Кукловод Тысячи и одного заговора

Крупный мужик извлек откуда-то дубину и с ревом кинулся вперед. Но дорогу ему заступил огнеглазый. Взгляд глаза в глаза, и рев ярости сменяется криком боли. Ожог вряд ли получился сильный, но вот терпеть боль тот, кто привык причинять ее другим, похоже, не умеет просто категорически. А потому — и защитить себя от взмаха тяжелым клинком — не успевает, и падает на каменные плиты, с воем пытаясь собрать обратно в живот вывалившиеся оттуда кишки. Огнеглазый пинком отбрасывает в сторону недостойного и шагает вперед. Толпа в ужасе отшагивает назад. Огневка с доброй улыбкой взмахивает Бичом, выбивая из боя еще одну. Элегантно одетая женщина роняет извлеченный из сумочки "Дерринджер" [29] , и теряет всякий интерес к драке, с воем катаясь по полу.

29

"Дерринджер" — класс пистолетов простейшей конструкции, как правило, карманного размера. Название происходит от фамилии известного американского оружейника XIX века Генри Деринджера.

Отступив за спины впавших в азарт демонов, я аккуратно повторял за собой-из-будущего жесты, слова и мысли. И вскоре пять огромных птиц присоединились к веселью.

— О! Орнисы! — радостно улыбнулась Огневка, и погладила по жесткому оперению "птичку", которая как раз порвала на куски одного из противников демонессы и теперь жадно заглатывала истекающие кровью куски мяса.

Орнисов было немного, да и второй ранг не обеспечивал какой-то запредельной боеспособности. Но их противники в основной массе и серьезно не дотягивали даже до крестьян, которые, по меньшей мере, не гнушались тяжелой физической работы. Лишь пара мужчин пыталась продемонстрировать, что когда-то занимались боксом… Но это было давно, да и бокс, признаться — не лучший выбор против демонических птиц. К тому же, на поле обеда прибыла лично дочка бога Лесов, Пана — сама госпожа Паника. Так что боя не было. Была резня.

По ходу дела орнисы порвали и ту, кто открыла мне дорогу своим сомнением. Все правильно. Я обещал защитить ее от Лёссы — и выполнил это. Защиты от самого себя я той, что была лучшей подругой Лёссы в школе, и первой присоединилась к травле, той, что одной из первых кинула факел в разгорающийся костер — я не обещал.

— Тьма наступает! — выкрикнула Огневка, глядя на то, как распадается прахом дорогая обивка стен, как рушится гобелен со сгорающим "чудовищем", и как само капище Доброго Дедушки проваливается на Темную сторону.

Парнишка, рыдавший над телом разорванной орнисами девчонки, вскочил, и с захлебывающимся воплем кинулся вперед, размахивая обломком спинки сидения, на которых во время проповедей располагались прихожане. У него даже получилось оглушить одного из орнисов… но это оказалось его первым и единственным успехом. Его следующим противником оказался огнеглазый, который одним движением перерубил и его дубину, и шею. Ухватив голову за волосы, огнеглазый заглянул в мертвые глаза, посмотрел в дальний угол, где сжался, содрогаясь в ужасе, атлетического сложения мужчина, на скамьи, под которыми тоже надеялись найти спасение несколько человек, на вопящую и паникующую толпу… и нахлобучил голову на левый штырь, отправляя душу храбреца в Кольцо Погибели, на суд своего господина. Прочим не досталось и этого.

Наблюдая за истреблением культистов Доброго Дедушки, я посматривал на особенно уродливую статую, стоящую посреди храма вместо обычного для храмов христианских распятия. Сейчас под ним укрывалка Критэлла, ничего не делая для спасения своих прихожан. Но я не сомневался, что когда жертвы будут перебиты — ситуация изменится. Законы жанра неизменны: за миньонами идет босс.

— Поэкономь ману, — бросил я разошедшейся Огневке. — Это — не враги, а мусор.

Огневка посмотрела на резню, перевела взгляд на статую… и согласно кивнула.

Между тем орнисы загнали и растерзали последнего из тех, кто надеялся обрести спасение в храме. И, впитав эманации его отчаяния, муки и смерти, из-под статуи посланника своего бога поднялась Кристэлла. Скопленная ей сила корежила ее тело. Кожа облетала клочками под утробный, дикий вой боли. Проповедник, обещанный босс, рвался в мир, чтобы покарать тех, кто разрушил все, им построенное.

Превращение Кристэллы было кошмарным. Ее корежило. Вопль боли и ужаса сотрясал стены. Но с каждым воплем, с каждым приступом боли Проповедник становился сильнее. Возможно, оптимальным ходом было бы убить Кристэллу, не допуская ее превращения… но это означало бы отказ от той цели, которую я поставил перед собой, разбирая варианты отражений несвершившегося. И, хотя достижимость этой цели вызывала некоторые сомнения, но я собирался сделать все, чтобы получить высшую в этом квесте награду.

Закончивший мутацию Проповедник возвышался надо мной почти на голову, и стоял вровень с огнеглазым. Обмундирование его представляло смесь из нескольких вариантов гладиаторской экипировки. В общем-то, не удивительно, особенно, учитывая, что гладиаторские игры, вопреки современным представлениям, были "игрищами на потеху почтеннейшей публики" разве что в самые поздние периоды античности, когда вера в старых богов уже была, по сути, утрачена, и образовался вакуум, ожидавший прихода Христа. А ранее гладиаторские бои были храмовой церемонией, жертвоприношением хтоническим богам. Вот и Кристэлла, разом и жрица, и жертва, готовилась принять участие в своем последнем богослужении.

— Бессмертный дух узнает, что такое "не быть"! — возгласил я пророчество именем своего бога.

Тысячи путей, "бессмысленных", по мнению некоторых фанатиков, свивались в нити, угрожая оплести и затянуть в пучину. А вот "кого" — это еще подлежало уточнению…

Болезненно-белый шлем с двумя пересекающимися гребнями качнулся. Тварь взмахнула ржавыми клинками, зажатыми обратным хватом. Бросок. Удар. И один из орнисов отправляется обратно на план Хаоса со вспоротым горлом. Двигается Проповедник быстро. Очень быстро. На уровне темноэльфийских мечников, если не быстрее. Опасный противник. Более чем опасный.

Выжившие орнисы кинулись в атаку. Но на многое я не рассчитывал. Разве что слегка задержать тварь, и дать мне время… А вот то, что Проповедник сумел уклониться от всех трех Стрел Хаоса, брошенных Огневкой — оказалось сюрпризом, и очень неприятным.

В бой вступил огнеглазый. Тяжелая броня, длинный клинок, огненный взгляд… И все равно он едва-едва сдерживал Проповедника… Да и то — не всегда. Тот время от времени успевал прорываться, и одного за другим отправлял орнисов в небытие. И все это происходило в полной тишине. Воистину дьявольская ирония. Проповедник, тот, кто должен был обращать других в свою веру — оказался лишен дара слова.

Однако, успехи не дались Проповеднику даром. И уклоняться или же отражать ему удавалось далеко не все удары. Да и Молнии Хаоса вместе со Стрелами поражали его довольно часто. Но вот Путь-к-Победе как-то так и не находился. Я помню, что в каких-то из отражений я видел поверженного Проповедника, и меня, протягивающего руку к главной награде… Но увы, это было лишь отдельно видение, а вот путей к его реализации я не видел ни тогда, ни сейчас.

Нити будущего сошлись в одну точку, и я увидел, как Огневка падает, пронзенная двумя клинками Проповедника.

— Атакуй! — крикнул я огнеглазому… и не успел.

Проповедник изогнулся немыслимым, невозможным образом, и проскочил мимо огнеглазого, пусть и получив от него удар вдогон, и сумел-таки вогнать оба своих меча в грудь суккубе.

И только тогда, когда тело суккубы, распадаясь на полигоны, летело к каменному полу, я осознал, что все это время искал не то, что мне нужно. Что я не правильно интерпретировал собственное пророчество. И что Проповедника никак нельзя назвать "бессмертным духом".