Культы, религии, традиции в Китае

Разумеется, некоторые из наиболее значительных и известных божеств-патронов имели всекитайское распространение и в равной степени почитались по всей стране. Как правило, этими патронами были наиболее известные персоны, как легендарные, так и исторические. Так, например, один из знаменитейших сподвижников чжоуских Вэнь-вана и У-вана, Цзян-тайгун (Тайгун-ван, Цзян Цзы-я), основатель прославившегося еще в древности своими соляными и рыбными промыслами царства Ци, был со временем деифицирован и провозглашен патроном рыболовов. Патроном плотников, архитекторов и мастеров по лаку стал знаменитый мастер древности Лу Бань, чей статус очень высок даже среди его собратьев-патронов (некоторые легенды считают его одним из министров общественных работ при Юйхуан шанди). Храмов, сооруженных в его честь, было всегда довольно много, что, впрочем, связано с особенностями и широким распространением профессий, которым Лу Бань покровительствовал (464, 284—285]. Знаменитый полководец древности Сунь Бинь, который по преданию сам сделал кожаные протезы, заменившие ему отрубленные ноги, оказался со временем патроном сапожников и кожевников.

Хотя все упомянутые патроны действительно ведут свок> родословную от реально существовавших исторических деятелей глубокой древности, сам процесс их деификации — дело сравнительно позднее. Как и весь обильный китайский пантеон защитников-покровителей, они были деифицированы не ранее эпохи Тан, а скорей всего — в Сун и позже, т. е. тогда, когда в стране складывалась система религиозного синкретизма. Характерен в этом отношении пример с деификацией одного из наиболее популярных и высокопоставленных в этом пантеоне патронов — Вэнь Чана, покровителя литературы и ученых. Вэнь Чан родился в эпоху Тан и с юности выделялся блестящими способностями, занимая высокие должности. После смерти он был деифицирован правителями Тан в качестве бога литераторов и учености. В Сун к этому прибавили еще несколько высших официальных титулов, и вскоре Вэнь Чан оказался божеством-покровителем всех образованных и чиновников, всех шэньши страны, почитавших его почти наравне с великим Конфуцием. Храмы в честь Вэнь Чана и двух его помощников, Чжу И и Гуй Сина, которые призваны покровительствовать соискателям ученой степени,, были сооружены почти во всех городах страны [340, т. VI, 39—57; 464, 217—230; 777, 554—558].

Следует заметить, что важность патрона, степень распространения его культа и даже количество патронов сходного или одного и того же «профиля» в немалой мере зависели от рода профессии, которой они покровительствовали. Так, грамотеям, чиновникам, всем шэньши приходилось приносить жертвы и почитать Конфуция, Вэнь Чана и даже Гуань-ди, каждый из которых выступал в качестве их покровителя. Патронами медиков-врачевателей были и божественный Яо-ван (деификации врача VII в. Сунь Сы-мяо, чей труп вскоре после его смерти, когда его собирались класть в гроб, якобы исчез; осталась лишь одежда), и знаменитый врач эпохи Троецарствия Хуа То, одним из первых в мире сделавший трепанацию черепа. Патронами магов-гадателей были и легендарный мудрец глубокой древности Фуси и даосский герой, один из восьми бессмертных Ли Те-гуай.

Вообще, как упоминалось, почти все из этой популярной восьмерки героев-бессмертных стали со временем патронами-покровителями: Люй Дун-бинь, например, покровительствовал опять-таки ученым и мастерам по изготовлению туши, Лань Цай-хэ — музыкантам, Цао Го-цзю — актерам, Хань Сян-цзы — садовникам-цветоводам. В качестве патронов выступало и множество других даосских божеств: покровителем нищих и парикмахеров (характерно, что обе эти профессии, относившиеся в старом Китае к разряду «подлых», «низких»* имели общего патрона) был Ло Цзу, один из учеников Лао-цзы; патроном портных — Сюань Юань, чья генеалогия восходит чуть ли не к Хуанди. Не отставали от даосов и буддисты: богиня-покровительница моряков Доу Му (Тянь Му, Тянь-хоу) имела явное индо-буддийское происхождение [777, 511—512]. Однако и это вновь может служить подтверждением отмечавшейся уже особенности религиозного мышления и конструирования религиозно-исторических «биографий» в Китае, этой иноземной богине народная молва, не без участия даосов, придала иную легенду. Тянь-хоу была объявлена обычной девушкой из приморской провинции Фуцзянь, дух которой после смерти стал являться ее родственникам. Родственники выстроили в честь умершей храм, и новая богиня быстро завоевала популярность у моряков. Считалось, что она не раз спасала их от смерти во время бури и кораблекрушения. Аналогичную роль патрона речников играла Лун Му, особо почитавшаяся теми, кто плавал по южнокитайской реке Сицзян [44, 183—184; 480, 104—112; 616, 153—154].

Институт патронов в Китае выходил за рамки обычного заступничества или покровительства по отношению к людям определенной профессии. Защите и покровительству определенных божеств и духов подлежали также и те, кто случайно или временно оказывался принадлежащим к той или иной категории лиц. Так, например, существовало божество Чжан Сянь, которое выступало в качестве патрона бездетных и беременных женщин. В отличие от всех других божеств этого профиля. Чжан Сянь был мужским божеством и имел в качестве атрибута лук и стрелы. Считалось, что Чжан Сянь поражает стрелами Небесного Пса — божество демонического характера, чье влияние препятствует рождению сыновей или сокращает срок жизни новорожденных [464. 315—317; 777, 34—35]. Большой известностью и популярностью пользовалось также божество пути Кай Лу-шэнь, покровительство которого очищало дорогу от демонических сил и парализовало их влияние. Этот патрон путников со временем получил более узкую специализацию и превратился в покровителя пути во время погребальной процессии, от дома до могилы.

Разумеется, число божеств-патронов этим далеко не исчерпывается. Китайский пантеон насчитывает их великое множество, и, видимо, далеко не все из них зафиксированы в словарях и справочниках [425; 464; 616; 777; 792; 793]. Но едва ли это и очень существенно. Гораздо важнее знать основных патронов и иметь в виду, что существовало и великое множество второстепенных, покровительствовавших буквально всем и почти на каждом шагу. Заслуживает внимания, например, то обстоятельство, что к числу патронов китайские крестьяне относили и тех духов, которые были призваны покровительствовать скоту, — Ма-вана (патрон лошадей), Ню-вана (патрон быков), Чжу-вана (патрон свиней)

и др. Впрочем, этот культ патронов домашних животных уже вплотную смыкается с иной группой божеств и духов китайской системы религиозного синкретизма — с культом явлений и сил природы, с анимистическим поклонением животным и растениям.

Культ явлений и сил природы

Анимистические верования принадлежат к числу наиболее устойчивых и консервативных. В Китае этот древнейший пласт примитивных народных верований и суеверий всегда играл значительную роль, особенно в повседневной жизни народа, одухотворявшего все силы и явления природы. С распространением религиозного даосизма и буддизма многие древнейшие верования этого пласта получили новые наслоения, приобрели иную окраску. Нередко они получали при этом и новое теоретическое обоснование, и новых божеств-покровителей, выступавших теперь в качестве персонифицированного олицетворения той или иной силы природы. Важно учесть также, что этот процесс трансформации старых верований и их обновления за счет новых влияний и наслоений породил очень характерное для любой эклектической религии и идеологии явление: вся система религиозных представлений и все персонажи огромного пантеона не составляют цельной и единообразной картины. Напротив, одни и те же божества нередко наделяются разными функциями, выступая под разными именами. В то же время божество какого-либо явления природы может оказаться отнюдь не единственной персонификацией своего «подопечного»: параллельно с ним в народной религии могут существовать и другие духи, ведающие тем же самым.

Все это крайне усложняет восприятие характерной для религиозно-синкретической системы Китая схемы культов, божеств и духов. Известно, например, что при верховном небесном императоре Юйхуане шанди существовали, в представлении китайцев, министерства, призванные управлять всеми сферами божественно-духовного мира [611, 266]. Этот бюрократический аппарат был в значительной мере слепком реального бюрократического аппарата Поднебесной. Многие из божеств и культов были включены в него и систематизированы. Однако другие существовали параллельно ему, что и не позволяет принять эту божественно-бюрократическую структуру за единственную основу изложения материала. В числе «министерств» были следующие: Грома, Огня, Воды, Времени, Пяти священных гор, Войны, Финансов, Общественных работ, Литературы, Медицины, Изгнания демонов [777, 212]. В соответствии с этим делением к культу явлений и сил природы относится деятельность божеств и духов первых пяти «министерств». Остановимся подробнее на всех этих культах.

Прежде всего, объектами всеобщего поклонения и регулярных жертвоприношений в Китае всегда были все небесные тела и явления природы. В полном соответствии с разработанной впоследствии даосами теорией обожествленного макрокосма китайцы уже в древности одухотворяли солнце и луну, планеты и звезды, некоторые созвездия, даже метеоры. Как правило, это одушевление тесно увязывалось с господствовавшими космогоническими и цатурфилософскими представлениями. Так, солнце и луна воспринимались всегда в паре, в соответствии с идеями о силах инь и ян: луна считалась олицетворением женского начала, солнце — мужского. Пять планет, хорошо известных китайским астрономам и астрологам с глубокой древности, обычно отождествлялись с пятью первоэлементами (дерево — Юпитер, огонь — Марс, земля — Сатурн, металл — Венера, вода — Меркурий).

Китайские императоры с древности совершали в храмах ритуалы в честь солнца и луны. При императорах последней династии Цин в Пекине существовали специальные храмы в честь солнца (Жи-тан) и луны (Юэ-тан). Раз в два года (соответственно в нечетные и четные годы) император лично совершал обряды в каждом из этих храмов. Однако следует заметить, что, несмотря на свою столь видную роль в системе древнекитайской натурфилософии, солнце и луна в Китае никогда не были объектами особо заметного почитания. Только после распространения даосизма с его разработанной мифологией солнце и луна в народных религиозных верованиях обрели своих божеств. Иногда это были просто антропоморфные божества Тай-ян и Тай-инь, изображавшиеся на лубках в виде благообразной пары, олицетворяющей духов солнца и луны. Иногда использовались и другие божества. Так, богиней луны считалась жена легендарного древнекитайского героя Хоу И — Чан Э, которая сумела выкрасть добытый ее мужем у легендарной Сиванму эликсир бессмертия. Выпив эликсир и став бессмертной, Чан Э взлетела на луну и осталась там навечно [190, 175—205].

Так возникла богиня луны. Но, совершив свой легкомысленный поступок, Чан Э нарушила логическое соответствие в рамках космогонической системы. Видимо, именно необходимость восстановить нарушенное и заполнить вакуум явилась причиной появления продолжения древней легенды. Суть его сводится к тому, что в поисках пропавшей жены Хоу И как-то попал во дворец Дунванфу, который и назначил его божеством солнца [652, 37; 777, 159]. Таким образом, равновесие было восстановлено, а Хоу И, некогда по преданию расстрелявший девять лишних солнц, в конечном счете оказался божеством последнего из них. Показательно, что о восстановлении равновесия вынужден был позаботиться Дунванфу — божество, которое появилось уже в первых веках нашей эры лишь в качестве партнера популярной Сиванму. Можно полагать, что и Хоу И, и его патрон Дунванфу получили свои высокие посты прежде всего потому, что в высших небесных и божественных сферах предполагалось необходимое равновесие между силами инь и ян.