Купериада

– Вы двуполы? - осведомился Дейл. - У нас были иные гипотезы.

– Нет, - обиделся Лёва, - я однопол.
– Вы меня неправильно поняли. Это не меня унесла волна, я за перила успел ухватиться.

– Всё-таки плохо вас готовят, - констатировал агент; подсвечивая фонариком, он заносил некие пометки в записную книжку.
– Вы только обратите внимание, как много уже успели выболтать в течение короткой беседы. "Давно живу под именем Куперовского" - стало быть, с момента внедрения прошло продолжительное время. Отсутствие водоемов, частые дожди, картонные крыши... Здесь какое-то противоречие, но наши аналитики разберутся. И наличие, как минимум, двух полов. Летать можете?

– Да, - ответил Лёва, который справедливо гордился тем, что, в отличие от корабля, самолёт переносит хорошо.

– Ваша честность похвальна. А как насчёт других экстрасенсорных способностей? Телепатией владеете?

– А что это, простите, такое?
– спросил Куперовский, который странным образом оказался невосприимчив к болезни века - увлечению экстрасенсами, магами и мудрецами с Востока - и потому был прискорбно необразован в данной области.

– Это означает: можете ли вы угадывать, улавливать, воспринимать чужие мысли... до того, как они высказаны вслух?

– Могу, - заявил самонадеянно Лёва, которому хотелось произвести приятное впечатление на агента Дейла; впрочем, он тут же честно уточнил.
– Но часто ошибаюсь.

– Это результат накопления статистической погрешности, со всяким может случиться, - рассеянно пробормотал Дейл.

– Вот у меня диплом экстрасенса третьего уровня, телепатические способности - 130 по шкале Матрипутри, а я попадаю в точку всего в одном случае из шести, да и то, в основном, со своей женой. Статистическая ошибка, ничего не поделаешь. Гуру Дуба-Дуба Сингх говорит, что постепенно лучше будет получаться. А железо взглядом гнуть умеете? Или предметы двигать?

– Нет, - сказал Лёва, - взглядом я смотрю. А предметы двигать могу, но если не очень тяжёлые и втроём с папой и дядей Ицхаком. Папа толкает этот предмет, дядя Ицхак даёт советы и смотрит, чтобы не застряло в дверях, а я толкаю папу и ещё слежу, чтобы он не упал. Да, и мама помогает. Она ругает папу, меня и дядю Ицхака за то, что мы отодрали обои и вещь поцарапали. Мы и вправду всегда всё царапаем, но это из-за двоюродного дедушки Янкеля, у него глаз дурной и характер скверный. Его вечно чёрт гоняет, куда не надо, может и в Штаты занести, так что запомните: Янкель Грейсертохес - и будьте бдительны, не связывайтесь с ним, добром это не кончится. Он только на вид старенький, а в душе очень опасный. Он один раз довел до инфаркта первого секретаря райкома, когда тот пришёл на базар общаться с народом и неосторожно встретился с дедом Янкелем. Вы запишите: Грейсертохес.

Агент записал.

– А взглядом я ещё девушек на улице останавливаю, но они обычно пощечину дают, - грустно закончил Лёва.

– Ну что ж, наша беседа была весьма интересна, - агент встал со стула.
– Возможно, вас удивили некоторые мои вопросы, но надо отдать вам должное - вы подробно отвечали на все. Жаль, что вы не были столь же искренни, сколь и словоохотливы. Придется мне приоткрыть некоторые карты. Мы взялись за вас давно, еще со времени ограбления Национального банка, когда неизвестные не только похитили восьмисоткилограммовый сейф, но и пронесли его по карнизу шириной десять сантиметров. В вашу банду поочередно были внедрены три наших человека. И хотя никто из них вас не видел и - проклятые законы мафии - уже никогда не увидит, однако агент Серый вас учуял, Утка вас услышал, а Змеиный Зуб разузнал всё про вас. Он-то и передал нам ваше настоящее имя, господин Куперовский... или Шринитрочетвертак?! Кстати, хочу вам сделать комплимент: ваш английский превосходен, во всяком случае, для столь потустороннего существа. Но вот русский акцент... он ненатурален, вы слишком старательно его изображаете. Так с какой же звезды вы прилетели, господин Шринитрочетвертак?

– Что?
– вскричал Куперовский.
– Значит, вы его не задержали? Как же он ускользнул?

– Напротив, - усмехнулся агент Дейл, - я его арестовал. И мне приятно сообщить, что, если вы не умеете проходить сквозь стены, то наше знакомство будет долгим.

– Отпустите меня к маме, - жалобно попросил Куперовский. Он не протестовал. Жизнь научила его, что лишь мелкие недоразумения легко разъяснить, а крупное идиотство и дичайшая нелепость - самые долгоживущие вещи на свете, и только чудо или везение способны спасти жертву из-под гусениц катастрофической случайности.

– Вы не хотите быть откровенны со мной. Глубоко сожалею, - Дейл, очевидно, нажатием кнопки вызвал охрану, потому что за спиной Лёвы скрипнула дверь, и свет из коридора хлынул в комнату.
– Я продлеваю ваш арест. Придется вам пожить в гостеприимной американской тюрьме до завершения разбирательства. До скорой встречи. Уведите его.

Тюрьма, в которую до окончания следствия поместили Лёву, была гордостью округа Колумбия. Первое и основное, что необходимо сказать о её директоре - это то, что сей славный джентльмен, мистер Пингвин (с ударением на первом слоге) по своему воспитанию, склонностям, убеждениям и, естественно, религиозной принадлежности был метафизическим иеговистом, что и нашло свое полное отражение во вверенном его попечению учреждении. Движение "Метафизические иеговисты" возникло около века назад, когда в своей нашумевшей проповеди достопочтенный мистер Крейз провозгласил, что Божье слово должно окружать человека во всех его жизненных проявлениях и отправлениях, и с группой последователей вышел из шокированной методистской церкви. В дальнейшем эта малоизвестная и причудливая ветвь на древе Господнем пышнее всего расцвела в штате Айова, где насчитывала около тридцати тысяч приверженцев. И хотя метафизические иеговисты по-прежнему в качестве основной цели рассматривали всемерное внедрение в текущую действительность вышеупомянутого тезиса доктора Крейза, но появились у них и иные благочестивые заботы. В частности, после длительных изысканий в библиотеках Старого и Нового Света группа учёнейших представителей Движения, поддержанная рядовыми единоверцами, потребовала исключить из Нового Завета несколько апостольских посланий как недостоверные и взамен дополнить его двумя, тремя или четырьмя - здесь мнения отцов этой маленькой церкви расходились, как, впрочем, и во всем остальном, кроме самой идеи исключения и пополнения, - апокрифическими Евангелиями. Конечно же, ввиду вышеизложенного адепты Движения считали себя единственно верными христианами и терпеть не могли христиан других конфессий, в особенности, обычных иеговистов - из-за сходства наименований, частенько приводившего к прискорбной путанице.

Следует также отметить, что мистер Пингвин был человеком сангвинического темперамента и сторонником передовых методов - во всём. Едва очередное педагогическое открытие в узкой области искоренения преступных наклонностей являлось миру в виде статьи в каком-либо из специализированных журналов - в "Ежеквартальном надзирателе", "Тюремно-исправительном сборнике", "Реферативном обзоре стен тюремных туалетов" или где-нибудь ещё - как оно уже овеществлялось мудрым Пингвином и его дисциплинированными подчиненными. Прогулки в тюрьме допускались днем и ночью. В тире под наблюдением опытного специалиста, обычно выбираемого из числа наёмных убийц, можно было научиться стрелять в цель - боевыми патронами, конечно, чтобы не травмировать тонкую психику исправляемых. Два раза в месяц заключённых отпускали на три дня под расписку домой, хотя господин Пингвин принципиально не контролировал, дома ли они были, - из вышеописанных побуждений. Середину тюремного двора занимала игровая площадка: винтовые лестницы, лабиринт, гигантские игрушки, карусель - результат изучения монографии "Возвращение в детство как источник позитивной реморализации". За несколько лет до приезда Куперовского в образцовой тюрьме были разрешены браки между заключенными, в том числе однополые - тоже наследие книги, но уже другой - "Подавленный секс как источник преступного возбуждения". Пищу в столовой готовил специально приглашенный из Парижа повар, но и любителей неевропеской кухни ожидали китайский, японский, африканский, монгольский и русский залы. Знатоки говорили, что именно здесь - единственное в Вашингтоне место, где умеют готовить седло немецкой овчарки под соусом а-натюрель и излюбленное блюдо всех русских - куриные шейки, начинённые кавьяром, поэтому истые гурманы время от времени совершали незначительные правонарушения, чтобы вволю насладиться шедеврами гастрономического искусства. В спортзале нокаутировал всех желающих боксёр-супертяж - бывший чемпион мира среди профессионалов, попавший сюда за изнасилование случайно подвернувшегося провинциального кордебалета. На льду местного крытого катка уже установили несколько рекордов Гиннесса по бегу на коньках в наручниках. Камеры были оснащены телевизорами, видеомагнитофонами, музыкальными центрами, бильярдами, а холодильники и бары трещали от избытка первоклассного содержимого. И везде, на любом пятачке ровной поверхности - транспаранты, начертанные знаменитым фальшивомонетчиком под личным руководством мистера Пингвина. "Встав утром, возблагодари Господа, что остался жив" - над каждой кроватью (весьма предусмотрительная рекомендация, ибо, несмотря на все принятые меры, еженедельно невыявленный маньяк зарезывал во сне пару-тройку постояльцев гостиницы "У Пингвина"). "Вкушая пищу, вспомяни ангелов, коим оная не нужна" - в столовой. "Жуй тщательно, дабы дьявол не искушал тебя через несварение желудка" и "Если стошнило, не богохульствуй, иначе где же найдешь слова покрепче, когда тебя пронесёт" - там же. "Облегчившись, возблагодари Небеса, чтобы легко стало и на душе у тебя" - в ватерклозете. "Молись, и Господь пошлёт тебе карту получше", "В случае выигрыша внеси десятую часть на нужды Церкви или хотя бы возблагодари Творца", "Не играй в вист, сын мой, сия игра - дьявольская суть. Выбери преферанс или покер, и Силы Небесные помогут тебе" - в салоне по стенам. Последнее изречение, конечно, объяснялось тем, что достопочтенный Крейз однажды крепко пролетел в вист, настолько, что вынужден был продать библиотеку, состоявшую из большого числа на редкость душеспасительных книг, и даже, по слухам, устроить кровопускание кассе Движения. Впрочем, он позже искренне покаялся, посему не будем осуждать.

Соседями Куперовского по камере оказались невысокий, но на диво крепкий и мускулистый негр Джон Йавилановип из Техаса и его бог - двадцатисантиметровый, пятикилограммовый, двуногий и двурукий, но с хоботом и бивнями бронзовый идол по имени Великий Слон, очень неопрятный, вечно перемазанный остатками пищи и остро пахнувший пальмовым вином, которое его хозяин (и раб одновременно) добывал неизвестными, но явно преступными путями. Предки Джона вывезли идола двести лет назад с Занзибара, когда французский галеон доставил их, как и еще пять тысяч чернокожих иммигрантов, в Америку, и с тех пор Семейство Йавилановипов хранило в чистоте и незамутненности языческую веру далекой родины. Каждое утро на восходе солнца и каждый вечер на закате Джон молился - почему-то обязательно нагишом, даже без набедренной повязки - и Великий Слон серьезно внимал просьбам о тотальном покарании врагов и безмерном возвышении самого Джона, вплоть до полного удовлетворения всех его желаний и чаяний, об ослаблении режима и улучшении условий содержания, принимал покаяния и отпускал грехи - в основном, сексуального и криминального сорта. Порой бог сердился - и Джон валялся в пыли у его пьедестала, биясь мелкокудрявчатой головой о подножие; порой гневался - и Йавилановип, скрючившись, забивался под койку, в самый тёмный угол, а багровые лучи солнца играли на бронзовых боках, и изогнутые клыки казались испачканными в крови; порой что-то приказывал глухим угрожающим голосом на чужом гортанном языке, и хотя звук, как могло представиться невежественному наблюдателю, исходил из живота самого негра, тот всегда вежливо отвечал Слону и беспрекословно выполнял его распоряжения.

Сожителем Джон оказался неплохим, обладал мягким покладистым и весёлым - иногда даже слишком - нравом, сильно не докучал, вот только дважды, пребывая в чрезмерном раскаянии, разбивал головой унитаз. На третий день знакомства он признался Куперовскому в любви и предложил руку, копьё и сердце, но, получив отказ, не впал в уныние и терпеливо добивался взаимности традиционным способом, то есть с помощью подарков, мелких услуг и других знаков внимания. Лёва до сей поры хранит зубочистку, изготовленную в виде древесного карлика Кху, обнажившего ядовитый зуб Убинипричатаракх. Здесь необходимо отметить, что в своих чувствах Джон был не одинок. Среди огромной разношерстной армии тюремных "невест" Куперовский выделялся атмосферой тайны, окружавшей его имя и преступления (с хорошей регулярностью накануне очередного уикэнда Лёву уводили к агенту Дейлу, но многочасовые допросы так и не "раскололи" его, что само по себе вызывает уважение в определённых общественных кругах), известностью (в течение месяца о нём писали практически все газеты, каждый день над двором для прогулок зависал вертолёт, фаршированный журналистами, и усиленные мегафонами голоса жаждали узнать у господина Шринитрочетвертака, какого он мнения о сексуальных достоинствах новой Мисс Вселенная, купается ли нагишом или в плавках, ест ли сырые бататы и рассчитывает ли после получения гражданства США баллотироваться в президенты или всего лишь в сенаторы), да и общей экзотичностью происхождения (в те благословенные годы далеко не в каждой американской каталажке можно было встретить русского, а уж инопланетянина - и подавно; а ведь Лёва объединял в своем лице и того, и другого, оставаясь при этом - в таких делах тюремная "контрразведка" не ошибается - евреем). Поэтому не удивительно, что по утрам Лёва находил у изголовья букет магнолий, в столовой ему доставались лучшие куски, двери их с Джоном камеры были густо покрыты "валентинками", и невозможно было пройти по игровой площадке, не получив известного предложения от кого-либо из "авторитетов". Формулировка зависела от темперамента и воспитания, но суть оставалась той же: его умоляли (просили, настаивали, рекомендовали, требовали) создать небольшую дружную семью традиционного европейского, либо шведского, либо восточного образца, порой туманно намекая на возможные негативные последствия отказа. Лёва стоически переносил всё, но когда на исходе четвертого месяца с признанием в нежных чувствах и матримониальными планами к нему обратился сам мистер Пингвин, а агент Дейл, проконсультировавшись с НАСА, сообщил Куперовскому-Шринитрочетвертаку, что правительство решило депортировать его на родину - в качестве жеста доброй воли по отношению ко всем жителям Альдебарана ("Видите, как много мы знаем, господин Шри - вы ведь разрешите звать вас так, коротко, по-дружески? Надеемся, что ваши соплеменники оценят миролюбие землян. Сам президент заинтересовался этим делом и три минуты сорок две секунды говорил о нём за десертом с первой леди и директором ФБР".), не выдержал и он. Вернувшись поздним вечером в камеру, он успокоил нервничавшего соседа, перекусил на скорую руку тем, что Бог послал, с Йавилановипом переслал, выбросил в унитаз две дюжины любовных записок (о жестокий! он их даже не прочел, а ведь там были и весьма пикантные, а некоторые - аж в стихах, пусть и нецензурных), морщась, под бдительным взором Джона проглотил приворотное зелье, приготовленное тем лично и ежедневно впаиваемое Куперовскому под видом общеукрепляющего занзибарского бальзама, забрался под одеяло и, наконец оставшись наедине с собой, тщательно обдумал полученное им накануне интересное, хотя и рискованное приглашение и перед тем, как провалился в сон, твердо решил принять его. Завтра, подумал он, завтра и начнём.

План побега был сложен, как все негениальное, и нёс на себе неизгладимый отпечаток личности автора. Его творец, известный в криминальной среде как Диспетчер, получил эту кличку за то, что первое своё ограбление супермаркета начал с захвата телефонной станции, ибо решил именно таким окольным способом блокировать сигнализацию и пресечь возможность сторожей связаться с полицией. Диспетчер, однако, не учёл, что само по себе отключение охраняемого объекта неминуемо влечёт контрольный визит фараонов, и когда он, после двухчасовых мучительных для нервов экспериментов с клеммами найдя-таки искомые, обесточил что мог и в радостном предвкушении явился в магазин, его там уже ждали.