-кому представлю, – обратился мужчина в кожаном плаще к Никанору Ивановичу, когда тот приблизился к ступенькам. – Господа, помогите нашему гостю подняться, – обратился незнакомец к двум своим товарищам, охранявшим вход в вагон.

Никанора Ивановича затащили в вагон и поволокли в купе к Барковским.

– Анастасия Владимировна, это тот мужчина, который посадил вас в вагон?

Анастасия посмотрела в испуганные глаза Никанора Ивановича и ответила кивком.

– Николай Никанорович Тельнецкий ваш сын?

– Да, мой сын, – ответил Никанор Иванович с опаской в голосе.

– И он сейчас в городе?

Никанор Иванович пожал плечами, на что мужчина в кожаном плаще ударил кулаком в стену и крикнул:

– Отвечать!

– Да, был ещё утром. Сейчас… сейчас… Не знаю, – Никанор Иванович хоть и ругал сына последнее время, но теперь испугался за него и, не договорив, опустил голову.

– Вы побудете тут с нами, пока мы пообщаемся с вашим сыном. У меня с ним есть незавершённые дела.

– Вы, мил человек, кем будете и зачем я вам? И какие ещё незавершённые дела могут быть у вас с моим сыном? – собравшись с мыслями, спросил Никанор Иванович незнакомца.

Незнакомец не ответил, только с ухмылкой заявил:

– Вот Николай Никанорович обрадуется, когда меня увидит, да ещё и в такой компании.

Вам много дано – с вас много и взыщем

Когда Тельнецкий осматривал рану Кремнева и помогал остановить кровь, он заодно его обезоружил и проверил карманы, в которых нашёл ключи от сейфа. Оставшись один в кабинете, решил ознакомиться с содержимым. Открыл сейф и первое, на что обратил внимание – это на нижнюю полку, забитую деньгами, которые были прикрыты ведомостью, а на другой полке, повыше, – тоже деньги, но в меньшем количестве, и папка с размашистой надписью: «Касса полка». Тельнецкого, может, и не интересовали деньги, но нужно же было знать, сколько их, и ведомости помогли ответить на этот вопрос. Кремнев оказался большим педантом в денежных делах. Все записи были сделаны весьма и весьма аккуратно: приход, расход, дата, фамилия, имя, отчество и даже звание и должность – всё было зафиксировано в ведомостях. Тельнецкий вернул записи расходов и приходов на место и достал остальные бумаги. Стал их просматривать и изучать. Если не считать папки с расписками солдат о вступлении в ряды полка, в целом бумаг было немного, в основном списки, некоторые приказы, несколько секретных депеш, подлежащих уничтожению, но почему-то хранившихся в оригинале, и списки горожан, чьё имущество подлежало экспроприации. На удивление Тельнецкого, в этом списке он нашёл и своего отца, и, прочитав его фамилию и адрес, подумал: «Что же ты, Кремнев, хотел с отца-то взять?» Из сейфа Тельнецкий достал и свёрток, на вес приличный, фунта с три будет, не меньше. Развернул. Содержимое, а там были всевозможные украшения, удивило Тельнецкого. Всё вернул на место, запер сейф и взялся изучать стол Кремнева. Осмотрев содержимое всех ящиков, залез под стол – и вот сюрприз. Под столом был прикреплён ремнём заряженный револьвер, да так, что только нажми на спусковой крючок. И продуманно, и удобно – расположен под правую руку. На вид закрытый стол, но под столешницей щель в вершок, для пули. Явно не Кремневым было придумано, но тот, кто это устроил, явно знал, что и как делать.

Пришло время выступить перед полком, показать лицо, объявить солдатам, кто их новый командир, и самое главное – почему. Фреймо доложил о построении полка и, сопровождая Тельнецкого, вышел из здания.

– Товарищи, – этим обращением Тельнецкий начал свою речь, держа в левой руке лист бумаги. – Я, Тельнецкий Николай Никанорович, ваш новый командир, а по совместительству буду исполнять обязанности окружного военного комиссара.

В строю послышались разговоры, а кто-то даже крикнул: «А что со старым-то?» – отчего Тельнецкий строгим взглядом обвёл всех и ответил:

– Того, кто нарушит дисциплину, расстреляю на месте.

После этих слов воцарилась гробовая тишина. Всем показалось, что в городе затихли все звуки. Тельнецкий продолжил:

– Сейчас я вам прочту несколько пунктов приказа Председателя Президиума ВЧК 3 , и мы с вами будем приказ исполнять:

Пункт пятый: принять исчерпывающие меры, вплоть до высшей меры наказания, ко всем лицам военного и гражданского подчинения, причастным или уличённым в саботаже и контрреволюционных действиях.

3

ВЧК – Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем.

Пункт девятый: организовать дислокацию полка снабжения Юго-Западного фронта в городе N до особого распоряжения.

Тельнецкий убрал бумагу и продолжил речь:

– Товарищи, в нашей с вами Советской России издан приказ о формировании Рабоче-крестьянской красной армии. Наш полк причислен к Юго-Западному фронту, и на какое-то время будет дислоцирован в этом городе для обеспечения правопорядка и продовольственного обеспечения фронта.

После этих слов солдаты немного воодушевились, на лицах появились улыбки, а в задних рядах кто-то даже стал поворачивать голову в сторону собеседника, видимо, обсудить шёпотом добрые известия. Тельнецкий это заметил, сделал паузу, достал из кобуры «Маузер», направил его на солдат и стал внимательно рассматривать весь первый ряд.