Курорт
Шрифт:
— В номер Виктории Шенли.
Кинокритика охватило дурное предчувствие, настолько страшное, что он едва не замер на месте. Если бы не грубая, зверская сила, с которой его тащил спортивный координатор, он стал бы упираться и не пошел бы дальше. Но Шлегель знал, что если он так поступит, то болезненное давление на его мышцы возрастет. И несложно было представить, как Рокни выкручивает ему руку из сустава.
Как и во время предыдущей вылазки публициста по ресторанам, по пути им не встретилось ни одного человека. Курорт казался заброшенным. И с возрастающим чувством страха Патрик подумал: что, если
Они дошли до следующего корпуса, прошли по коридору и остановились перед номером «561». Спортивный координатор отворил дверь, и сердце у журналиста едва не выскочило из груди. Все в комнате было залито кровью. Пол, стены и особенно одна из кроватей. На кровати было и мясо — или что-то белое, напоминающее остатки мяса. Патрик вспомнил, как рабочий убивал в его номере громадного паука. И представил, что то же самое происходит с Вики. Представил, как работник в униформе Реаты одной рукой прижимает ее к кровати, а другой отрывает ей руки и ноги. И кровь брызжет во все стороны.
— Что… — Патрик прочистил горло, попытался проморгаться: на глазах у него вдруг выступили слезы. — Что случилось?
Спортивный координатор пожал плечами:
— Кто-то убил Викторию Шенли. И, должен заметить, весьма зверским образом.
Кровь была разбрызгана причудливым узором. Или так, по крайней мере, казалось… Публицист не сразу понял, почему подумал об этом и что ему напоминали эти пятна. Была когда-то такая детская игрушка, до того древняя, что он и название ее забыл. Ребенок закреплял лист бумаги в специальной машинке с вращающимся диском и капал на этот диск краской. Краска разлеталась в стороны и оставляла на бумаге абстрактные узоры.
Сейчас было практически так же. И самое ужасное заключалось в том, что кровь была повсюду и в таких количествах, что это зрелище тоже казалось едва ли не абстрактным. Оно нисколько не отталкивало, не вызывало отвращения, потому что из-за невероятного размаха было лишено какой-либо связи с жертвой.
Жертва.
Вики.
— Мы знаем, что прошлым вечером вы вместе выходили из гриль-бара, — сказал Рокни.
Обвинение так и повисло в воздухе, невысказанное, но совершенно очевидное, словно его произнесли по громкоговорителю.
Патрик не знал, что на это ответить, поэтому смолчал, чтобы ненароком не оговорить себя. Его подставили, оклеветали.
Он рассчитывал услышать, что полиция уже едет и охрана курорта задержит его до их прибытия. Но вместо этого координатор произнес:
— Можем мы рассчитывать на вас в сегодняшней игре? Койотам по-прежнему не хватает человека.
Такого Шлегель никак не ожидал. Он безмолвно, потрясенно уставился на Рокни.
— Им не помешает ваша помощь сегодня вечером, — добавил тот.
Смысл сказанного был очевиден. Его не заподозрят в убийстве и персонал курорта умолчит о его связи с убитой женщиной — Вики, — если он согласится участвовать в их идиотском турнире.
— Я думал, игры проходят только по выходным, — тупо пробормотал кинокритик.
Координатор усмехнулся:
— Уже нет.
Слышался в этой его ремарке какой-то отголосок, намек, едва уловимый, так что перегруженный мозг журналиста был не в силах этого
осознать.Патрик кивнул, словно в трансе.
— Тогда здесь нам делать нечего, — объявил спортивный координатор.
Он положил руку Шлегелю на плечо. И хотя сделано это было более миролюбиво, чем прежде, когда он тащил его сюда, намерение оставалось тем же: отвести туриста, куда требуется.
Публицист в последний раз оглядел комнату. Кровь на ковре, на стенах, на мебели. Ошметки мяса на кровати. С нового ракурса кинокритику удалось заглянуть в ванную. Он рассчитывал увидеть тень чего-нибудь большого и грозного за матовым стеклом душевой кабины, отраженной в зеркале. Чужого. Но в ванной никого и ничего не было.
— Идемте, — координатор вывел его в коридор и запер за собой дверь.
И Патрик позволил себя увести.
32
Рейчел стояла перед панорамным окном и смотрела на подстриженную лужайку внизу. По телевизору шел репортаж CNN о преимуществах компьютерной анимации. Звук, льющийся из колонок, был отголоском нормального, цивилизованного мира. На его фоне происходящее здесь, в Реате, казалось еще более странным и невероятным. Миссис Турман вспомнила, как стояла на этом же самом месте в первую ночь. Когда увидела ужасное лицо среди облаков и садовника, пляшущего на лужайке. Если бы она сразу рассказала все мужу, если бы рассказала хоть что-то!
Но вот поверил бы он ей? Согласился бы уехать отсюда?
Спорный вопрос. Ведь все уже поняли, что ее что-то сдерживало, не давало говорить. Их всех что-то сдерживало, никто из них не мог поделиться собственными переживаниями. Хотя теперь им ничего не мешало.
И почему-то это тревожило женщину больше, чем все остальное.
Лоуэлл вернулся с очередной вылазки, угрюмый и разочарованный. Он надеялся поговорить с кем-нибудь из оставшихся гостей или работников, выяснить, что здесь происходит, и послушать чужие соображения на этот счет. Но несколько человек, которые отважились открыть ему дверь, заявили с безнадежным видом, что готовятся к турниру.
Турниру по гольфу.
Рейчел вспомнила, что дети рассказывали о родителях Дэвида, и поежилась.
Мальчики неустанно уговаривали отца отправиться с ними к заброшенному курорту, который они обнаружили возле одной из прогулочных троп.
— Это ключ ко всему! — горячо доказывал Райан. — Я уверен!
Кёртис кивал:
— Ты должен пойти, пап!
— Нет! — сердито ответил Лоуэлл.
— Я пойду с вами, — объявила Рейчел.
Все стали переглядываться, не зная, что ответить.
Прежние стереотипы рушились на глазах.
— Мама тоже справится, — сказал Райан, защищая ее от невысказанных сомнений.
Миссис Турман улыбнулась ему, и ее сердце наполнилось гордостью. Ее младший сын был таким хорошим, таким замечательным мальчиком! И хотя обычно Райан был мягким и задумчивым, он доказал, что может быть гораздо сильнее и настойчивее, чем она от него ожидала. Бывает, что в кризисной ситуации человек проявляет лучшие свои качества.
Все ее сыновья были особенными. И при взгляде на них глаза у нее наполнились слезами.