Куда уходит детство

Оглядевшись вокруг, они осторожно пробрались на чужой огород и стали жадно обрывать помидоры, тут же пробуя их на вкус: помидоры как помидоры, ничего особенного, кроме продолговатой формы, в отличие от обычных, круглых, привычных для глаза.

– Так себе, у нас лучше. Бычье сердце называются, большие и сладкие, не то, что эти пальчики, – Славка пренебрежительно скривился и отбросил надкусанный овощ в кусты. Юрка тоже, Ванька последовал примеру братьев.

Мальчишки стали выбираться назад, лавируя среди посадок.

– А ну марш отсюда! Кто вам позволил по чужим огородам шастать? – заорала Васькина мать, внезапно появившись на тропинке.

Любители приключений рванули через огороды, подальше от грозной тётки, напугавшей их до смерти, а Васькина мать ещё долго наводила порядок среди любых её сердцу помидорных кустов…

Сад буйно разросся, заматерел, налился яблоками и грушами, спелые вишни сами просятся в рот, и Ванька рвёт и ест их вприкуску с хлебом. Наткнувшись на верёвку, он удивился: верёвка разделяла сад, преграждая путь на чужую половину, где стоял Васька и тоже лакомился вишнями, снисходительно поглядывая в сторону друга.

– Зачем повесили? – рванул, было, верёвку Ванька, не тут-то было.

– Папа сказал, для порядка: это ваше, а это наше, – пояснил Васька ещё более снисходительно и потянулся к ветке, усыпанной ягодами. Потеряв равновесие, тоже ухватился за верёвку…

– Это наша ветка! – сердито заорал Ванька. – Не видишь разве?

Васька посмотрел и, убедившись, что дерево, с которого спускалась на их территорию ветка, стоит на Ванькиной половине, отпустил ветку.

– Мама говорила, как ты с дедом водку пьянствовал, – хихикнул он.

– Дед после получки выпил, а твои родители каждый день за забор держатся, когда по переулку спускаются, – не остался в долгу и Ванька.

– Скучно им. Мы в большом городе раньше жили, а здесь…

– Ну и проваливайте отсюда, раз вам скушно, – разъярился вконец Ванька и схватился за палку. Друзья настороженно замерли, готовые к схватке, но тут над ними заворчало, разом потемнело, и крупные тяжёлые капли застучали по листьям, голове, спине, разгулявшийся ветер ворвался в сад и Васька не выдержал, с позором ретировался…

Ванька отбросил палку и, отыскав конец верёвки, развязал узел и забросил верёвку в кусты подальше. Над головой сверкнула яркая молния, воздух раскололи оглушительные раскаты грома, и только теперь пошёл сильный ливень.

Удовлетворённо оглядевшись, Ванька побежал домой и ворвался в сени, где стояла бабушка и набожно крестилась при вспышках молний:

– Свят-свят, с нами крестная сила, спаси и помилуй, царица небесная. Промок-то как, – заволновалась она, – так и заболеть можно.

– Бабань, Васькин отец верёвку в саду протянул, сад наш разделил, – торопился рассказать Ванька, – а я взял её, оборвал, и выбросил.

– Хосподи, как бы опять какого скандалу не получилось, – забеспокоилась бабушка. – Деду не говори, осерчает. Прихворнул он, лежит, – она выглянула на улицу: – Прошёл дождик, как в сказке стало, благодать…

Туча погромыхивала уже далеко за лесом, вокруг сиял посвежевший сад, огороды, запели примолкнувшие, было, птицы. И снова могучая симфония природы захватила Ваньку и понесла, словно на крыльях; шлёпая по лужам, он промчался в сад и стал носиться вокруг дикарки …

Опустившись на корточки, разгрёб мокрую траву и обнаружил кипучую жизнь: вот кузнечик испуганно скакнул в сторону и застрекотал, муравьи карабкаются по стебелькам, пёстрый солдатик мчится, не разбирая дороги.

Ванька поднял голову и сквозь листья яблони увидел бездонное небо…

Подбежавший Дружок лизнул его в щёку, и Ванька вскочил, радостно улыбаясь. Неподалёку стоял Васька и примирительно поглядывал на него.

– Ты не думай, я просил папу, чтобы он верёвку не вешал, разве он послушает, – Васька виновато потупил свою белобрысую голову.

– Да выбросил я её, – сознался Ванька и весело засмеялся, глядя на опрокинутое лицо друга. – Побежали купаться?..

Друзья выскочили к реке уже вместе с Панькой, пронеслись по песчаной косе и бросились в воду под оглушительный лай Дружка, который тоже решил искупаться и, медленно войдя в воду, поплыл к мальчишкам, судорожно перебирая лапами и прижав уши к голове.

Откуда ни возьмись, появились слепни и яростно налетели на них.

– Ныряй! – Ванька свечкой ушел на глубину, за ним остальные…

Слепни покружились над пустынной водой и разочарованно улетели: тут же словно мячики выскочили на поверхность мальчишьи головы, наблюдая за улепетывающей во всю прыть собакой, которая неслась от жалящих её слепней к переулку. Вот она благополучно скрылась под их одобрительные крики.

– Смотри сюда! – Ванька снова нырнул и через мгновение вынырнул, показывая друзьям чёрный донный песок, – со дна достал.

– И я достану, – тут же ныряет Васька, а Панька нерешительно суетится у берега и, якобы замёрзнув, выходит из воды, громко стуча зубами и сотрясаясь то ли от холода, то ли от страха…

Полюбовавшись аккуратно уложенной возле сарая поленницей дров, дед проверил поросёнка в сарае и собрался, было, уходить, но тут в переулке показался сосед – пьяница, обрадовавшийся деду во дворе. На сей раз, он был трезвый и выглядел смущённым. Подойдя к забору, обозрел для приличия новоиспечённую поленницу и окликнул деда:

– Здорово, дядя Вань! Ты тово, не серчай, опять чёрт попутал. Набрался сверх меры. Дак ведь с кем не бывает, верно?

– Ништо, – усмехнулся дед миролюбиво, – бывает. Мужик ты работящий, факт, хвастун только, балабол.

Удовлетворённый беседой, сосед пошёл дальше, а дед побрёл к завалинке, перекурить. В переулке показались мальчишки, бегущие домой. Они явно перекупались, и потому быстро разбежались по домам.

Ванька подбежал к деду: – Дед, ты чего в валенках? Лето ведь на дворе.

Он удивлённо смотрит на деда, сидящего на завалинке перед домом.

– Старый стал, кровь не греет, вот ноги и мёрзнут.

Из сеней выглянула бабушка тут как тут: – Может, врача вызвать, отец?

– Оклемаюсь, – дед с трудом встал и, шаркая валенками, вошёл в сени. Медленно прошёл мимо своего любимого верстака. Споткнувшись, едва перешагнул порог кухни. Постоял, весь запыхавшись.

– Помру скоро, мать, – он присел у стола и задумчиво посмотрел в окно: – тяжело тебе одной придётся…