Кукла в чужих руках
Шрифт:
Глава 15. Катастрофа
Как всякое уважающее себя учебное заведение, наша гимназия обнесена забором. Ученики, торопясь к началу уроков, стягиваются к калитке, и в самом узком месте получается «бутылочное горлышко». Если прийти в час пик, то обязательно попадешь в «пробку». Пережидая ее, мы с Мишей остановились с наружной стороны забора. Мы стояли, глядя на толкающихся в воротах малышей, болтали и никуда не торопились — ни я, ни он. Но, как ни жаль, не мы одни оказались такие умные, и среди ожидающих была и Кантария.
Когда поток суетливых малышей схлынул, я услышала за плечом ее сладкий голос.
— Сейлор Му-у-у! Сильно торопишься? — Машка подхватила меня под руку. — Поговорить надо.
— Что случилось? — Я с тоской наблюдала, как Миша легко взлетел по ступеням и скрылся за дверью.
— Ты же хорошо рисуешь? — Машин голос сочился сахарным сиропом.
— И?
— Нарисуй себе аттестат. Потому что ты его в этой школе не получишь! — она переливчато рассмеялась и, оставив меня в недоумении, присоединилась к своим подружкам.
А я, внезапно вспомнив, что не сдала самостоятельную работу по алгебре, вытащила телефон и набрала Кирюхин номер. Ответил он звонков через десять — двенадцать. И по его сонному голосу я поняла, что в школе его искать не стоит.
— Кир, — взмолилась я, — спасай!
— Что случилось, Софико? — Из трубки послышался кашель.
— Срочно алгебру надо решить! Я забыла сдать! Мне капец!
— Расслабься, — посоветовал Кирюха. — Каким уроком алгебра?
— Следующим.
— Ок. Жди меня в «чайнике». Через пятнадцать минут буду.
И я, жертвуя первым уроком, поплелась в кафе-пекарню «Чайникoff». Там приятно пахло булочками и кофе. Чтобы согреться, я взяла пару пирожков с капустой, чашку чая и уселась за столик. Вытащила из сумки тетрадь, ручку и блокнот. Когда выпадают минуты вынужденного безделья, я предпочитаю рисовать. Это могут быть наброски людей, пейзажа за окном, граффити-скетчи — в зависимости от настроения. Сейчас я рисовала лицо. Прямые брови, рваная челка, четко очерченные скулы и глаза с искристыми льдинками.
— Привет, Софи! — Кирюха бросил свой рюкзак на стол, и я поспешно перевернула рисунок. — Подняла ни свет ни заря! Даже пожрать не успел!
Он схватил последний пирожок и разом откусил половину. Жестами потребовал подать ему задание и склонился над листком. Спутанная темная челка свешивалась на глаза, и, не убирая ее, Кирюха быстро писал, чертил и выводил формулы.
— Еще возьми, — бросил он, не отрываясь от своего занятия.
— Чего?
— Пирожки купи мне. — Он кинул на меня ореховый взгляд. — Давай живо!
Я послушно отправилась к кассе. Поставила на поднос чашку, тарелку с пирожками и не скупясь, полной горстью, зачерпнула из мисочки бесплатные кубики сахара. Плюхнула поднос перед Кирюхой.
— На, повышай сахар в крови, может, подобреешь!
— Ты меня еще злым не видела! — заявил он и с неуступающей щедростью сыпанул пяток кубиков сахара в чашку. — Представь, ты вытащила человека из кровати,
сонного, теплого, на холодную улицу. Заставила считать, решать… и все это без завтрака!— Ты бы еще дольше дрых! — возмутилась я.
— А чего суетиться? Че, школа куда-нибудь убежит?
— От меня — может!
— На, держи! — Он протянул мне исписанный ровным почерком листок. — Пользуйся, пока я жив!
В школу мы подоспели как раз к перемене. Заявив охраннику, что нам ко второму уроку, смешались с толпой вырвавшихся на свободу монстров в форменных пиджаках. Настроение у меня улучшилось, и, стоя в гардеробе, я поймала Кирюху за пуговицу на рубашке.
— Слушай, Кир, я сегодня у Юльки ночевала…
— Чего?! — Он вытаращил глаза. — Тебя дома не было?! — Его неподдельное изумление выглядело очень забавно: только что челюсть не отпала, как в мультиках про Тома и Джерри.
— Ты же мне не мамочка, чтобы следить за мной? — Я крутила его пуговицу. — Так вот…
— Не мешало бы за тобой присмотреть, Софико. — Он оттолкнул мою руку.
— Кир, не начинай! Я по поводу Юльки…
— Сонька, не слишком ли ты настойчиво лезешь в чужую жизнь, а? — Кирюха нахмурился, засунул руки в карманы джинсов и отступил на шаг.
— Не вредничай, Кир, — я состроила умильное лицо. — Давай устроим двойное свидание?
— Чего-о-о? — Презрительность в его голосе зашкаливала.
— Ну, ты и Юляшка. — Я снова уцепилась за его пуговицу. — Я и…
— Ага, разбежался. — Он снова со злостью отбросил мою руку.
— Боишься, что ли?
— Кого?! Юльку твою?
— Дурак, — фыркнула я, — Савельева!
— Кто это? — оторопел Кирюха.
Это уже было смешно.
— Совсем плохой, что ли? — захихикала я. — В параллельном с тобой учится, «Венома» вместе смотрели!
— А-а… Этот… — Кирюха скорчил презрительную гримасу, словно мы о собачьих какашках разговаривали.
— Чё ты? Мне он нравится, значит, и тебе тоже!
— Глупая ты, Сонька! — тряхнул челкой Кирюха. — Никуда я с вами не пойду!
Он развернулся и решительно покинул гардероб. Я проследила за ним и в дверях наткнулась взглядом на Кантарию. В ответ на ее милую улыбку у меня похолодели пальцы. Так, наверное, себя чувствует зверь, увидевший черные провалы двустволки, нацеленные на него из кустов. Но я выдохнула и направилась ей навстречу, мысленно моля высшие силы, чтобы она пришла сюда за своим забытым алмазным колье, бриллиантовым перстнем, или что там она еще таскает в карманах?
— Сейлор Му-у-у! — пропела Машка и преградила мне дорогу.
Я огляделась. В гардеробе мы были одни.
— Скажи, Сейлор Му, не переутомишься?
— О чем ты?
— Сразу двое парней у столь юной девочки, это перебор даже для тебя, — промурлыкала она и вдруг театрально схватилась за щеки. — Ой, как же я забыла?! Ты ведь опытная: давно и продуктивно живешь с Ивановым!
— Зависть — плохое чувство, Маша!
— Вот и живи! — ее голос стал жестким. — И оставь Савельева в покое!