Курортный роман с продолжением
Шрифт:
– Не собираюсь я ни перед кем отчитываться. Сам скажи, если это ему так важно. Кстати, где он?
– Скоро подойдет.
– Новую барышню охмуряет?
– Уже. Сейчас в гости приведет.
– Молодец братик! А ты что же никого не привел? Супчика много получилось, хватит на всех желающих.
Внезапно Жора разозлился. Глаза сузились и заблестели.
– Очень хочешь? Раз плюнуть – приведу. Порадую, так и быть. Чуткая какая сестренка-то у нас. Не сестра, а прям мать родна!
Он повернулся и быстро ушел. Катя не поняла, что его так разозлило. Она вышла из домика и столкнулась с Тарасовичем, шествующим под руку с высокой миловидной девушкой с еще более роскошной грудью, чем у вчерашней Раечки. Девушка с улыбкой слушала Михаила, о чем-то
– Знакомьтесь, девочки сестра Катенька, а это – Мариночка.
Девушка приветливо протянула Кате руку.
– Катюш, а куда Жорик-то понесся? – поинтересовался Тарасович. – Пролетел пулей, я и спросить не успел.
– Не знаю, но думаю, скоро явится. И не один.
– Ну-ну, подождем, спешить некуда. Так, Мариночка?
Жора действительно появился довольно скоро. Он вел под руки сразу двух девушек. Одна, миниатюрная, трогательно хрупкая, с белыми волосами, рассыпанными по плечам, казалась совсем юной. Впечатление усиливали неправдоподобно тонкая талия и крохотные незабудки на лимонном крепдешине короткого сарафанчика. На ее фоне вторая девица выглядела элегантной молодой дамой. Тоже светловолосая, но модно стриженная, в очках с задымленными стеклами и облегающих белых бриджах, она смотрелась пикантно и соблазнительно. В свободной руке она держала гитару в темном чехле. Пропуская девушек в домик, Жора небрежно бросил:
– Мои подруги с гитарой Оля, без гитары Лиля, Екатерина, сестра.
Быстро стемнело. В домике перегорела лампочка. Все шумно разместились в темноте и тесноте, смеясь и весело переговариваясь. Было решено посидеть при свечке, которую запасливый Жорик достал откуда-то из-под кровати. Оттуда же появились бутылки с вином и еще один таз со спелыми фруктами. Екатерину, как представителя принимающей стороны, попросили помыть их. Она вышла во двор и в задумчивости остановилась. Братья даже не вспомнили про супчик, над которым она с таким воодушевлением трудилась. Они заняты своими веселыми гостьями, а на ее старания им плевать. Хотелось вернуться в домик, грохнуть тазом о стол и, пнув ногой покосившуюся дверь, гордо удалиться. Но она вынуждена ждать, когда братья вдоволь навеселятся и вспомнят о ней. Потом они поспешно отбуксируют ее до корпуса, стремясь побыстрее вернуться к своим пассиям-однодневкам, заждавшимся в сараюшке следующей, вполне предсказуемой стадии отношений…
Она побрела к крану и поставила таз под ледяную струю. «С Михаилом все ясно, – размышляла она, – а кого предпочтет капризный экс-чемпион? Субтильную Лилю или гитаристку с аппетитными бедрами? И что же, они проведут ночь все вместе? Вчетвером? – Катя брезгливо дернулась. – Страстные стоны, интимные звуки, доносящиеся с соседних братских кроватей… или будут устраиваться по очереди? Одна пара прогуляется к морю, другая займется любовью, а потом поменяются? Как все просто, оказывается, в этом мире. Просто и пошло…»
Все уже выпили вина и шумно галдели. Ольга настраивала гитару и напевала без слов. Катя поставила фрукты на стол и, взяв виноградную гроздь, уселась на кровать старшего брата. Она придвинулась к самой стене, почти исчезнув в темноте. Михаил протянул ей свою подушку, предложив положить ее под спину. Сидящая между ними Оля перебирала струны. Напротив нее в окружении Марины и Лили восседал Жора. Он нагнулся к гитаристке и тихо переговаривался с ней, кивая и улыбаясь. Наконец, она заиграла и запела. Голос у Ольги оказался сильным и красивым, пение – профессиональным. Затаив дыхание, все слушали слова старинного романса «Вернись! Я все прощу упреки, подозренья, мучительную боль невыплаканных слез, укор речей твоих, безумные сомненья, позор и стыд твоих угроз…»
Катя заметила, как заблестели глаза Жоры. Он не отрывал от певицы горящего взгляда. Ольга сделала проигрыш и продолжила «Я упрекать тебя не стану. Я не смею… Мы так недавно и так нелепо разошлись… Ты так любил меня, и я была твоею… Зачем? Зачем же ты ушел? Вернись!»
Из темноты на Катю
гордо поглядывал Михаил, словно желая сказать «Видишь, какие женщины бывают у нас в гостях! Настоящие певицы и музыкантши!»«О, сколько… сколько раз вечернею порою в запущенном саду на каменной скамье рыдала я, забытая тобою… О милом, дорогом… о розах… о весне…». Жора откинулся к стене и в упор смотрел на Екатерину. Его взгляд показался ей наглым и насмешливым. Ольга вдарила по струнам и запела с особым чувством «Я память прошлого благословляю. О, если бы мечты мои сбылись… Я так люблю тебя… Люблю и проклинаю… Вернись! О, дай мне снова жизнь! Вернись…».
Хотелось аплодировать, так это было хорошо! Хотелось преподнести певице цветы и попросить автограф.
– Оленька у нас дипломант конкурсов студенческой песни! – возгласил Тарасович, когда стих последний аккорд. – Она личность известная, гастролирует с концертами по разным уголкам нашей необъятной родины и радует народ своим искусством. Нам всем повезло слушать ее в такой интимной обстановке, в такой приятной компании!
Оля пела еще, хорошо и много. Когда она перешла к авторским песням, все запели хором.
– Катюха! – воскликнул вдруг Жорик в наступившей паузе. – Ты ведь тоже неплохо поешь. Спой-ка нам что-нибудь, сестренка!
Тарасович перевел удивленный взгляд с брата на Катю. «Идиот! – разозлилась она. – На всякий случай решил указать мне место. Ну, держитесь, гости дорогие! Сейчас спою!». Ольга перебирала струны, готовясь подыграть.
– Не надо, – Катя дотронулась до струн, – я спою без аккомпанемента.
Она запела «Колечко». Эту старинную русскую песню она помнила и любила с детства. Ее пела бабка Ксения – старенькая матушка ее тогда уже немолодого отца. Катя в точности переняла ее простонародную манеру. Пела, как деревенская баба, с придыханиями и подвываниями, непредсказуемыми остановками и прочувствованными «охами». Не знали братья, что Катя любила и умела петь. В наступившей тишине удивленные Михаил и Жора слушали ее сильный альтовый голос «Потеряла я колечко, потеряла я любовь. Я по этому колечку буду плакать день и ночь…».
Девушки тоже затихли. Ольга повторила попытку подыграть, но Катя положила руку на струны.
– «Где девалось то колечко, что мизинец украшал? Где девался мил дружочек, что словами обольщал?» – Она видела и знала, что поет хорошо. А необычная мелодия и нетрадиционная манера исполнения, не принятая в официальной народной песне, поразили слушателей. – «Обольстил милый словами, сам уехал д-навсегда… Сам уехал, мне оставил ох… малютку д-на руках…»
Катя закончила пение в восхищенной тишине. Ее песня ворвалась диссонансом в репертуар Ольги, отложившей гитару и двигающей рукой по кровати в поисках чехла. Жора помогал ей искать.
Глава 15. Ночное купание
– А теперь ночной заплыв! – жизнерадостно воскликнул Тарасович. – Правила у нас жесткие! Купаемся голышом! Кто не согласен – остается и ждет в домике!
– Голышом? – Марина замотала головой. – Ну, нет, не знаю… я не смогу, я лучше останусь…
– Это чудесно! Это здорово! Вы никогда не купались ночью голой? Это такая красота! Это сказка! Идемте, Марина, не пожалеете! – затараторили Лиля и Оля. – А мальчики отвернутся! Правда, мальчики?
– А то! Конечно, отвернемся! – загоготал Жорик. – Вряд ли вы что-то новое нам продемонстрируете, девочки! Полагаю, у всех одно и то же, на одних и тех же местах. Бга-а-а…
Екатерина пошла вместе со всеми. Купаться она не собиралась, но надеялась, что на обратном пути кто-нибудь проводит ее до корпуса. Хотелось скорее попасть в номер и обдумать сегодняшний день.
Ночное море поразило ее. Тяжелые фалды темного шелка медленно вздымались и опускались, словно мерно и тяжко вздыхал незримый гигант. Чуть дымилась серебристая молния лунной дорожки, то плотно застегнутая, то расплывающаяся дрожащими зигзагами. Черный бархат над головой, расшитый сияющими бриллиантами, тянулся вдаль, где невидимый шов соединял его с мерцающими шелками. Красота потрясала…