Куда ты пропала, Бернадетт?

– Угадай, кто это рядом со мной?

Я понятия не имела.

– Ты обзавидуешься, когда узнаешь!

Я скорчила рожу, которую мама с папой называют Кубриком. Когда я была совсем маленькая, то, если сердилась, всегда делала такое лицо. В конце концов мама раскололась:

– Это Клифф Мэсс!

Господи, что же я все про Клиффа Мэсса, остановите меня кто-нибудь!

Я что хочу сказать: сначала из-за новости про повторные изнасилования, а потом из-за нашей с мамой любви к Клиффу Мэссу мы почти не говорили по дороге домой, поэтому мне неоткуда было узнать, что она пережила в тот день. Мы подъехали к дому. Перед воротами стояли громадные грузовики, а один из них был припаркован прямо впритык к створкам, чтобы они не закрывались. Сновали рабочие. Сквозь мокрое от дождя стекло не было видно, что там происходит.

– Не спрашивай, – сказала мама. – Одри Гриффин потребовала истребить ежевику.

Однажды, когда я была маленькая, мама повела меня в Тихоокеанский Северо-Западный балет на «Спящую красавицу». Это сказка о том, как злая ведьма наложила на принцессу заклятие, от которого та заснула на сто лет. А добрая фея защитила спящую принцессу, окружив ее лесом из колючих кустов. Во время представления принцесса спит, а вокруг нее разрастаются колючие ветки. Именно так я себя чувствовала в своей спальне. Я знала, что из-за ежевичных плетей горбится пол в библиотеке, под коврами вспухают странные бугры и трескаются окна в подвале. Но я засыпала с улыбкой, потому что знала: они охраняют мой сон.

– Но ведь не всю же?! – закричала я. – Как ты могла?

– Не капризничай, пожалуйста, – сказала она. – Я тебя, между прочим, на Южный полюс везу.

– Мам, мы едем не на Южный полюс.

– А куда же?

– Туристов пускают только на Антарктический полуостров, ну это что-то типа Флорида-Кис.

Я была в шоке от того, что мама, судя по всему, этого не знала. Широта та же, ноль градусов, но это только крохотный кусочек Антарктиды. Нельзя его путать с всей Антарктидой! Это все равно как если тебе скажут: «На Рождество я ездил в Колорадо», а ты спросишь: «Ну, и как тебе Нью-Йорк?» И то и другое, конечно, находится в США. Но это дикое невежество. Пожалуйста, мам, скажи, что ты это знала, но от усталости забыла.

– Невежда, да еще и усталая, – сказала она.

* * *

От кого: Су-Линь Ли-Сигал

Кому: Одри Гриффин

Пока ты не начала думать, что я только и делаю, что кричу: «Волки!», позволь кое-что тебе рассказать. Я уже говорила, что Элджин, Пабло и я поехали на встречу в центр города. Элджин настоял на шаттле-888. Оказалось, он ничем не отличается от обычного корпоративного автобуса. Все эти годы я представляла, как двери откроются, и я окажусь внутри, не знаю, сказочной пещеры Аладдина. Из-за стройки нам пришлось сойти на углу Пятой и Сенеки – всё намертво встало. Элджин сказал, что пешком быстрее. Лило как из ведра, но мне было не с руки возражать, так что я вылезла из автобуса вслед за остальными.

Одри! Ты всегда говоришь о Божьем промысле. Впервые в жизни я поняла, что ты имеешь в виду. Шлепая три квартала под проливным дождем, я решила было, что Господь покинул меня. Но оказалось, что в конце пути Он приберег для меня кое-что интересное.

Элджин, Пабло и я семенили по Четвертой авеню, опустив головы и натянув капюшоны на лица. И тут я поднимаю глаза – и что же вижу? В аптеке спит Бернадетт Фокс.

Повторяю: Бернадетт Фокс, закрыв глаза, лежит на кушетке посреди аптеки. С тем же успехом она могла лечь в витрине универмага «Нордстром» на глазах у всего Сиэтла. На ней были темные очки, брюки, мокасины, мужская рубашка с серебряными запонками и какой-то жилет, а сверху – дождевик. В руке она сжимала вечернюю сумочку с привязанным шелковым шарфом.

Пабло и Элджин уже дошли до угла и топтались на месте, пытаясь понять, где я застряла. Элджин увидел меня и сердито зашагал в мою сторону.

– Ой, – промямлила я, – простите.

Первый день на новой работе. Что бы ни творилось с Бернадетт, я не желаю иметь к этому отношения. Я побежала догонять, но было поздно. Элджин уже посмотрел в окно, побледнел, затем открыл дверь и вошел в аптеку.

К тому времени подошел и Пабло.

– Там спит жена Элджина, – объясняю.

– Вот ведь льет, – сказал он, улыбаясь. Даже головы не повернул в сторону аптеки.

– Я уже знаю, что закажу, – говорю я. – Кальмаров с солью и перцем. В меню их нет, но если попросить – приготовят.

– Звучит неплохо, – отвечает Пабло. – Но я все же сначала ознакомлюсь с меню.

Наконец Элджин вышел. Кажется, у него дрожали руки.

– Поменяйте билеты в Вашингтон, – сказал он. – Я полечу завтра утром.

Я пока была не полностью в курсе графика Элджина, но знала, что его презентация в округе Колумбия назначена на четыре вечера. Я открыла рот, чтобы объяснить, что с учетом разницы во времени…

– Просто поменяйте билеты, – сказал он.

– Хорошо.

И тут, представь себе, показался наш корпоративный автобус. Ехал мимо нас. Элджин как ринется на дорогу! Автобус остановился. Элджин переговорил с водителем и замахал мне руками.

– Садитесь! – приказал он. – Он довезет вас до Редмонда. Получите мне новые билеты.

Что было делать? Я села в автобус. Пабло принес мне потом кальмаров с солью и перцем, но они были уже невкусные.

* * *

От кого: Одри Гриффин

Кому: Су-Линь Ли-Сигал

Я коротко, потому что страшно занята подготовкой к приему. Настоящая «молния» заключается в том, что ты начала понимать: автобусом управляет Господь. В твоем случае – буквально. Би-бип! Очень хочу поговорить с тобой об этом не торопясь. Может, выпьем кофе? Могу приехать в «Майкрософт».

* * *

Письмо парня из библиотеки профессору архитектуры Южно-Калифорнийского университета

От кого: Джейкоб Реймонд

Кому: Пол Йеллинек

Уважаемый мистер Йеллинек!

Помните, я говорил вам, что организую паломничество в Сиэтл, чтобы посмотреть на публичную библиотеку? Я тогда еще пошутил, что, если вдруг увижу Бернадетт Фокс, сразу дам вам знать. Угадайте, кого я встретил возле той самой библиотеки? Бернадетт Фокс! На вид ей лет пятьдесят, волосы каштановые, растрепанные. Я бы на нее и внимания не обратил, если бы не нелепый рыбацкий жилет, в который она была одета.

Единственная фотография Бернадетт Фокс была сделана около двадцати лет назад – когда она получила свою награду.

И вы, конечно, слышали, что про нее болтают: переехала в Сиэтл, то ли стала отшельницей, то ли спятила. Я почти не сомневался, что это она. Но не успел и рта открыть, как она вдруг сама призналась: «Бернадетт Фокс».

Я разливался соловьем. Сказал ей, что я учусь в магистратуре ЮКУ, что прихожу в «Бибер Бифокал» всякий раз, как его открывают для посетителей, и что наш зимний проект – это конкурс на лучшую интерпретацию ее Двадцатимильного дома.

Вдруг я понял, что слишком много говорю. Она смотрела на меня отсутствующим взглядом. Что-то с ней было не то. Мне очень хотелось сфотографироваться с неуловимой Бернадетт Фокс (подумать только, какая была бы фотка в профиле на Фейсбуке!). Но я отказался от заманчивой мысли: эта женщина и так уже много для меня сделала. Общение было явно односторонним, так что же я от нее еще хочу? Я поклонился, сложив руки как при молитве, и вошел в библиотеку, оставив Бернадетт под дождем.