Кукла и ее хозяин

— И что, кто лучше? — наконец с деланным безразличием уточнила подруга, словно все это время соревновалась с невидимой противницей.

Ну как тут удержаться? Так и хочется потроллить.

— Ну вообще, она слияние делает, а ты — нет.

— Я же тебе говорила, — проворчала ведьмочка, — я еще не готова.

— А тебя разве кто-то заставляет?

— Ну вообще, — она тряхнула каштановыми кудряшками, — ты говоришь, что она лучше меня! Прям во всем, что ли?..

Карие глазки в обрамлении пушистых ресниц с надеждой уставились на меня. Веснушки на носу, казалось, даже покраснели от напряжения. Ну как не похвалить такую милашку? Тем более это правда.

— Если хочешь знать, массаж ты делаешь гораздо лучше.

Ее личико мгновенно расплылось в довольной улыбке. Хотя, по-моему, чтобы мазать колдуну спину скверной, большого ума не надо.

Вскоре вполне довольные друг другом мы разошлись. Агата, что-то напевая себе под нос, осталась наводить порядок в своей новой процедурной. Я же, накинув рубашку, вернулся в гостиную, где было довольно многолюдно. Дородные тетушки, которых Савелий приводил помыть полы после экспресс-ремонта, вернулись вновь — и сейчас Уля раздавала им указания, что и где еще убрать. В кухне тоже что-то бодро кипело, по дому летал запах горячего обеда, как бы говоря, что больше не нужно искать, куда свалить на ланч. Моя умница хлопотала вовсю, устраивая здесь порядки не хуже, чем в дядином имении, где мы оба выросли. А ведь в этом доме никогда не было нормальной хозяйки — хотя женщин здесь всегда было достаточно.

С улицы вдруг донеслась новая волна высоких писклявых визгов, причем мужских. Харон опять развлекался, втаптывая в траву чье-то достоинство. Может, мне табличку на ворота повесить «Осторожно. Злая аномалия», чтобы думали, прежде чем входить? В доме колдуна обычно не рады тем, кого не ждут.

Подойдя к окну, я взглянул на валяемую по земле тушку — и останавливать своего поганца не стал. Этот гость заслужил именно такой прием.

— Павловский, какого хрена! — визжал знакомый голос, который недавно говорил со мной по телефону. — Выпусти!..

Харон, вдохновленный такими воплями, стал катать его еще усерднее, словно намереваясь удобрить этой тушкой наш газон. Достойный представитель шпаны дергался как ошпаренный под костлявыми пальцами, однако освободиться не мог. Как я и думал, гонора больше, чем сил — а туда же, кошмарить других. Моих лет, несколько массивных золотых колец на пальцах явно для солидности, один брендовый кроссовок на нем, другой уже под деревом, модная причесочка аж дыбом, ворот футболки в клочья, джинсы в земле — и все равно, несмотря на живописный вид, оставался массовкой, только теперь в сюжетах про бродяг.

— На стрелку приехал? — уточнил я, подходя.

— Выпусти! — заверещала тушка под загребущими темными костяшками, силясь выбраться сама и не в состоянии этого сделать. — Живо выпусти!..

Если ты слабак, сопротивляться моему поганцу бессмысленно — так же бессмысленно, как кубики пресса у дрища. Не удивлюсь, если у этого они есть — вон как помогают на земле ровно лежать.

— Дуэль! — выкрикнул он. — По-честному!

— Что, хочешь вообще сдохнуть?

Украшенные кольцами пальцы, таки умудрившиеся высунуться из хватки грабли, заволоклись жиденькой чернотой и нацелились в мою сторону. Я наступил на его руку, и из-под моей подошвы пошел тоненький дымок, как от затушенной сигареты. С чего ты вообще решил, что в моем дворе можно устраивать разборки хоть кому-то, кроме меня?

— Тупее, чем кажешься, — заметил я. — Ладно, слушай, если не понял. Тебя сейчас катает моя аномалия. Познакомился? Сильный колдун может с ней потягаться, слабый не справится. Слабому здесь нечего делать. И уж тем более слабому нечего связываться со мной. Хозяин сильнее своей аномалии.

— Убери ногу! — взвизгнуло тело на земле. — Мне больно!

Ой, бедняжка, да ты, видимо, даже еще не знаешь, что такое боль.

— Я тебя буквально могу в порошок растереть, — пояснил я, надавливая подошвой на его ладонь чуть сильнее, — и сдохнешь прямо здесь и сейчас. Теперь понял?

— Да ты еще пожалеешь, гад! — заверещал он.

Надо же, какой непонятливый. Я кивнул, и Харон припечатал его к земле сильнее — в возможности кому-то навалять этот поганец меня слушается. У визитера аж щеки зарылись в землю.

— Вежливость, — напомнил я. — Не забывай, с кем разговариваешь.

— Отпустите! — мигом провыл тот, стараясь не жевать траву.

— Отпущу, когда увижу, что ты понял.

— Да понял я! Понял! — слова полились гораздо сговорчивее.

— А если понял, где извинения?

Грабля постучала пальчиками ему по хребту, как бы намекая, что готова их и выбить, если потребуется.

— Извините, мессир! — пролепетал этот любитель стрелок.

— Пошел вон отсюда, — напоследок я поймал его взгляд, и он чуть не сглотнул землю, — и чтобы я тебя больше не видел. Стрелка закончилась.

Харон очень нехотя его отпустил, и, подхватив отлетевший кроссовок, обученная вежливости шпана кинулась к воротам.

— Молодец, — повернулся я к своему охраннику.

Тот небрежно махнул темной ладошкой «мол, а что такого» и вальяжно уполз в тень под крыльцом.

Ep. 10. Молодой босс (III)

— А ну отдай! — раздался вопль из гостиной. — Стой, мерзавец!..

Следом по дому разнесся топот ведьмочкиных ног, но нагнать Харона было не так-то легко. Вообще, за последние несколько дней он совсем обнаглел — приезд девчонок словно вывернул что-то внутри поганца, и он проявил свой характер во всей красе. То и дело по дому летали визги Ули, которую эта зараза доставала по мелочам, ходя за ней по пятам, как ее собственная тень, и втихаря пугая — выскакивая навстречу из-за очередного угла. Трогать ее Харон остерегался, вняв моим предупреждениям, а вот мотать нервы — всегда пожалуйста. Раз даже устроил ей театр теней — прямо в нашей спальне, показывая гигантскими пальчиками на стене то одного, то другого довольно неприглядного монстра. И где только освоил такое искусство?

В первое время визгов было много, а потом они становились все тише и реже, сменившись под конец короткими вскриками — скорее неожиданности, чем испуга. Уля уже знала, что этот поганец ничего ей не сделает, но докучал он знатно.

С Агатой же он выбрал иную тактику: резко подскакивал и вырывал у нее что-нибудь из рук, вынуждая носиться за собой по дому и вопить. А всякий раз, когда, залепив по этим загребущим пальчикам, она у него что-то отбирала, поганец показывал ей свой любимый фак и гордо удалялся в тень, оставляя ведьмочку негодовать. Зато у нее больше не было возражений, чтобы ему хорошенько наподдать.

А вот от меня этот зачаточный разум удирал, едва оказывался в поле моего зрения, понимая, что я снова буду запихивать его в свою тень. Насильно туда пока что помещались два пальца, а потом он вырывался и сбегал, как капризный, плохо воспитанный пес, на чью дрессировку нужно время. Полная противоположность моей змейке, которая, несмотря на грозные габариты, оказалась крайне застенчивой, предпочитая скромно сидеть в моей тени и никого не трогать. Лишь время от времени крошка появлялась рядом со мной в кабинете, укладываясь по полу кольцами, словно грея их на солнышке, и быстро исчезала, стоило кому-то заглянуть.