Купленная. Доминация

Правда, для начала пришлось немного спуститься на землю. Относительно, конечно, поскольку, поднявшись по массивной парадной лестнице к центральному входу монументального здания (по сути, уже нашего исторического наследия), мне пришлось волей-неволей отвлечься на нечто не менее значительное и по-своему исключительное. Хочешь, не хочешь, но такие места невозможно воспринимать, как за нечто обыденное. Это вам не стандартная высотка с примитивным подъездом и одним лестничным пролетом. Такие холлы или фойе можно встретить разве что в элитных гостиницах с обязательной стойкой дежурного вахтера (или как их сейчас называют в подобных домах?). Ну а сам шедевральный атриум, облицованный мраморной плиткой и массивными горельефами над дверьми лифтов, не говоря уже о мини "куполе" с белоснежной лепниной и красочной фреской на сферическом потолке… Это реально был не вестибюль жилого дома, а вход в старинный музей, не иначе. Я чуть было шею не свернула, когда пыталась за столь короткое время все разглядеть или, хотя бы успеть это сделать. Неужели здесь на самом деле жили самые обыкновенные люди? Хотя, чего это я? Разве Глеба Стрельникова можно называть обыкновенным?

Я даже ничуть не удивилась, когда он в лифте нажал на кнопку одного из последних этажей. Ну да, где же еще он мог приобрести здесь для себя квартиру, если не под самой крышей? Таких всегда тянет только вверх и желательно как можно повыше.

— Волнуешься? — естественно, ему не нужно было все тут разглядывать, как и пытаться отложить в памяти особенные из увиденного детали. Он давным-давно всем этим пресытился и относился, как к обыденным для него вещам. Чего не скажешь обо мне, о той, кого сейчас пробирало тройным мандражем по вполне объяснимым причинам.

Наверное, в эти минуты я выглядела слишком взвинченной, как и не менее взволнованной, особенно выражением лица и раскрытыми во всю ширь жадными глазенками, возможно даже светящимися детским восхищением от предстоящего предвкушения. Я бы сама сейчас с интересом понаблюдала за собой со стороны.

— А разве незаметно?

— Даже чересчур.

Вот же ж… Я чуть было не задохнулась от возмущения, но устоять перед задорной улыбкой Глеба с не меньшим восхищением разглядывающего меня, само собой, у меня никак не вышло. Все-таки ничто не способно до конца задавить пробирающее до мозга костей ощущение его захватывающей до сладкого головокружения близости. А когда он при этом приподнимает руку и заботливо поправляет тебе волосы у лица и шеи, не забыв задеть эрогенной лаской одних только кончиков пальцев твоей скулы, подбородка и контура нижней губы, тут уж во истину только и остается, что надеяться на собственное благоразумие с жалкими остатками здравого разума. А ведь в кабинке лифта, как и в холле здания, освещение очень яркое, разве что аура темного магнетизма вокруг его образа так и не исчезла под натиском обличающего света, как и не спряталась пугливой тенью в глубине его ведьмовских глаз.

— Никогда этого не прячь и не скрывай. Для меня это наивысшее наслаждение — наблюдать за тобой настоящей, искренней и открытой. В этом твоя неповторимая ценность.

Еще немного и я бы точно не сдержалась, перехватив его теплую ладонь своими взволнованными пальчиками и прижав крепче к своей щеке. А может быть сделала бы и нечто более безумное. Коснулась бы его чуть шершавых пальцев губами. Господи, но… Я реально хочу это сделать.

Хвала небесам, в этот момент лифт остановился, и нам, хочешь не хочешь, но пришлось вернуться в пределы далеко не гостеприимного грешного мира.

— Весь дом подобного масштаба сейчас может и сложно выкупить, зато приватизировать половину этажа, соединив несколько квартир в одну общую — вполне себе реально. Так что предупреждаю сразу, здесь запросто с непривычки можно и заблудиться. Главное, не переживай, в чужие апартаменты из нее ты по любому попасть не сможешь, хотя вид террасы способен вызвать подобные ощущения на раз. Поэтому, старайся поначалу далеко не заходить и, желательно, не отходить от меня более чем на десять шагов. А то потом ищи тебя неизвестно в каком измерении.

Понятное дело, Глеб всего лишь шутил, но недаром говорят, что в каждой шутке лишь доля шутки. И как бы я заранее не готовилась увидеть нечто невероятное, все равно все мои ожидания отправятся коту под хвост. Стоило только владельцу неимоверно дорогой квартиры открыть передо мной массивные двери из натурального дуба с позолоченными накладками, декоративным номером и "прорезью" почтового ящика, моя фантазия со скудным воображением тут же со свистом сдулись и с таким же позорным писком провалились буквально в никуда. Правда, мне все равно уже было не до этого. Когда с отвисшей челюстью входишь в нечто невероятное, что невозможно ни как-то описать, ни охватить хотя бы панорамной съемкой крутой видеокамеры, тут уж действительно только и остается, что завидовать самой себе. А поверить в увиденное и того сложнее.

Насколько мне известно, квартиры в старых фондах премиум-класса всегда стоили баснословных денег, чьи астрономические цифры даже сейчас мне казались какими-то нереально сказочными. А вот представить сколько стоили апартаменты подобных масштабов… тут мой внутренний калькулятор банально дал сбой, конвульсивно сдох и попросился на трехчасовую восстановительную профилактику. И это мне еще пару дней назад казалось, что более запредельного, чем пентхаус в гостинице "Гранд-Краун" я уже никогда в своей жизни больше не увижу. Наивная девочка.

— Ничего себе… — сколько раз я еще успею выдохнуть эту фразу за сегодняшний вечер? Но ведь это действительно было так. Разве можно предугадать возможности чьей-то художественной фантазии, которая сумела воплотить в жизнь вроде как несочетающуюся с друг другом старую добрую классику с ультрамодными элементами современных интерьеров? Эклектика во всей своей совершенной и недосягаемой красоте. Лаконичные формы в зеркальных панелях черного мрамора с серебряным рисунком ломанной паутины и белая лепнина кессонных потолков с обязательным присутствием лакированного дерева, как в облицовке, так и в предметах массивной мебели. И, само собой, только натуральная кожа. Никаких искусственных заменителей с ядовитым пластиком. Закаленное стекло, неокисляющийся металл, будто реально живой и дышащий камень…

У меня голова моментально пошла кругом и от представших глазам масштабов квартиры, и от наполненной в ее бескрайних недрах начинки. Прихожая? Гостиная? Или это там гостиная? А это тогда что? Какие там десять шагов влево-вправо? Мне бы для начала определиться, где и что тут вообще находится. И это действительно квартира, а не какая-нибудь межпространственная анфилада из комнат неземного происхождения? Если я войду в ту арку из черного мрамора, я, случайно, не попаду в другой мир или, в крайнем случае, либо в прошлое, либо в очень далекое будущее?

— Если боишься потеряться, можешь взять меня за руку. — и Глебу при этом хватает наглости подшучивать надо мной?

— А здесь… никого кроме нас и вправду больше нет?

А что ему еще остается, как не посмеиваться над моей реакцией и не брать, как маленькую девочку, за руку самому, чтобы провести меня по этим мифическим переходам в свое темное царство бессмертного Архимага. Естественно, ничего другого, как семенить за ним следом мне и не остается, разве что только вертеть по сторонам головой, пытаясь успеть разглядеть освещенный приглушенным светом окружающий антураж с никогда еще до этого не виденными мною предметами элитной мебели. Даже не знаю, чем меня впоследствии приложило — огромной гостиной с огромным центральным камином из черной мраморной плиты с еще большим мягким уголком в виде черно-серых секционных диванов, обтянутых замшевой обивкой, или… то, как Глеб привычным для себя жестом скинул на стеклянную (надеюсь, все же стеклянную, а не хрустальную) столешницу журнального столика почти все содержимое своих карманов. Ключи, тяжелые брелоки со встроенными гаджетами, айфон и портмоне (в общем, все мальчишки — такие мальчишки…).

— Если ты еще не ужинала, в столовой должен быть накрыт стол. И нет, тут никого кроме нас больше не присутствует. Те, кто следят за квартирой и содержанием холодильников, всегда мною информируются, когда именно они могут здесь прибираться, а когда уходить на продолжительный выходной.

— А в этот раз? — я рассеянно глянула по направлению указанной рукой Глеба, заметив за сквозной "перегородкой" из невероятно большого плазменного экрана и черной горки-стеллажа под видео и аудиосистему достаточно просматривающиеся границы смежной комнаты. И-таки да, похоже, там располагалось что-то вроде еще одного помещения необъятных размеров, но с более современной меблировкой, включая огромаднейшую кухню темно-красной, почти кроваво-бордовой расцветки.