Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla XIII века)
Шрифт:
196
Обручение. Работа Герарда Обера. 15 в. Париж
Господь сурово карает неблагодарных и жестокосердых детей. Один священник услыхал в церкви вопли и стенания погребенной девицы: «Горе мне, горе мне! О, если б никогда не рождалась я на свет! И тело мое и душа прокляты». И тут бесы потащили ее труп из церкви. Вспомнив ее исповедь, священник не нашел других грехов, помимо того что она часто ругала свою мать. «Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои…» (Второзаконие 5:16) — к этой библейской заповеди Одо из Черитона и приводит упомянутый «пример» (Hervieux, 315). Как утверждает Этьен де Бурбон, «многие видели» человека, на лице которого, между глаз и на щеках, сидела ужасная жаба огромных размеров, и не было никакой возможности от нее избавиться. В чем причина? Сам несчастный признавал, что это — божий суд. Его отец наделил его имуществом и женил, но когда он бедным стариком явился нему, то ни сын, ни невестка не захотели угостить его приготовленным к обеду каплуном, спрятав его в сундуке. После ухода отца сын открыл сундук и увидел на блюде отвратительную жабу, которая и вцепилась ему в лицо. Лишь после посещения им Святой земли жаба соскочила с его лица и лопнула (ЕВ, 163) [173] . Сын обманом лишил свою мать имущества и выгнал
173
В одной из версий этого рассказа происшествие локализовано в руанском диоцезе (Klaррег 1914, N142). В рукописи XV в. в жабу, вцепившуюся в лицо неблагодарного сына, превращается обиженный отец (Klapper 1914, N343).
174
«Почитай отца и мать, и будешь долголетним». На эту тему прочитал проповедь Иоганн Паули (конец XV в.). Восемнадцатилетний парень привел в такой гнев свою мать, что она пожелала ему быть повешенным, и в том же году сие исполнилось: его повесили за воровство. На виселице у него выросла длинная седая борода, как у девяностолетнего старца, и все дивились этому чуду, а священник объяснил его тем, что молодой человек прожил бы до девяноста лет, не сократи он собственную жизнь воровством и тем, что навлек на себя материнское проклятье (см.: Precher d’exemples, р.204, 215 f).
197
Супружеская ссора. Рисунок со скульптуры в церкви в Стрэтфорде на Эйвоне, Англия. 14 в.
198
Общественная баня. Миниатюра из рукописи 15 в.
Как видим, проповедники настойчиво подчеркивают необходимость уважения к старшим и благодарности им. Дети должны в первую очередь заботиться о спасении души родителей, а не о собственном материальном благополучии. Но далеко не всегда они выполняют свой долг. Исповедник сказал умирающему, что он должен возместить все неправедно нажитое, но жена и сыновья умоляли не оставлять их бедными, отговаривая его от уплаты компенсации. Священник, видя противодействие семьи и нерешительность умирающего, произнес слова проклятья: «В руки демонов передаю дух твой». «Сколь несчастны те, кто из-за жен и детей или иных родственников пренебрегают спасением своей души», — восклицает Жак де Витри (Crane, N 106). У постели другого умиравшего отца семейства плакали дети: «Что с нами будет?» Отец отвечал: «Вы, сыновья, получите свои земли, кои я приобрел, а вы, дочери, пойдете к своим мужьям, за коих я вас выдал. Обо мне же никто из вас не заботится: что со мною будет? А ведь я и сам не знаю, в какое место предназначен» (SL, 398).
199
Зачатие ребенка и творение его души. Миниатюра 15 в.
200
Кавалер с дамой в саду у фонтана. Миниатюра из фламандского календаря начала 16 в.
Несколько особняком, скорее, как исключение, стоит в ряду подобных «примеров» рассказ о художнике Фоке из «Римских деяний». Фока был обвинен в том, что работал и в праздничные дни. Фока объяснил свое неповиновение закону тем, что ежедневно должен зарабатывать по восемь денариев: два денария он дает отцу, ибо, когда он был ребенком, отец тратил на него два денария в день: «Теперь он впал в нужду, и сыновний долг велит мне поддерживать его». Два денария Фока откладывает для сына: «Чтобы, если я впаду в нищету, он возвратил мне их, как я возвращаю два денария своему отцу». Еще два денария он принужден выбрасывать на жену, своевольную и ворчливую женщину, а последние два денария Фока тратит на еду и питье [175] .
175
Средневековые латинские новеллы XIII в. / Изд. подготовила С. В. Полякова. — Л., 1980, с.43 («Римские деяния», № 20 (57). См. там же (№ 81) рассказ о сыне, который изъявил готовность принять смерть вместо своего осужденного на казнь отца. Но «Римские деяния» рисуют не жизненные ситуации, а вымышленные фабулы.
Нетрудно убедиться в том, что дети и родители не противопоставляются в «примерах» в качестве носителей разных систем ценностей; дети не обладают идеей об ином образе жизни, который они отстаивают и хотели бы вести, в отличие от старшего поколения. Напротив, судя по проповедям, сыновья желают занять место отцов и быть им подобными. Насколько эта картина соответствовала действительности, трудно сказать, ибо в интеллектуальных кругах того времени наблюдалось иное положение. Немецкий историк Г. Миш говорит о «молодежном движении» XII века [176] , и известно о немаловажных противоречиях между поколениями в среде рыцарства [177] . Отсутствие в наших источниках заметных следов подобного протеста дает основание предполагать, что жизнь не ставила проповедников, обычно чутко реагировавших на все возможные случаи социально-моральных отклонений, перед серьезной проблемой «конфликта поколений»; иначе было бы трудно понять, как могли они эту проблему игнорировать. Опираясь на иной, нежели наш, материал, западногерманский исследователь А. Ничке находит возможным утверждать, что в XIII и начале XIV века существовало «движение молодежи», выразившееся прежде всего в ее отказе принимать духовные и материальные ценности отцов [178] . Однако не ясно, в какой мере можно обобщать подмеченные этим исследователем факты.
176
Misch G. Geschichte der Autobiographie. 3. Bd., 2. H.
– Frankfurt am Main, 1962, S. 1180.
177
Duby G. Hommes et structures du moyen age.
– Paris — La Haye, 1973, p. 213–225.
178
Nitschke A. Fragestellungen der historischen Anthropologie. Erlautert an Untersuchungen zur Geschichte der Kindheit und Jugend.
– Historische Anthropologie. Der Mensch in der Geschichte. Hg. von H. Sussmuth. Gottingen, 1984, S. 37 ff. Его же. Junge Rebellen, Mittelalter, Neuzeit, Gegenwart: Kinder verandern die Welt.
– Munchen, 1985.
Не находим мы указаний на почетное положение пожилых людей. Скорее, наоборот: старый отец — обуза для взрослого сына, который оттесняет его и отказывает ему в уважении. Старухи выступают в «примерах» почти неизменно в роли сводниц,
колдуний, гадалок или молодящихся мегер. Но здесь перед нами, конечно, литературные штампы, а не зарисовки из жизни, и сделать какие-либо заключения из подобных рассказов невозможно. Однако работы Р. Шпранделя свидетельствуют о том, что в средневековом обществе старость не оценивалась высоко [179] .179
Sprandel R. Modelle des Alterns in der europaischen Tradition.
– Historische Anthropologie, S. 110–123; Его же. Altersschicksal und Altersmoral. Die Geschichte der Einstellungen zum Altern nach der Pariser Bibelexegese des 12–16 Jahrhunderts.
– Stuttgart, 1981.
Почти ничего нет в «примерах» и относительно воспитания детей родителями. На память приходит эпизод, рассказанный Жаком де Витри, но и он опирается на текст, приписываемый Боэцию [180] . Вор, которого вели на виселицу, увидел своего плачущего отца и попросил у него последнего поцелуя. Когда же он целовал его, то больно укусил в губу (руки у него были связаны): «Много зла причинил ты мне тем, что, когда я был мальчиком, ты, зная, что я уже начинал воровать, не бил меня и не наказывал» (Crane, N 287). Пятилетний ребенок погубил свою душу тем, что имел привычку богохульствовать, а родители его не наказывали за это, и, как он при смерти сказал отцу, за ним пришли «черные люди» (Crane, N 294). При этом Одо Черитонский подчеркивает, что отец очень любил и лелеял своего маленького сына, но «телесно» (Hervieux, 315). Забот о физическом здоровье ребенка явно недостаточно, главное — в наставлении его в основах веры и морального поведения. Такова мораль этого повествования [181] .
180
Boethius. De Disciplina Scholarium, II (PL, t.64, col. 1227). Cp. Hervieux, 316.
181
О покупке отцом индульгенции для недавно похороненного сына см. LE, 166. О матери, которая и на том свете печется о спасении души своего сына, см.: SL, 59.
Семейные сцены лишь изредка попадают в поле внимания проповедников, а когда они все же встречаются в «примерах», речь идет скорее о курьезе или аномалии, нежели об обыденной жизни. Чаще других такие сцены упоминает анонимный автор более позднего памятника — «Зерцала мирян» (Speculum Laicorum). Пьяница-муж возвращается домой из таверны, видит жену с двумя сыновьями, принимает их за четверых, решает, что двое — незаконные, и всех убивает, после чего, протрезвившись, вешается сам (SL, 204). Другой пьяный муж устраивает над женой у себя дома божий суд — он пытается испытать ее раскаленным железом, но благодаря ее хитрости сжигает свою руку плужным лемехом, который он предварительно сунул в очаг (SL, 207. Ср. 502). Жена признается мужу в убийстве собственной матери, и он советует ей покаяться. «Но как же могу я покаяться перед теми, кого ежедневно встречаю?» — отвечает она. Когда муж ушел в поле, она, заперев дом, зарезала трех сыновей и самое себя (SL, 134).
Но не нужно воображать, что проповедники вовсе игнорируют нормальные супружеские отношения и чувство привязанности между мужем и женой. Упоминаются и преданные жены, но обычно они выступают в «примерах» в одном качестве — они стараются убедить мужей замолить свои грехи, отказаться от неправедно нажитого богатства и тем самым отвратить погибель души; либо они молятся за умерших супругов, вызволяя их из чистилища. В трирском диоцезе во время добычи серебра одного человека засыпало обвалом породы, и жена, уверенная в его гибели, хотела отслужить поминальные мессы, но не имела на них средств. Поэтому на протяжении года она возжигала перед алтарем благовония за упокой его души, пропустив лишь три дня. Спустя год стали расчищать завал в поисках серебра, и тут несчастный вскричал: «Пощадите, пощадите, осторожнее раскапывайте, не повредите мне!» Сперва его приняли за призрак, но потом убедились в том, что он жив. Как же смог он выжить? Ароматы возжигаемых женой благовоний настолько насыщали его, что он не почувствовал ни голода, ни жажды. Лишения испытывал он только в течение трех дней, пропущенных его женой. Так духовные заботы помогают телу, назидательно заключает Цезарий Гейстербахский (DM, X: 52) [182] .
182
Другой вариантов: Eucharistia. Ср. DM, XII: 7. Вдова отправляется к святым местам, чтобы вызволить душу покойного супруга из чистилища (или ада?).
201
Кавалеры и дамы путешествуют по морю. Работа Мастера коронации девы Марии. Конец 14 — начало 15 в.
202
Святой Христофор. Миниатюра из фламандского часослова. Около 1480
Рассказ о чудесном исцелении прокаженного рыцаря Альберта — прототип «Бедного Генриха» Гартмана фон Ауэ — редкое, если не единственное исключение в литературе «примеров», в котором говорится о спасительной силе любви. Но, конечно, до реальной жизни здесь далеко. Рыцарь Альберт по прозвищу Бедный разорился и к тому же заболел проказой. По утверждению врача, его могла исцелить лишь кровь другого человека, который добровольно согласился бы отдать за него свою жизнь. Некая бедная девушка в благодарность за платья, которые когда-то Альберт послал ей с ее отцом, изъявила готовность спасти его. Когда она уже стояла перед сосудом, в который нужно было собрать ее кровь, Альберт отказался от ее жертвы, и на следующую ночь Бог его исцелил и вернул ему отцовские богатства. Выкупив свои владения, Альберт взял эту девушку в жены и прожил с ней долгую, счастливую жизнь (Klapper 1914, N6).
Иногда упоминаются и семьи простолюдинов. Сапожник, имевший жену и детей, усердно посещал церковь и молился Богу и потому жил в достатке, тогда как его одинокий коллега по ремеслу, не обнаруживавший благочестия, едва мог прокормить самого себя (Klapper 1914, N 137). Но в центре внимания и в этой истории — не семья, а благоволение Творца к верующему.
Любовь к семье — естественное чувство, и проповедник его не отрицает. И все же она опять-таки должна быть подчинена спасению души. Сражавшийся в Святой земле рыцарь молил Господа не допустить его возвращения на родину, если он не искупил еще сполна своих грехов. Другой рыцарь спросил его: «Как же хочешь ты оставить жену и детей своих?» — «Лучше оставить их, нежели погубить собственную душу». И желание его исполнилось: он вскоре был погребен, «присоединившись к гражданам Небесного Иерусалима» (DM, XI: 24).
203
Кастрация прелюбодея. Миниатюра из рукописи 13 в.
Не показательно ли, что узы между членами семьи, скорее, проявляются в «примерах», когда они упоминают загробное существование душ? В Кельне умерла благочестивая женщина, прибывшая вместе с сыном и дочерью из Армении. Вскоре при смерти был и сын. Он утешал сестру: «Не плачь, мать меня зовет» (DM, XI: 34). Как и в видениях, проповедь исходит из предположения, что на том свете возможно совместное обитание душ родственников. Впрочем, сохранение родственной приязни за гробом — не общее правило. Когда осужденный на адские муки рыцарь-ростовщик пытался пройти в собственный дом к сыну, коему он передал наследство, тот отказался впустить его, а отец оставил ему жаб и змей — адскую пищу, приготовленную на серном огне, в память об участи, ожидающей и сына (DM, XIII: 18).