Куда ведет соблазн

– Мы потеряли четверых, – твердо сказал Эван. – У двоих были семьи.

Леди Мойра усмехнулась:

– А как насчет графа? Надеюсь, ему досталось не меньше, чем тебе.

Гилрой понятия не имел, погиб ли кто-нибудь из людей графа.

– Несколько человек были ранены, а остальные… – Он пожал плечами. – Я точно не знаю.

– Ты же не собираешься позволить, чтобы это сошло ему с рук, не так ли? – В глазах Мойры сверкал гнев.

– Это я напал на него.

– Он это заслужил.

«Неужели?» Эван потер переносицу. Он был вскормлен матерью на вражде и презрении к людям. Обучен винить графа и его родню во всех бедах, выпавших на его и матери долю, воспитан бороться против несправедливости своей судьбы. Но даже он признавал, что в преступлениях против его матери нынешний граф был невиновен.

– Я просто хочу сказать, что скорблю о потере своих людей. Цена слишком высока, а вознаграждение ничтожно.

Мойра продолжала злобствовать:

– Они сами выбрали свой путь и пошли за тобой, зная, чем рискуют.

Эти слова были слишком хорошо знакомы Эвану. Когда он был мальчишкой, были моменты, когда он думал, что у матери каменное сердце. Может быть, эта черта характера передалась ему по наследству от нее?

– Нам придется на какое-то время скрыться, – сказал он. – Только так мы будем в безопасности.

– Нет! Сейчас самое время ударить! Они этого не ожидают. – Мать потянула Эвана за руку. Он обернулся. – Ты никогда не должен отказываться от мести! Они насмехаются над тобой, унижают. Называют тебя бастардом Маклендона!

Улыбка Эвана была полна иронии.

– Так я и есть бастард Маклендона.

– Нет! Ты гораздо больше! В тебе также есть гордая и благородная кровь Гилроев. Никогда не забывай об этом. Я воспитала тебя так, чтобы у тебя была цель, Эван.

– Ненавидеть.

– Да, ненавидеть – тех, кто относится к нам несправедливо, словно мы ничего не стоим. – В глазах Мойры появилась какая-то отстраненность. Леди Мойре было под пятьдесят, но она выглядела старше. Нищета и жизненные неудачи лишили блеска ее взгляд, а щеки – румянца.

– Твой отец мог бы жениться на мне и иметь законного сына. Он был жестоким человеком, воспользовавшимся нежным девичьим сердцем. Но он оказался еще большим дураком, отказавшись от такого замечательного парня, как ты.

Эван выругался про себя, но промолчал. Мать была способна вогнать в грех даже святого, особенно если была в настроении развить свою любимую тему – предательство графа Киркленда.

– Ты моя мать. Ты должна восхвалять мои достоинства.

– Не все женщины сделали бы то же самое в моем положении – встали бы на твою сторону. А теперь я жду, чтобы ты стоял на своем и отомстил за зло, причиненное нам обоим.

Эван посмотрел на мать с болью в сердце. Да, она была на его стороне. Граф отказался от младенца, когда тот еще не родился, а семья Гилроев выгнала Мойру из дома – беременную и незамужнюю. Она не оставила своего незаконнорожденного сына у ворот замка или на ступенях храма, не бросила в лесу на растерзание диким зверям. Она вырастила Эвана, чтобы он отомстил за нее, но он опасался, что цена будет слишком высокой.

– Моя смерть – это действительно то, чего ты хочешь? – спросил он.

Леди Мойра побледнела.

– Нет, – дрожащим голосом ответила она. – Я хочу, чтобы пролилась кровь Маклендона.

– Если я встречусь с графом в открытой схватке, скорее всего будет пролита моя кровь. У него больше людей, они лучше обучены, у них лучше оружие, быстрее лошади. В справедливом бою он разрубит меня на части.

Леди Мойра наморщила лоб. Ему это показалось, или ее горячность немного поубавилась?

– Тогда не надо никакой справедливости. Прекрати нападать на деревни и направь свои действия непосредственно на Маклендона. Преследуй его, застань врасплох. А еще лучше – дождись, когда он будет один. Перережь ему горло и спрячь тело. Озеро большое и глубокое. Можно сбросить труп в темную воду, он потонет и никто его никогда не найдет.

Эван еле сдержался, чтобы его не передернуло. Прошло столько лет, а ненависть матери все еще пугала его.

– Даже если тебя это обрадует, я никогда не убью своего брата таким подлым способом.

Явно недовольная, леди Мойра скрестила руки на груди и нахмурилась. Эван выждал несколько минут, чтобы она успокоилась, и сказал:

– Улыбнись, мама! У меня не получится так легко убить графа, но я клянусь сделать все, чтобы его жизнь стала адом.

Шум за дверью пробудил Гэвина от глубокого сна. Он выскочил из постели и дотянулся до своего кинжала.

– Нет! Не трогай его! – вскрикнула Фиона, хватая Гэвина за руку. – Он безобидный.

«Он» оказался большим, лохматым и грязным псом с огромной головой и свалявшейся шерстью. При звуках голоса Фионы он поднял голову и вошел в комнату. Гэвин отступил, но не бросил оружие. Он не узнал этого пса, и он ему не понравился. Особенно потому, что пес шел прямо на него.

Неожиданно пес остановился, принюхался, а потом сунул голову в ванну и принялся энергично пить воду.

– Боже! Он не заболеет от мыльной воды? – спросил Гэвин.

– Может, – согласилась Фиона озабоченно. – Скверный мальчишка! Нельзя!

Фиона вскочила и надела ночную рубашку. Гэвин с любопытством наблюдал, как она подошла к псу и за шкирку оттащила его от ванны.

– Было бы неплохо макнуть его в воду, – сказала она. – От него жутко воняет.

– А зачем ему быть чистым? Ему разрешено входить в дом только в плохую погоду.

Фиона посмотрела на пса, который с огромным энтузиазмом начал вилять хвостом, глядя на нее с явным обожанием.

– Этот лохматый пес был моим самым верным другом, пока тебя не было.

Гэвин не скрывал своего удивления:

– А я-то думал, что ты проводила время со Спенсером.

Фиона стала гладить пса по голове, отчего его хвост задвигался еще быстрее.

– Я видела Спенсера пару раз, но он занят учебой. Похоже, он привык к своему новому окружению.

– И это тебе не нравится?

– Почему ты так говоришь? – спросила она, перестав гладить собаку.

– Ты наморщила лоб, а уголки твоих губ опустились, – ответил Гэвин, довольный тем, что так легко может угадывать ее чувства. – Совершенно очевидно, что тебе это не нравится.