Курортный Детектив

— Но почему-то мало кто видел тело… — сказал Лунин. — Его как-то быстро забрали, потом кремировали, а вчера похоронили.

— И тем не менее он действительно умер, — сказал Чечетов. — К большому моему сожалению, в частности. Это большая потеря, он был хорошим человеком и прекрасным сотрудником.

— Я не понимаю, — признался Лунин. — Если его нет, как же он может тут играть какую-то роль?

— Чтобы распутать этот клубок, — сказал Чечетов, затянувшись еще одной сигаретой, тоже наверное откуда-то доставленной, — вам надо обратить внимание на то, как развивались обстоятельства. На весь ход событий. Убийца ведь неспроста с какого-то времени обратил на вас свое самое пристальное внимание. Это может быть связано далеко не только с тем, что вы назначены официальным расследователем.

Лунин помолчал, переваривая эту мысль.

— Но какое отношение к этому имеет Славик Шмелев? — спросил он наконец.

— Самое прямое, — ответил Чечетов. — Как вы, возможно, уже знаете, он тоже чуточку занимался этим делом. По собственной инициативе, его никто об этом не просил.

— И что? — спросил Лунин, ничего не понимая. — Он занимался и потом умер. Эти события как-то связаны?

— Этого мы пока сказать не можем, — ответил Чечетов, выпуская сигаретный дым. — Обратите внимание на следующее. Вы дружили со Шмелевым, верно ведь?

— Да, очень давно, — сказал Лунин. — Когда я сюда впервые приехал, еще до поступления в институт, я даже жил у него в доме несколько недель. Пока не решил проблемы с жильем.

— Шмелев, возможно, продвинулся в этом расследовании дальше, чем мы предполагаем, — сказал Чечетов. — И создается такое впечатление, что все эти начавшиеся позже события оказались связаны с вами гораздо раньше, чем вы думаете.

Лунин молчал. Сердце его начало колотиться. Может быть, оно понимало в этом больше, чем он сам.

— Но… — сказал он. — Как они могут быть со мной связаны? Я ведь приехал сейчас сюда, никого не предупредив. Это, конечно, быстро стало известно, в первый же вечер…

— Об этом я все знаю, — перебил его Чечетов. — Дело не в этом. События начали развиваться раньше, до вашего приезда, и уже тогда они были связаны с вами. Лично с вами, и ни с кем другим.

— Но… — сказал Лунин. — Разве убийца мог знать об этом? О том, что я появлюсь, и меня привлекут к этому делу?

— Конечно, он об этом не знал. Для него это было таким же неприятным открытием, как и для вас, как я думаю. Связь всех событий начала проясняться намного позднее.

— Откуда вы все это знаете? — вдруг спросил Лунин.

— Я не знаю, я только догадываюсь, — улыбнувшись, ответил Чечетов. — Но именно при этих предположениях вся картина начинает выглядеть правдоподобной. И только в этом случае начинает кое-что проясняться.

— У меня пока не проясняется ничего, — пробормотал Лунин.

— Вы зря так думаете, похоже, вы уже близки к разгадке, — ответил Чечетов, доставая из пачки еще одну сигарету. — Надо только сопоставить все факты и отсечь то, что не вписывается в человеческую психологию. Определить, что произошло, установить всю связь событий в целом после этого будет не так уж сложно.

— Значит, надо поразмыслить еще над этим делом, — с кривой улыбкой сказал Лунин. — Для меня очевидности пока никакой нет.

— Как у вас с памятью? — внезапно спросил Чечетов.

— Как у меня с чем? — переспросил Лунин, подумав, что ослышался.

— С памятью, — повторил Чечетов. — У вас же были какие-то трудности с этим, правильно? Часть событий из прошлого куда-то делась, и никак не может быть восстановлена.

— Пока еще никак, — ответил Лунин, не спрашивая на этот раз, откуда это Чечетову стало известно. — Что-то очень прочное, неподвижное.

— Обычно, — сказал Чечетов, зажигая сигарету, — такие вещи происходят тогда, когда человек не может что-то вспомнить не в силу какого-то механического дефекта памяти. А когда он помнит и в то же время не помнит. Те события, которые с ним происходили, оказываются слишком злыми для нашего восприятия, и вообще человеческой природы. Несовместимыми с ней, я бы сказал.

Лунин молчал, не зная, как на это реагировать.

— Это может быть как-то связано с убийствами? — спросил он. — Иметь к ним какое-то отношение?

— Кто знает? — сказал Чечетов. — Но если верны наши предположения о том, что эта история началась еще до вашего приезда сюда, и сразу имела отношение лично к вам — то вопрос о памяти возникает сам собой. Убийца играет с вашей памятью, Михаил, осталось только понять, каким именно образом.

— Вы знаете, кто убийца? — спросил Лунин, неожиданно для себя самого. — Вы можете назвать его имя?

— Нет, я не знаю, — ответил Чечетов. — У меня есть только предположения. Надо еще поработать над этим. Вы думали над тем, какие тут могут быть еще ходы?

Лунин задумался на несколько минут. В комнате было уже тяжело дышать от табачного дыма.

— Я хотел бы, наверное, осмотреть дом Шмелева, — сказал он. — Мне передали вашу… просьбу. О том, что не стоит это делать. Это еще остается в силе, или теперь уже можно? После похорон это, может быть, не имеет больше такого значения?

— Да пожалуйста, Михаил, если есть желание, — ответил Чечетов. — Впрочем, не думаю, что это придет вас к чему-то очень существенному. Но почему бы и нет? Если не будет новой информации, возможно, это хотя бы натолкнет вас на какие-то мысли.

— Свежие мысли бы мне не помешали, — сказал Лунин в некотором замешательстве. Было непонятно, считает Чечетов посещение этого дома удачной или неудачной идеей. — И потом, больше мне сейчас ничего не приходит в голову.

— Никаких проблем, вы можете это сделать, — сказал Чечетов. — Будьте только осторожны. Убийца по-прежнему на свободе и как и раньше, действует. Никакими обязательствами он при этом не связан. Полная свобода рук.

— Может быть, у вас есть еще что-то к этому добавить? — спросил Лунин. — Какие-то мысли о том, кто это может быть, и зачем все это делает?

— Вы знаете, Михаил, — сказал Чечетов. — Скажу вам откровенно. Я думаю, что это просто аппаратный сбой. В бюрократическом смысле, я имею в виду. Не более чем. Мы слишком усложняем дело, когда об этом задумываемся, оно намного проще, и ключ к разгадке находится не где-нибудь, а прямо у нас в руках. Надо только сложить эту простую мозаику.

— Аппаратный сбой? — переспросил Лунин. — Что это значит?

— Это очень просто, — сказал Чечетов. — Кому-то отдали какое-то указание или предписание. И этот кто-то понял его слишком… вольно, скажем так. Или и сам начал своевольничать. Но предписаний здесь раздавалось множество, особенно в предвыборной горячке. И все группы глубоко засекречены, причем часто сами не знают, чем именно они занимаются и какова конечная цель всего этого. Вот и получилось то, что получилось. В принципе, рано или поздно этого следовало ожидать.