Купленная. Доминация

Разве что после того, как вошла в эту жутко прекрасную комнату, поняла, насколько на самом деле я была далека от этого, не зная о подноготной последователей данной субкультуры вообще ничего и ни черта. И опять же, отталкиваясь от тех же слов, что у каждого своя собственная Тема или Тьма, хочешь не хочешь, но приходится признавать, что это все равно совершенно не то, чем, по обыкновению, пичкают простого обывателя через ту же медиа-информацию, фильмы или книги. Может какие-то вещи и будут вполне узнаваемыми, но вот в каком виде они перед тобой предстанут?

— Наверное, это тянется еще с моего подросткового увлечения со средних школьных классов. Всегда любил историю, но однажды очень крепко подсел на историю Инквизиции, после чего не на шутку увлекся жуткими страшилками из реального прошлого. Будоражащие воображение инквизиционные пытки, не укладывающиеся в голове безумные способы и всевозможные изобретения для изощренного вида казней. Понимаю, такие признания звучат не вполне нормально, еще и для мальчика, который коллекционировал едва не с десяти лет все эти аналоги пыточных орудий и инструментов, и которые, к слову, тогда было просто нереально где-либо найти. Но, могу поклясться, что за то время мною не было ни убито, ни замучено ни одного дворового котенка или щенка. Да и никаких одержимых пристрастий или нездоровой тяги к таким вещам я тогда не имел. Сейчас, кстати, тоже. Весь этот антураж — чисто для психологического воздействия, усиливающего нужное состояние сексуального партнера до желаемого уровня. Изюминка или вишенка для торта. Но, да… Это часть моей Тьмы и меня, по сути, тоже. В свое время я за это зацепился, когда испытывал определенную нужду или острую нехватку сексуального опыта в некоторых ситуациях. Или, когда искал новые способы удовлетворения мучающих меня потребностей. Как правило, стандартные методы уже не срабатывают, а голод от этого меньше не становится. Что-то вроде тяги к экстриму у современной молодежи, только у меня она выражена немного в иной форме.

— В какой? В садистской? — не скажу, что я готовилась к данному выпаду заранее, но я сейчас находилась в таком убойном состоянии, что запросто могла что-либо ляпнуть с ходу совершенно не подумавши. И, да, для меня это вполне простительно. Я не была готова к подобным встряскам, как и к представшему моим глазам интерьеру. К черным стенам с неровной, практически грубой кирпичной кладкой, чугунным решеткам на высоких окнах с умным стеклом и деревянным панелям, будто точно из каких-то средневековых пыточных камер. Зато в остальном — никаких свисающих с потолков цепей, крюков или дыб. Находись здесь самая обычная для жилых квартир мебель, все это декоративное убранство воспринималось бы абсолютно по-другому. Впрочем, и сейчас мое сознание не до конца верило в то, что видели глаза. Тем более, тут тоже присутствовало немало вещей наподобие черных диванов, кресел и тяжеловесных столиков из натурального дерева, которые вполне могли служить частью привычного интерьера в любой другой стандартной гостиной. Все остальное можно с легкой руки списать на экспозиционный декор, главная задача которого — придать нужному помещению тот самый исключительный антураж, ради чего и был выбран весь этот стиль тематического исполнения.

Хотя, если честно… то все равно не знаю… Некоторые станки, лежанки и кожаные столы как-то не особо вписывались в обыденную жилплощадь. Но ведь и огромные с человеческий рост вазы со статуями, например, в особняках не меньших богатеев, тоже не несли в себе никакой полезной функции. Так почему же какая-нибудь круглая сцена-возвышение в центре комнаты, окруженная фигурными панелями из переплетенных прутьев красного металла с зеркальным панно, обязана служить в этом месте в качестве не пойми какого конкретного рабочего элемента, а не чисто декоративного? Может это всего лишь очень большая абстрактная скульптура, а бронзовые кольца, привинченные к ее помосту в определенном порядке, совсем не то, о чем я думаю?

Но, надо отдать должное, все здесь мною увиденное, не могло не возыметь над моим офигевшим сознанием ожидаемого эффекта. Особенно, когда я подходила к какому-нибудь пыточному креслу или непонятному топчану с металлическими заклепками, кольцами и пряжками под кожаные ремни и осторожно, так и не удержавшись от разбирающего меня любопытства, прикасалась к их прохладной поверхности чуть подрагивающими пальчиками. Кстати, стендов или специальных приспособлений для других тематических девайсов вроде плеток, кнутов и стеков, я здесь так и не увидела. Но это не значит, что их тут вообще не было, учитывая, сколько в затемненных углах комнаты пряталось весьма внушительных черных шкафчиков и секционных горок.

— Это твой прямой вопрос, садист ли я по жизни или просто ищу оригинальные способы для забористых потрахушек? — кстати, Глеб не стал проходить со мной вглубь комнаты. Остановился где-то в трех шагах от все еще открытых дверей комнаты возле кирпичной колонны и, прислонившись к крепкой опоре плечом, наблюдал все это время за мной только оттуда. И, да, спрятав при этом руки в карманы брюк в столь привычной для него позе искушенного созерцателя.

— А третьего варианта не предусматривается? — я все же рискнула посмотреть в его сторону. Похоже, после такой впечатляющей экскурсии мне сейчас не хватало чего-то намного большего, чем стопроцентной уверенности в собственной безопасности. Даже захотелось себя обнять за плечи из-за легкого, но, скорей всего, нервного озноба. И единственный здесь человек, который мог меня избавить от всех навязчивых страхов и достаточно обоснованного волнения, находился от меня где-то в шести-семи метрах. Вопрос в другом. Насколько я ему доверяла и как хорошо знала, чтобы просить о помощи меня успокоить? Имел ли он для этого все необходимые права?

— И третьего, и десятого, и сто пятого. В каждом случае всегда будут свои особые отличия с постоянными исключениями из правил. — кажется, все это время он не сводил с меня цепкого взгляда, будто боялся упустить из внимания любое, даже самое незначительное в моем поведении изменение. Хотя, и его было можно понять. Признаться в столь сокровенных тайнах чуть ли не первой встречной молодухе, для этого мало иметь кругленькую сумму на личном счете в швейцарском банке. — Некоторые просто могут увлекаться коллекционированием определенных вещей и девайсов, как я в свое время в очень далеком детстве, но при этом использовать их в самых редких случаях и не всегда по прямому назначению. Другим вообще ничего из этого не нужно. Им хватает с лихвой и имеющихся в любом домашнем хозяйстве сподручных материалов. Причем воплощенные ими в жизнь сексуальные фантазии с прилагающимися пристрастиями способны шокировать даже самые стойкие в данных вопросах умы. Все это настолько… нестабильное, постоянно чем-то разнящееся, меняющееся и мало в чем с друг другом совпадающее… Ты никогда не будешь знать в стоящем перед тобой тематике, чем именно он занимается или что конкретно практикует в своей сессионной студии. Может он помешан на шибари, или вообще какой-нибудь конченный извращенец, с которым сможет работать только такой же конченный мазохист. А кто-то просто любит махать плеткой и одеваться в кожаные вещи. Пока не расспросишь всех подробностей и не узнаешь поближе данного человека, никогда не получишь прямых ответов на свой самый банальный вопрос: так кто же перед тобой стоит? Садист, извращенец или… своего рода сексуальный эстет?

— Но, судя по тому, что я сейчас здесь, и вы обо всем этом мне "мягко" так рассказываете, значит… Вы заранее собирались это сделать? Вы хотели, чтобы я узнала, кто вы такой на самом деле? То есть… — сама не знаю почему, но я вдруг начала делать в его сторону неспешные, буквально крадущиеся шаги. При этом страхом меня крыло на редкость забойным. Настолько сильным, что внутренний тремор не смог не задеть ни моего голоса, ни резко ослабевших конечностей. — Вы надеялись, что я приму вашу темную сущность и соглашусь здесь остаться.

Хотя больше всего за все это время меня поразило его едва не равнодушное отношение к происходящему. Он и оставался все тем же мужчиной, с которым я познакомилась почти неделю назад, с таким же проникновенным взглядом, голосом и волевой натурой, рядом с которым у меня все так же подгибались коленки и сладко ныло на уровне диафрагмы под сердцем. Никаких нежданных или пугающих изменений ни в его поведении, ни в выражении лица.

— Дело не в надежде на что-то, а в сделанном ТОБОЮ выборе. В данном случае, тут мало что зависит от моих личных предпочтений. Я лишь показал тебе одно из своих не совсем стандартных увлечений. И то, не сколько показал, а мягко на намекнул на его существование. Чтобы продемонстрировать все, для этого нужно слишком много составляющих, главное из которых, готовность второго партнера сделать шаг навстречу первому. Причем готовность должна быть сугубо добровольной.

— То есть… если я откажусь?..

— То мы просто перейдем в спальню и забудем об этом разговоре раз и навсегда.

Последний к нему шаг дался мне с наибольшим усилием, но Глеб так и не шелохнулся, продолжая гипнотизировать меня своим на удивление спокойным взглядом. Не знаю, насколько меня этим успокаивало, но то, что мы продолжали до сих пор говорить на эту тему, и меня при этом никто насильно ни к чему не привязывал и ничем не бил, обнадеживало даже очень сильно.

— А как мне узнать, от чего на самом деле я откажусь, если это возможно продемонстрировать только наглядно?

— Не только наглядно, но и с особым для определенного человека подходом. Тем более, вводить в тему — это не девственности лишать. Здесь действуют совершенно иные законы, правила и, соответственно, приемы. И для каждого отдельного человека они будут максимально индивидуальными.

— И что… даже для меня? Вы знаете, как правильно меня к этому… приручить?

Впервые, за все это время, он вдруг поднял руку и очень-очень мягко скользнул подушечками пальцев по моей щеке, скуле и подбородку. И опять меня проняло нежданным разрядом эрогенного тока, как каким-то условным рефлексом на такие желанные прикосновения. Поэтому, чтобы он сейчас не говорил и чтобы нас при этом не окружало, моя реакция на него оставалась неизменной. Меня продолжало к нему тянуть со страшной силой, как и топить едва не одержимым безумием от головокружительного осязания его близости.