Культурный код исчезающего индивида
Шрифт:
Но мое первое смущение случилось со мной где-то в четыре года. Дело было опять в Горелово, где я гостила зимой у прабабушки Люси.
В Горелове все друг друга знают. По крайней мере, так
Несмотря на погоняло, Верка была в преклонном возрасте, дородная и, действительно, красила волосы хной,
отчего имела рыжую шевелюру. Верка жила у самой речки, а мы жили на Речном переулке, поэтому все пути прабабушкиной подруги вели мимо нашего дома. И каждый раз она останавливалась у нашего забора, чтобы обсудить последние сплетни, которые я старательно подслушивала и, что понимала в возрасте четырех лет, разносила среди детворы.И вот однажды случился конфуз. Как многие старые женщины, Верка недолюбливала жену своего сына. В своем почтенном четырехлетнем возрасте я быстро усвоила, что улыбчивая Веркина невестка – Галя – неряха, плохо готовит, засранка, неумеха и разбаловала детей. А Галя была очень добра ко мне и всегда угощала конфетами. В один день, она остановилась у нашей калитки и протянула мне конфету, а я, по-пиратски прищурив глаз, ей выдала:
– В вашем салате одна картошка, если копнуть поглубже!
Дело было сразу после Нового года и у всех на столе стоял «Оливье».
Галина как-то сразу поблекла и ушла. А я с тех пор все салаты копала глубже, чтобы разобраться, из чего они состоят.
Конец ознакомительного фрагмента.