Куда возвращаются сказки

Слова притягивали Колю. И если половинка может быть ближней, то ближней была половинка с хозяином. Коле хотелось поверить ему. И уйти. И не хотелось верить тем, кто остался позади. Тем, кто уже предал.

Он ещё раз оглянулся. Веня с невероятно смущённым лицом не смел поднять на него глаза. И поделом ему. Пашка смотрел как-то рассеянно, мимо Коли. Конечно, ему-то что до Коли, его обратно к Владяну тянет. Ладно палочки сейчас в Колиной руке, а то натворил бы таких дел. Пашка сумел бы. Вон как класс тогда раздраконил, а Коля страдай. Димка перестал тереть глаза и уставился на Колю. Ну, и чего уставился, болтун? Язычок-то попридерживать надо. Да что теперь с него взять-то, с маленького. Соплячок, что уж тут поделать. А Ленка смотрит тоже. Ишь красотка с Парижскими тайнами. Жалеет небось теперь, что какой-то Артур ей нравился. Сейчас расплачется и прощения станет у Коли просить. Но нет, не возьмёт её Коля с собой. Точно не возьмёт. Окончательно и бесповоротно. Такие ему не нужны. Ну-ну, зарыдай ещё.

Но Ленка почему-то не рыдала. И Коля вдруг начал догадываться, что взгляд Ленкин вовсе не плачевно-умоляющий. Не то чтобы Коля прозрел. Нет-нет, он ещё сильно так надеялся на то, что Ленка осознала свою ошибку, хоть и поздно. Но под этим взглядом терял Коля уверенность в своей непоколебимой правоте и непорочности. Каким-то нехорошим взглядом смотрела Лена на Кольку, презрительным что ли. Будто Коля не командир штаба, а всего лишь дворник, который подметает рядом улицу и ни в жисть не догадается взглянуть сквозь листву, чтобы обнаружить замаскированный штаб. Будто не личность Коля, а так, мелкота сопливая, как вот Димка к примеру. Конечно, куда Коле до Артура. Где уж нам…

Лена не дала додумать Коле и понырять в сладкой боли одиночества человека, преданного всем миром. Она решительно шагнула вперёд и повернулась лицом к Коле. «Сейчас прощения попросит, — ухнуло Колино сердечко. — Точняк. Может даже признается, что влюбилась, но раньше сказать не решалась».

— Ну, — сурово сказала Лена, и Коля подумал, что разговор начинается как-то не так. — Ну, чего встал-то? Иди! Вон, зовут тебя. Зачем тебе с нами? Иди, если мы тут все перед тобой провинились. Мы же плохие, так чего ты ждёшь? Иди!

— А разве нет? — искренне завозмущался Коля. — Разве не виноваты?

— Да в чём? — от тона Лены покривился даже хозяин, чей плащ продолжал зловеще развеваться на полдвора. — Почему ты мне должен был понравиться? Ну, скажи? Ведь ты ничего про меня не знаешь! Когда у меня день рождения? Кто мне больше нравится из гномов, которые путешествовали с хоббитом? Как окончилась история про Чёрную Гору и что это вообще за история? Извини, пожалуйста, но я не считаю себя предательницей, если твои симпатии остались в стороне от моего внимания.

— А Димка, — переключил разговор Коля, испугавшись грандиозного разноса на глазах у всех собравшихся. — Димка! Он ведь предал!

— Кого? Штаб? Мир теперь развалился на кусочки? Штаб обнаружили и разломали? Да Димка даже не сказал своим товарищам, где этот штаб находится. Так, Дмитрий?

— Так, — просто и коротко сказал Димка.

— Вот, — Лена придвинулась к Кольке, и тот опасливо отступил. — А ты уже тычешь своим обвинительным пальчиком.

— Но Веня вот… — начал Коля.

— Что Веня, — голос Лены набирал силу и разносился по пустому двору, а мерцающие глаза хозяина покрылись дымкой, словно жидкое серебро застывало на холоде осенней ночи.

— Веня-то уж точно предатель!

— Ты как-то пострадал?

— Но ведь мог же, мог!

— Умей прощать даже за то, что произошло. Сумеешь, остальное покажется пустяками. Не сумеешь — уходи. Если друг стоит рядом с вечным ощущением вины, то это уже не друг. Это… я не знаю кто, но уж точно не друг. Если мы не нужны тебе такими, как мы есть, если ты не видишь в нас то, какими мы можем стать, то тебе нечего тут делать. Тебя зовут. Иди.

Коля беспомощно оглянулся на хозяина. Ещё минуту назад весь мир находился у Коли в неоплатном долгу, а теперь всё вывернулось наизнанку, а с этой стороны роль безмерно виноватого неожиданно досталось самому Коле.

— Ну, Коля, — усмехнулся хозяин, вскинув голову. И непонятно было, то ли за Колю он, то ли со всем остальным миром. Не знал Коля, что теперь делать. Не получалось покинуть свой мир с чувством выполненного долга, чтобы потом с чистой совестью оставлять следы на пыльных тропинках далёких планет. Никто почему-то не собирался удерживать Колю, никто не собирался просить прощения. Коля ещё раз посмотрел на хозяина. Ну пусть тот скажет хоть что-нибудь.

— Ждёшь ответа, Коля, — улыбнулся тот, только теперь неумело и кривовато. Да я и ссам немножко удивляюссь. Вззять вот книги. Вссё те же миражи. Но почему, тот, кто их читает, умеет прорывать плёнку, отделяющую насстоящее от ненасстоящего и вытасскивать ненасстоящее в реальный мир, делая его ссамым что ни на есть реальным. Редко, но получаетсся.

Голос его затихал. Хозяин не ответил на Колин вопрос. Не сказал ему: то ли оставаться на месте, то ли всё же уйти с ним. Вот ведь как, даже хозяин оставил свои уговоры. Никто не держал Колю и оставался он на перепутье, оторвавшись, но не улетев. Коля должен был сказать что-то сам. Что-то весьма важное, что выразило бы его чувства, его выбор на эту минуту, а возможно и на всю оставшуюся жизнь. Но слова не приходили. Никогда не умел Коля говорить складно, понятно, доходчиво. Как хозяин, к примеру. Или как разозлившаяся Ленка. И Коля промолчал.

— Иссчеззаем, — сказал хозяин и растаял во тьме, как призрак под лучами солнца. Коля на миг испугался, что множественное число относилось и к нему.

— Не бойсся, Коля, — прошелестело по приникшей траве. — Это уже относсится не к тебе.

— Но… — вскрикнул Коля и опять все слова потерялись.

— Ты хочешь сспросить, не придётсся ли тебе пожалеть об этом. Придётсся, Коля, и не один разз. Но сстолько же, ессли не больше, воззрадуетсся твоя душа, что тебе поссчасстливилоссь осстатьсся. Непонятно? Не сстрашно. Когда-нибудь быть может тебе сстанет яссно, что неопределённоссть — вессьма интерессное чувсство.

Молчание окутало двор, лишь шуршали листья, тихонько передвигаясь с места на место под напором осеннего ветра. Никто не произнёс ни слова, пока Димка не махнул удивлённо рукою.

— Вон, — чуть слышно произнёс он.

Со стороны штаба по воздуху медленно плыли четыре светящихся огонька, словно там кто-то зажёг цветные фонарики и теперь тащил их навстречу команде. Впереди сверкал розовый. Чуть за ним наливался флуоресцентно-зелёным следующий. Дальше пламенел багряный. И замыкал удивительную шеренгу голубой. Вернее, какую там шеренгу. Огоньки плясали в воздухе, поднимаясь то выше, то ниже. Отсюда они виделись тоненькими продолговатыми полосками, словно палочки или… Или корейские ручки.

— Принцессы, — пояснил Коля.

— К ним двигаем? — спросил Пашка непонятно у кого.

— Двигаем, — почему-то весьма поспешно согласился Коля.

Команда двинулась навстречу радужным девушкам, ещё не принявшим своё истинное обличье.

Коля шагал чуть в стороне. Он ещё не знал, приняли ли его обратно? Но вроде пока никто не возражал. Странно, но злость на мир куда-то испарилась. Неприязнь исчезла. Колю ждало дело. Ведь гном всё ещё оставался недоставленным в нужное место.

Огоньки вытянулись вертикалями и обернулись девушками, окутанными красивым сиянием, словно буковки неоновой рекламы. Они продолжали плыть по воздуху, а может просто чуть касались земли носочками своих радужных туфелек, подолгу замирая над травой, и от этого казалось, что они парили в сыром воздухе ночи.