Кукла и ее хозяин

— Получается, она теперь тебе ближе, чем я? — тихо спросила она после, восстановив дыхание и пристроившись рядом.

— С чего такие мысли?

— Но ее же душа теперь здесь, — изящная рука мягко опустилась мне на грудь. — Она как бы теперь всегда с тобой…

— А ты разве не со мной? — улыбнулся я.

Видимо, Уля расценила это как вызов и решила, что раз душа Ники во мне, то словно в качестве компенсации я должен побольше бывать в ней. У меня на это не нашлось возражений — и теперь каждый ужин заканчивался просто роскошным десертом. В общем, с появлением второй женщины секса в моей жизни стало в два раза — правда, от первой.

Ответив моей хозяюшке, я переключился в соседнюю ветку. Переписка с Никой была более сдержанной — там мы обсуждали не ужин, а обед, причем в буквальном смысле. И по итогам договорились встретиться в ресторане напротив театра — у нее как раз перерыв между репетициями, а я уже закончил с делами. Глеб и без меня сможет определиться, кому бы он тут вдул.

Из соседней комнаты внезапно донесся голос друга, звучавший довольно зло.

«Что у тебя творится?» — уточнил я.

«Да тут пришел один, работу твою хочет… Вот он как раз девочками брать готов. Настолько готов, что этот утырок здесь в черном списке!» — сердито отозвался Глеб.

Так. Черный список был реально стоящим из всех его нововведений — только, в отличие от прежнего хозяина, туда попали не те, кто досадили владельцу, а те, кто досадили девочкам: оскорбляли, унижали или что еще хуже поднимали руку. Список, как ни прискорбно, вышел довольно длинным, словно вместе с надписью, советовавшей оставить на входе приличие, некоторые гости оставляли и достоинство, превращаясь за закрытыми дверьми в настоящий скот. Вот только скоту место в скотобойнях, а не здесь.

Затолкав смартфон в карман, я поднялся с дивана и вышел в соседнюю комнату, где, помимо Глеба, обнаружился невзрачной внешности мужчина — средних лет, средней комплекции и среднего роста. Тут вообще не было ничего примечательного — одно из тысячи лиц в толпе.

— Какие-то проблемы? — поинтересовался я.

Резко отвернувшись от друга, незнакомец уставился на печатку на моей руке.

— А, вот значит, кто у нас сын Волкодава… — криво ухмыльнувшись, он поднял глаза на меня.

— Он хочет быть здесь защитником, — хмуро пояснил Глеб. — Видите ли, у него были какие-то договоренности с прежним хозяином.

Вот только прежнего хозяина тут больше нет, как и всех прежних договоренностей. Зато есть черный список.

— Защитником? — переспросил я, рассматривая эту посредственность. — Мужчина, который бьет женщин? И от кого может защитить такой защитник?

Миг — и в невзрачных карих глазах мелькнул детский ступор, когда не знаешь, как поступить, что сказать и что сделать. Прямо маленький слабый мальчик, с которым никто не хочет считаться — и все написано на лице. Все такие мальчики одинаковые.

— Отыгрываться на слабых — удел слабаков, не способных защитить даже самих себя. А если придет не баба, а мужик, то что? Маму позовешь?

Глеб рядом прыснул.

— Нет, такой защитник здесь не нужен, — подытожил я. — И среди гостей такого тоже больше не будет.

Словно очнувшись, незнакомец рвано дернул головой — даже шея глухо щелкнула. Еще миг — и в невзрачных глазах вдруг появилась черная жгучая ярость.

— Ты еще пожалеешь… — процедил он.

Ну да, знакомая песня. Сколько мне такое говорили — и сколько раз я пожалел?

— Сначала рискни хотя бы ударить, — хмыкнул я.

С пару мгновений незнакомец сверлил меня всей этой яростной яростью, а потом стремительно развернулся и, хлопнув дверью, ушел. Да уж, определился бы, кто он: обиженный мальчик или сильный колдун. Сколько же в этой столице фриков.

Я взглянул на часы, прикидывая, что и мне пора ехать.

— Не останешься помочь с выбором? — Глеб кивнул в сторону своего кинозала.

— Да я и так знаю, чем закончится: никого ты не уволишь — только новых наймешь.

Друг усмехнулся.

— Лучше, чем женщины на снимках, только женщины в руках. На свидание собрался?

— Скорее на встречу.

— Знаешь, — он внезапно посерьезнел, — когда только потерял душу, я поначалу не понимал, кто я вообще. Ну а потом понял, что у тебя есть ответ. Я тот, кто дорог тебе, и только поэтому я и живу.

— И к чему это?

— К тому, что ты заслуживаешь большего, чем просто благодарность.

На этих словах минутка мудрости от Глеба закончилась, и, пожелав ему не перетрудиться, я покинул клуб.

Когда я подъехал к ресторану напротив театра, Ника уже была внутри, пришедшая гораздо раньше времени. Она сидела за столиком у окна и невольно делала заведению рекламу, заставляя случайных прохожих оборачиваться. Идеальный профиль, идеальная осанка, светлые локоны в строгом пучке, сдержанное бежевое платье со скромным вырезом — образ вышел безупречно лаконичным, словно столичная икона стиля не хотела выделяться лишний раз, но именно этим ловила еще больше внимания. Пешеходы застывали на тротуаре, любуясь своим секс-символом сквозь стекло, рассматривая жадно, как модный наряд на витрине бутика, который им не по карману, и время от времени фотографируя. Однако, не глядя ни на кого, балерина задумчиво вертела салфетку — и ждала меня.

Это была наша первая встреча с тех пор, как ее душа оказалась у меня. У Ники сплошным потоком шли репетиции перед грядущим концом сезона, но куда важнее было дать ей время привыкнуть, что она снова хозяйка своей жизни. И вот, когда она привыкла, мы условились пообедать вместе.

Отбросив смятую салфетку, Ника торопливо обернулась на мои шаги. Я протянул букет — и в ее голубых глазах мигом заиграло удовольствие. Хм. Думал, что приму Имперского балета цветами уже не удивить.

— Спасибо, — сказала она, разглядывая букет.

— И это тоже тебе, — сев напротив, я протянул ей аккуратную коробочку.

Отложив цветы, девушка с любопытством приняла подарок. Бархатная крышка отскочила с мягким щелчком, открывая вид на лежащую внутри изящную серебряную брошь с тиснением моего герба. Эксклюзив ручной работы, какой ни в одном бутике не купишь — вещицу я заказал специально для нее в Лукавых рядах, как в свое время и амулет для Ули. По сути это такой же амулет, только в другой форме.

Пару мгновений Ника восторженно рассматривала подарок, а потом вдруг поникла.

— И какие у тебя на меня планы? — тихо спросила она.

— Те же самые, что и в самом начале нашего знакомства, — улыбнулся я.

— А что мне надо делать? — ее голос стал еще тише.

— Что хочешь. Я тебе не хозяин.

Голубые глаза рассеянно прошлись по мне.

— Я так не могу, — их обладательница мотнула головой. — Я должна делать что-то для тебя. Взамен.

Ой, какие же чудесные девушки мне попадаются — все сплошь хотят быть полезными.

— Хочешь делать? Ну вообще-то есть кое-что.