Куда улетают ангелы
Шрифт:
— Да. И далее…
— А пусть она будет негритянкой, — вдруг предложила Олейникова. Я засмеялась, а та нахмурилась. — Или мулаткой… Это будет совершенно неожиданно и очень трогательно. Они такие отчужденные, эти дети Африки в России…
— Может, лучше тогда эскимоской? — вздохнула я. — Что уж там… Эскимоска с афрорусскими корнями… Праправнучка Пушкина, но не совсем. Оригинально, неизбито.
— Авторы часто с излишним трепетом относятся к своим словам и первоначальным замыслам, — дружелюбно заметил зам. главного, всячески подмигивая и мне, и Аллочке.
— Итак. Дальше. Нужны еще
— Может, Гном сам оказывается пиратом? — вмешался зам. главного. — Он-то всё это и спланировал…
— Да, но только это пусть выяснится не сразу… Можно дать сцену, где…
Я молча смотрела и слушала, как они обсуждают план моей книжки, и понимала, что бестселлера, наверное, мне не написать.
— Я подумаю, спасибо, — ответила я и встала.
— К началу июня дайте нам ответ, — сказала Аллочка.
— План, — поправил ее зам. главного.
— План мы можем обсудить вместе, — Аллочка смотрела на меня с сожалением.
То, что она не феминистка, было понятно. Так же как и то, что я, кажется, не поспеваю за новой жизнью.
Придя домой, я позвонила в первое издательство, «Глобус», и сказала, что согласна на все их условия. Условия были просты — я отдавала издательству права на рукопись и на рисунки сроком на три года и получала небольшой процент с публикации. Первый тираж пообещали три тысячи экземпляров, а дальше будет понятно, читают ли дети мои книжки.
Через пару дней позвонила редактор и из третьего издательства, предложив то же, что и в «Глобусе». Я поблагодарила, сказав, что уже пристроила книжку. Тогда она попросила прислать меня остальные сказки.
— А у меня только одна… — растерялась и обрадовалась я.
— Жаль. Пишите и присылайте. Мне очень понравилась ваша повесть, и рисунки замечательные.
Я даже пожалела, что уже подписала договор с «Глобусом», где со мной разговаривали через губу, и где меня не оставляло ощущение, что я пришла просить денег в долг, заранее предупредив, что долги не возвращаю. Но менять я ничего не стала и решила, что издательский монстр «Глобус» в любом случае — некая гарантия качества полиграфии, редактуры и своевременной оплаты. И я не ошиблась.
Книжка вышла быстро, денег мне заплатили мало, как и обещали, но это все уже было через два месяца, и к тому времени с финансами у меня стало чуть получше.
А пока настало время звонить в кинокомпании. Ваня Карашевич обещал позвонить сам, но так и не звонил. Я увидела в электронной почте сообщение с просьбой позвонить в кинокомпанию «Форест». Ничего больше в записке не было. Я позвонила. Секретарь соединила меня с продюсером.
— История про Гнома? Ну конечно, конечно! Великолепно, гениально, это просто такая шикарная задумка! Хочу предложить вам вот что: мы делаем из этого конфетку, а вы нам… простите, я забыл, как вас по батюшке… Марина…
— Елена Витальевна, — ответила я в некоторой оторопи, я не была готова к такому восторженному приему.
— Да. А вы, Елена, отдаете нам все это свое хозяйство с потрохами.
— Простите, я не поняла…
— Давайте так. А может быть, мы
встретимся?— Вы хотите заключить со мной договор?
— Ну вроде того… Не хотелось бы по телефону…
— Но вам понравился сценарий, и вы готовы его купить?
— М-м-м… Почти. Мы готовы купить вашу идею. А сценарий… Несколько переделать.
— И сколько вы можете заплатить мне за идею?
— Вам так важны деньги?
Мне всегда по-пионерски неудобно, когда вот так, напрямую… Я вспомнила рассказы Жени Локтева, как его «торгуют» и как он «торгуется» за свои гонорары, что не мешает ему чудесно играть как самые глупейшие и пустые роли, так и высокую классику.
— Да, к сожалению, очень важны сейчас.
— Хорошо. Понятно. Мы и собирались заплатить вам очень солидную сумму. Но если вам еще и деньги важны, а не только то, что ваша идея получит самое лучшее кинематографическое воплощение… Я готов заплатить вам десять тысяч.
— Рублей? — уточнила я, сгорая от стыда.
— Рублей, уважаемая, рублей. Мы же в России с вами живем, что ж мы будем в иностранной валюте планы свои строить.
— За сценарий — десять тысяч рублей?
— За идею, уважаемая, за вашу идею.
— Но вы же будете каким-то образом использовать мой сценарий? Я ведь его послала вам целиком…
— М-м-м… не думаю. Но вы можете отдать нам и сценарий… если хотите… подпишем договорчик… Вдруг что понадобится… Хотя вряд ли. Вы не профессионал.
Кристин мне рассказала, как за один удачный сюжетный ход, выволакивающий весь сценарий, в Голливуде можно получить двадцать пять тысяч долларов. Так что по концепции — купить идею — это, считай, Голливуд.
— А вам не понравились серии, которые я вам послала?
— Послушайте, если вы хотите поторговаться, приезжайте, мы поговорим, обсудим, накинем… Пятнадцать тысяч вас устроит?
— Я подумаю. Спасибо.
Я повесила трубку и набрала номер второй кинокомпании. Там секретарь посмотрела записи в компьютере и ответила:
— Спасибо, не подошло.
Я решила закончить по возможности эту муку сегодня и набрала следующий номер. Ваня Карашевич был на месте и радостно воскликнул:
— Ленка! Ну что же ты не звонишь?
— Ты прочитал сценарий?
— С огромным удовольствием! Ты такая молодец.
— Правда?
— Да… Только, знаешь, «пироги тачать сапожник»… Ох. Как бы тебе сказать. Ты отличная журналистка. У тебя — язык, все такое, все тип-топ… Но, понимаешь, Ленка… Ты ни черта не сечешь в сценарной работе. Это — профессия, кирдык? Поняла? Там есть два закона или двадцать два — сам ни черта в этом не понимаю. Но их надо знать и ими надо владеть.
— Да, я думала об этом.
— А зачем тебе надо-то было это?
— Денег хотела заработать… — Лирическую подоплеку я объяснять Ване не стала.
— А, ну это повод… Так вот. Мне лично — понравилось. Редактор говорит — хренотень. Я не кирдык, редактор — кирдык.
— Вань, ну что такое «кирдык», а? — устало спросила я. Какая же я самонадеянная дура!
— Это значит — «понял, поняла, понятно, понимаешь», — быстро и с удовольствием объяснил мне мой бывший сокурсник. И сам засмеялся. — Кирдык? Ну ладно, Воскобойникова, что ты прямо бедствуешь, что ли…