Культ свободы: этика и общество будущего

Интересный показатель прогресса ума и одновременно культуры – изменения в характере юмора. Он явно развивается от примитивного к возвышенному. Истоки юмора – насмешка над другим, радость от его унижения, от собственного превосходства. А поскольку никто не хочет оказаться униженным, юмор начинает сочетаться с неожиданностью, непредсказуемостью. Так, например, если кому-то захочется посмешить других и он станет притворяться, это не вызовет смеха, разве у самых примитивных зрителей. Однако с развитием культуры, компонент унижения в смехе оказывается вторичным по сравнению с непредсказуемостью и двусмысленностью, требующих работы мозга. Смешным становится не унижение, а глубина неожиданной мысли, ситуации. И если уж говорить о унижении, люди начинают все больше смеяться над собой, над своей неспособностью предугадать и предвидеть. Они радуются превосходству рассказчика!

Разве перечисленное не может вызвать оптимизм? Может – борьба разума с животной природой неизбежно приведет к ее поражению. Или к поражению разума, но тогда бессмысленно будет и писать, и читать нашу будущую книгу. Такой вариант мы оптимистично отвергаем!

– Мы

Задержимся мысленным взором на этике будущего еще немного. Моральный прогресс дошел до точки эквивалентного обмена, где посторонний, несмотря на его непричастность к личной жизни субьекта, остается символом единой человеческой идентичности. А значит, несмотря на нейтральность и кажущуюся аморальность, отношение к нему вполне морально, обьективная этика – это вовсе не отсутствие таковой. Ставить свои интересы ни выше, ни ниже интересов другого требует нетривиальных усилий, полностью противоположных как иррациональному альтруизму коллективиста, так и рациональной экономичности индивида. Люди – это "мы". И это "мы" находится на одном уровне с "я", где его теперь смогут легко найти экономисты-индивидуалисты.

В основе такого отношения лежат нормы, найденные путем договора и отказа от малейшего насилия, а моральные традиции и обычаи благополучно отмерли. Нормы стали общим для всех языком этики. Как благодаря врожденным языковым структурам, отражающим обьективное сходство людей, стал возможен перевод с языка на язык, так же стало возможно взаимопонимание между культурами на основе моральных структур. И как сближаются языки, так же сближаются и нормы. Общество вырабатывает моральный эсперанто, но только не греющий души эстетов, а единственно возможный. Что касается экономических законов, которые тоже выглядят весьма обьективно, в будущем они абсолютно точно изменятся, потому что изменится поведение человека. Их обьективность отлична от обьективности этики тем, что к этике люди стремятся, а от экономики – уходят. Этика требует порядочного человека, экономика – рационального. Кто победит? Что окажется обьективней? Экономистам не следует огорчаться. Напротив. Им всегда будет чем заняться – открывать все новые и новые обьективные законы.

Поскольку этика, победившая в планетарном масштабе, сольет все коллективы со всеми, культура перестанет отражать групповую идентичность. Тот факт, что "здесь так принято" сплачивает коллектив, сближает посторонних, помогает понять случайных людей и внушает доверие, но с победой универсальных норм, это все становится излишним. Но чем она станет? Возможно она станет заменой бывшей личной сферы, психологическим суррогатом коллектива-организма? Тогда нормы новой, терапевтической личной сферы оторвутся от морального ядра и станут скорее эстетическими, чем этическими – как необязательностью своего выполнения, так и творческим, т.е. не традиционным, а личным, происхождением. Их цель – сформировать круг общения, неважно о чем, лишь бы об интересном. Поэтому они станут разнообразнее, причудливее и художественнее, отражая личные вкусы, а не продуманные этические концепции. Прототипы таких форм общения – нынешние молодежные субкультуры, переменчивые, локальные и совершенно бессмысленные, или, скажем, клубы болельщиков и поклонников.

Культура, которая изначально появилась как сосуд для хранения всего небиологического в поведении людей, окончательно расслоится на этическое ядро и эстетические наслоения. Универсальная моральная основа – это то, что в конечном итоге делает всех людей похожими, позволяет ненасильственное взаимодействие. Эстетические прикрасы помогут людям выражать своеобразие и создавать любые квази-идентичности. Эстетика обьединит и разьединит людей, но моральная основа не позволит вкусам проникнуть в их поведение, повлиять на возрождение или формирование первобытного отношения обособленности и вражды. Доверие, как фундаментально этическая характеристика отношений, не может покоиться на вкусе. От того, что кто-то предпочитает розовое голубому не следует, что ему нельзя доверить все свои деньги.

А что случится с первоисточником нравственности – героической моралью? Мы как-то забыли о ней, а ведь борьба с насилием без нее невозможна. Роль ее, как ни грустно, уменьшится, поскольку бороться за свободу можно будет не вставая со стула. На нашем последнем на сегодня рисунке – 1.15, я решил свести все главные нравственные явления вместе. Надеюсь он понятен и без лишних пояснений, разве только в качестве небольшого резюме. Сперва человек, точнее его лучшая часть, был охвачен только героической протоморалью, которую он получил от коллектива и пересадил внутрь себя в процессе борьбы с природным эгоизмом. Там внутри, она потом расщепилась на обьективную, хотя и сокрытую в шелухе норм, этику и жертвенную, возведенную на пьедестал, мораль. Ныне этика еще слаба, как и публичная сфера, она занимает небольшую часть души. Жертвенная мораль, включая ее героическую часть, пока сильнее – рисунок показывает, что личная сфера, включающая не только родных и близких, но и сотрудников, и подельников, и соседей, и соотечественников, превалирует. Но по мере прогресса, когда героическая борьба со злом потеряет актуальность и уйдет в прошлое, а личная сфера займет подобающее ей положение,

человек останется наедине со своими верными друзьями, разрывающими его на две примерно равные части.

– Они

Обрисованная идиллия может вызвать скептицизм, граничащий с унынием. Да и ученые опять не радуют. Эволюционные психологи и социальные биологи, горячо поддерживаемые авторитетными экономистами, говорят нам, например, что честными люди не будут никогда, потому что биология подсказывает им иное – среди этичных людей жулики имеют лучшие шансы. А вот мне кажется, ученые путают этичных людей с наивными дурачками. С чего бы это? Возможно жулики будут всегда, в конце концов биология не гарантирует нам качественных мозгов у каждой особи. Однако наряду с жуликами, будут и родители, и воспитатели. А если это не поможет? Найдутся и желающие наказать. Вплоть до. Важно наверное учитывать, на всякий случай, что обьективная этика вовсе не требует отказа от насилия в принципе – всегда и везде. Она – основа практики, а не клинический случай святости. Впрочем, сама она насилием не занимается. Она всего лишь милостиво самоустраняется, допуская свободного человека принимать по отношению к отрицающим ее те решения, которые ему нравятся.

Вот на этот, и все другие подобные случаи, моральная кривая индивида содержит вариации в самом конце правой части рисунка 1.13. Но если центр и левая часть кривой не вызывают у меня никаких сомнений, то кончик справа может быть разным у разных людей. В конце концов, это – личное дело и к этике отношения не имеет. Некоторые склонны прощать преступников – у таких кривая пойдет вверх, потому что прощение – иррациональный альтруизм, фактически жертва. Справедливые – у кого кривая останется прямой – потребуют справедливого наказания каждому преступнику, невзирая на лица, личные пристрастия и характер. Найдутся и те, кто сочтет, что наказывать надо строже – чтоб другим было неповадно, чтоб хрупкая свобода не подвергалась неоправданному риску. Чрезмерное наказание непреклонных и неисправимых – отражение личного неприятия преступности и преступников как особого биологического вида. Утонченный вкус, можно сказать.

Кстати о видах. Свобода покоится на этике, а та – на способности каждого контролировать свои чувства. Даже если человек честен, где гарантия что он не поддастся страстям и эмоциям, как созидательным, так и разрушительным? Или пристрастится, станет зависимым и неуправляемым? Опять таки, мы сталкиваемся с проблемой нарушения норм, в которой в принципе нет ничего сложного, до тех пор, пока у общества есть механизмы ее разрешения. Рассмотрим животных. Что такое животное? Это существо без этики. Мы также можем сказать, животное – существо без свободной воли, но это утверждение сложнее проверить, хотя скорее всего так оно и есть. Куда проще заметить первое. Поэтому не следует путать человека и биологический вид "гомо". Да, друзья, нам надо четко и без стыдливого гуманизма определиться в этом важном вопросе. Люди без этики – животные. Это не оскорбление, это – факт. Разница между неэтичным человеком и животным в том, что с человеком можно поговорить, можно обьяснить ему и помочь понять правила. А что делать, если он не может понимать правила или не хочет следовать им? Тогда его следует считать особым видом животного, развитым гоминидом – умным и, к сожалению, довольно опасным. Опять, это – не оскорбление, это – факт. Люди без этики не понимают, что такое оскорбление. Как у нас управляются с животными? Их любят и жалеют. Кормят, берегут, воспитывают. Короче – убирают в личную сферу. А опасных изолируют. Конечно, изза того, что люди выглядят похоже, да еще и разговаривают, бывает трудно сразу разобраться кто есть кто. Но это не принципиальная проблема. Разберемся.

Выражаясь формальнее, отрезок АВ на рис.1.13 – это размер общества, диапазон социального договора, а точка В – тревожное напоминание о том, что даже в идеальном обществе идеальных людей не все гладко. Это та "дальняя" граница культуры, после которой наступает окружающий мир. Ведь в чем приципиальное сходство между преступниками и животными? И те, и другие не способны к договору. Ядро культуры – свобода и договор как метод ее реализации. Все, что выпадает за границы договора, лишено свободы, т.е. подвержено насилию и его степень определяют люди, исходя только из своих потребностей. Так что "ОНИ" – хоть и не вполне "они", но все таки не мы.

Куда более сложная проблема в том, что люди способны обьединяться. Людям это свойственно, они тяготеют к похожим. Просто так, без всякой цели – так им комфортней. Это тоже биология, но нужно ли ее преодолевать? Я не думаю. Никакое мирное, эстетически украшенное и творчески выраженное, не направленное на других обьединение вовсе не гарантирует расширения личной сферы, появления "своих". Это – просто люди с которыми приятно провести время. Хуже, когда обьединяются против кого-то. Вот тут уже – очевидное нарушение обьективной этики. Нетрудно предположить, что аморальные гомо-животные, наверняка окажутся склонны к обьединению, поскольку как аморальность, так и сбивание в стаи – биологические, доцивилизационные черты.