Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны

Самое сильное подразделение XLVII танкового корпуса, 2-я танковая дивизия, атаковала западнее Кашар совместно с 505-м тяжелым танковым батальоном в южном направлении. Когда дивизия утром 7 июля у Заборовки в открытом поле готовилась к атаке, а командиры проводили заключительное совещание, внезапно появились советские штурмовики и сбросили бомбы точно на немецкие позиции. Много солдат погибло, среди них командир 304-го танково-гренадерского полка полковник Вильгельм фон Горне. Количество раненых также было большим: «Огромный приток раненых. Сильный авианалет», — говорилось в докладе о наступлении медицинской службы дивизии [175] . Наступление нужно было готовить заново. У Кашар немцам удалось прорвать второй оборонительный пояс, оттеснить 70-ю стрелковую дивизию и захватить местечко Кашары. В этих боях немецкие танки натолкнулись на многочисленные хорошо замаскированные противотанковые пушки советской 3-й истребительной бригады, а также на врытые в землю танки 16-го танкового корпуса. Несмотря на сильную авиационную поддержку «Штуками», 2-й танковой дивизии не удалось продвинуться до третьего советского оборонительного пояса. «В течение дня противник, применяя все имеющееся у него вооружение, жестко удерживал свои оборонительные позиции», — говорится в одном из докладов дивизии. «Особенно сильна и планомерна артиллерийская поддержка и противотанковая оборона, а также периодические атаки [советской] авиации с использованием штурмовиков и бомбардировщиков» [176] .

175

Tatigkeitsbericht der Abteilung IVb der 2. Panzerdivision fur die Zeit vom 1.7.-30.9.1943, Einsatz der Sanitatsdienste, NARA, T-315, R. 97, F. 9.

176

Tatigkeitsbericht der 2. Panzerdivision, Abteilung Ic, Einsatz Russland (Fortsetzung), 5.3.-20.9.1943, NARA, T-315, R. 9 5, F. 641.

Обороняющиеся нанесли 2-й танковой армии существенный урон, но и сами понесли тяжелые потери. 16-й танковый корпус, уже потерявший за предыдущий день 89 танков во время фронтальной атаки против XLVII танкового корпуса, 7 июля доложил о потере еще 35 танков, хотя на этот раз они были врыты в землю для обороны. 19-й танковый корпус, наступавший 6 июля на немецкую 20-ю танковую дивизию и потерявший 52 танка, 7 июля был вынужден списать в безвозвратные потери еще 49 танков. Немецкая 2-я танковая дивизия безвозвратно потеряла за два дня боев только 8 танков. Но большое количество машин получило повреждения и не могло далее использоваться в бою; тем самым потенциал дивизии значительно снизился.

Из 31 «тигра» 505-го тяжелого танкового батальона 2 были полностью уничтожены. 25 «тигров» из-за полученных повреждений и технических неполадок были обездвижены. Из Германии 8 июля на фронт поступила 3-я рота этого батальона с 14 «тиграми». Кроме того, имелась свежая 4-я танковая дивизия, готовая к наступлению на советский третий армейский оборонительный пояс. Эта дивизия была одной из самых боеспособных дивизий вермахта. С ее помощью Модель надеялся 8 июля осуществить прорыв на юг.

Но 4-я танковая дивизия готовилась к наступлению не в полном составе. Танковые батальоны 2-й и 4-й танковых дивизий, а также 505-й отдельный батальон тяжелых танков были сконцентрированы в единую танковую группу и подчинены «танковому штабу бригады Бурмайстер». Этот штаб получил название по фамилии своего командира, полковника Арнольда Бурмайстера. Целью наступления этой бригады была высота 274,5 к юго-западу от Ольховатки, самая высокая точка, господствующая на местности. Западнее, в направлении Теплого, атаковала 4-я танковая дивизия без своих танков, но при поддержке 904-го батальона штурмовых орудий. Местность у Теплого защищала советская 140-я стрелковая дивизия. В тяжелых боях солдатам 4-й танковой дивизии удалось оттеснить советских стрелков и в начале второй половины дня захватить эту позицию. Советская 140-я дивизия отошла в южном направлении, тем самым образовав брешь во фронте, которая должна была быть закрыта 70-й гвардейской стрелковой и 175-й стрелковой дивизиями. Несмотря на это продвижение, 4-я танковая дивизия остановилась в нескольких сотнях метров к югу от Теплого, поскольку советские войска с юга и юго-востока на господствующих высотах своей артиллерией контролировали всю местность. На высотах к югу от Теплого кроме того находилась 79-я танковая бригада 19-го танкового корпуса на оборонительных позициях. Врытые в землю до линии орудия, эти танки было почти невозможно поразить, стреляя снизу, поскольку для немецких наводчиков это были слишком мелкие цели. К тому же после полудня начался дождь и немецкие люфтваффе более не могли участвовать в сражении и бомбить советские позиции.

У танковой бригады Бурмайстер, продвигавшейся в направлении высоты 274,5, дела шли не лучше. Ее танки мало что могли предпринять против укрепленных позиций советских войск на высотах и находились под постоянным обстрелом советской артиллерии и врытых в землю танков 16-го танкового корпуса. На открытой равнине немецкие танки стояли как на выставке. Здесь произошла грубейшая ошибка командования, что было отражено в военном дневнике 9-й армии: «К сожалению, многочасовое стояние немецких танков под непрерывным обстрелом из всех стволов из укреплений противника на высотах — бесспорная ошибка командира бригады! Значительное число вышло из строя, также “тигры“ пострадали» [177] . Ранним вечером, когда бригада Бурмайстера отходила, советская 11-я гвардейская танковая бригада начала контрнаступление. Среди еще не закончивших отход солдат 2-й танковой дивизии разразилась паника. Кроме того, из-за отхода бригады открылся восточный фланг 4-й танковой дивизии. Чтобы не быть обойденными и отрезанными советскими танками, 33-й танково-гренадерский полк 4-й танковой дивизии был вынужден оставить Теплое, захваченное в тяжелых боях.

177

Kriegstagebuch Nr. 8, Armee-Oberkommando 9, Fuhrungsabteilung, 26.3.—18.8.1943, NARA, T-312, R. 317, F. 7886152-7886154.

Генерал-полковник Модель от неудач 8 июля пришел в ярость. Он обвинил в провале не только полковника Бурмайстера и командира 2-й танковой дивизии генерал-лейтенанта Вольрата Люббе, но и командование XLVII танкового корпуса: Лемельсен и его штаб без продвижения в боях слишком часто руководят за столом и поэтому в большинстве случаев не имеют реальной картины состояния дел. Модель инициировал временное отстранение Люббе и Бурмайстера, однако в итоге все же оставил Люббе командовать дивизией. А бригадный штаб Бурмайстера был заменен на «штаб генерала фон Эзебека», названный по имени генерал-лейтенанта Ганса-Карла фон Эзебека.

После беседы с командующим XLVII танковым корпусом генералом Лемельсеном Модель решил дать передышку измотанным войскам 9 июля. Только на 10 июля была запланирована повторная попытка атаки высот между Теплым и Ольховаткой. Теперь Модель не рассчитывал на быстрый успех. В расположении XLVII танкового корпуса 9 июля состоялось совещание о ходе операции «Цитадель», в котором помимо Моделя принял участие и генерал-фельдмаршал фон Клюге. Модель доложил, что потребуется от 4 до 5 дней для прорыва советских укреплений на высотах у Ольховатки. Для этого XLVII танковый корпус должен атаковать силами 2, 4, 9 и 20-й танковых дивизий, а также силами 6-й пехотной дивизии, однако теперь не в стиле «танковых рейдов», а чередующимися локальными атаками. Модель считал, что преодоление высот и прорыв третьего советского оборонительного пояса теперь займут гораздо больше времени и конечная цель — Курск не может быть достигнута быстро. «Сражение приняло новый характер. Это битва на постоянное истощение людей, материальных средств и боеприпасов, без постоянного и достаточного пополнения которых операция не может быть доведена до конца» [178] . Тем самым он признал, что операция «Цитадель» в изначально запланированном варианте провалилась. Генерал-фельдмаршал фон Клюге придерживался такого же мнения, но подчеркнул необходимость продолжения наступления для разгрома становящихся все сильнее резервов Красной Армии. На следующий день, 10 июля, Клюге посетил место боя XLVI танкового корпуса. В ходе доклада командира корпуса генерала Ганса Цорна о том, что поставленная задача не может быть выполнена наличными средствами, Клюге возразил: «Необходимо пресекать любой пессимизм, возникающий в разных местах, поскольку для него нет никаких оснований». Клюге назвал пессимистов брюзгами и заявил: «Идет борьба на истощение, которая еще более усилится и в ходе которой все поставленные нами цели будут достигнуты» [179] .

178

Ebd., F. 7886158.

179

Generalkommando XLVI. Panzerkorps, la, Kriegstagebuch Nr 7 vom 1.6. —15.8.1943, BArch, RH 24–46/91, Bl. 83 f.

Запись в военном дневнике 9-й армии объясняет, почему Модель был более пессимистичен, чем фон Клюге: 9-я армия, как было записано 9 июля, «должна рассчитывать на усиление вражеского сопротивления. Остается суровой правдой, что до сегодняшнего дня противник сражается с фанатичным ожесточением. Перехваченные по радио приказы всегда содержат требование о запрете оставления позиций и требуют держаться до смерти» [180] . К тому же у командующего Центральным фронтом генерала Рокоссовского все еще имелись в распоряжении резервы, в том числе 9-й танковый корпус генерал-майора Семена Богданова со 168 танками. Участок фронта перед немецкими XLVI и XLVII танковыми корпусами был усилен дополнительными частями: 162-й стрелковой дивизией, а также 40-м и 251-м танковыми полками.

180

Kriegstagebuch Nr. 8, Armee-Oberkommando 9, Fuhrungsabteilung, 26.3.—18.8.1943, NARA, T-312, R. 317, E. 7886159.

Танковая бригада генерала Эзебека утром 10 июля в 7:00 начала наступление на третий советский армейский оборонительный пояс. Подразделения «Штук» оказывали поддержку удару, а немецкие артиллеристы путем обстрела дымовыми снарядами пытались ослепить защитников высот. В атаке должны были принять участие 2, 4 и 20-я танковые дивизии, а также 505-й батальон тяжелых танков, в то время как 9-я танковая дивизия в этот день оставалась в обороне. Сразу с началом атаки начались опоздания и неприятности. На час позже запланированного, в 8:00, выступила 20-я дивизия, прикрывавшая западный фланг. Наступавшая от Кашар в направлении высоты 274,5 2-я танковая дивизия довольно быстро залегла под сильным артиллерийским огнем. Поэтому 4-я дивизия, наступавшая по центру, вынуждена была продвигаться с открытыми флангами. Тем не менее ей удалось быстро дойти до Теплого. Но в 10:15 позиции 4-й дивизии были по ошибке подвергнуты бомбардировке собственным самолетом. Погиб командир 4-го танкового разведывательного батальона капитан Лотар Шмидт, был тяжело ранен начальник оперативного отдела штаба дивизии подполковник Ганс Лутц. До того как на место прибыл его заместитель капитан Айке Миддельдорф, прошло некоторое время, в течение которого случилась еще одна неприятность. Около полудня командир 4-й танковой дивизии генерал-лейтенант Дитрих фон Заукен на своем командирском танке упал с моста через овраг в западной части Теплого. Овраг был виден с советской стороны, и при попытке спасти командира из его отчаянного положения погибли два офицера дивизии. Фон Заукену не оставалось ничего другого, как только терпеливо ждать в своем разбитом командирском танке. Оттуда по радио он мог управлять действиями дивизии только в экстренном порядке. С почти одновременным выбытием командиров на протяжении короткого периода времени, 4-я дивизия осталась практически без руководства, что и подвело ее в самый решающий момент. После сильных ударов с воздуха и артиллерийской подготовки «тиграм» 505-го батальона около полудня удался прорыв к высоте 253,5 к югу от Теплого. Они выбили все вкопанные советские танки и посеяли такую панику среди советской пехоты, что солдаты покинули позиции и сбежали с высоты. Однако гренадеры и танки 4-й дивизии не воспользовались выигрышным моментом и не последовали за «тиграми». Вместо этого командир 1-го батальона 35-го танкового полка майор Ганс-Детлоф фон Коссель стал запрашивать у руководства дивизии разрешение на продолжение наступления. Тем самым Коссель явно проигнорировал принцип руководства войсками в вермахте, основанный на самостоятельности и инициативе командира. Хотя именно Коссель должен был бы соблюдать этот принцип, ведь он 8 сентября 1941 года был награжден Рыцарским крестом. Эта высшая немецкая награда за храбрость давалась только за успехи в сражении, когда этот успех достигался исключительно «по собственному решению». Поскольку 10 июля ни танки Косселя, ни гренадеры 4-й танковой дивизии не последовали за «тиграми» 505-го тяжелого танкового батальона на высоту 253,5, «тигры» в итоге вынуждены были отойти назад. Тем самым советские солдаты получили передышку и, преодолев кризис, вернулись на свои позиции.

Ближе к вечеру генерал фон Заукен вновь начал атаку на высоту 253,5. Солдатам 33-го танково-гренадерского полка снова удалось достичь вершины. Однако опять подвел майор Коссель. В докладе II батальона 33-го танково-гренадерского полка говорится: «Как было согласовано на совещании, танки [1 батальона 35-го танкового полка] должны были немедленно двигаться на вершину. Незадолго до начала наступления, высота была обработана бомбами полка “Штук“. Наступление проходило под сильным, частично фланговым огнем противника, сверх ожиданий в хорошем темпе. На вершине произошел исключительно ожесточенный ближний бой. Русских буквально нужно было доставать из всех щелей. К сожалению, танки стояли у подножия высоты без движения. Еще во время зачистки вершины холма началась русская контратака, поддержанная танками. Оставшиеся солдаты, которые, невзирая на физическое и душевное перенапряжение последних трех дней, блестяще провели атаку, видя, как собственные танки не оказывают им никакой поддержки, были не в состоянии выдержать контрудар, нанесенный свежими русскими силами. Высота, за которую в течение трех долгих дней велись ожесточенные бои, и которая была оплачена бесчисленными жертвами, снова была вынужденно оставлена. Она никогда бы не вернулась к русским, если бы хоть небольшое количество танков стояло на заднем склоне высоты, чтобы батальон, измотанный сражениями и находившийся на пределе своих физических возможностей, имел хотя бы моральную поддержку при вражеской танковой атаке. Когда в вечернем небе растворялись один за другим наши дымовые сигналы и ни один танк так и не сдвинулся с места, чтобы помочь, батальон с тяжелым сердцем (sic!) был вынужден снова отойти на окраину деревни [Теплое]» [181] .

181

Tatigkeitsbericht des Panzergrenadier-Regiments 33 vom Juni 1941-Marz 1944, Nachlass Gerlach von Gaudecker, BArch, N 460/14, S. 5 4 f.

Показательно, что в военном дневнике 4-й танковой дивизии ничего не говорится об ошибках, небрежности и неудачах. Майор фон Коссель, который в течение этого дня дважды на решающих участках подвел немцев, погиб в бою 22 июля 1943 года. Спустя месяц он был посмертно награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту за «участие в операции “Цитадель“» [182] . Солдаты 33-го танково-гренадерского полка восприняли бы это как насмешку.

У командования 9-й армии после неудач 10 июля возникло явное разочарование: «Несмотря на приведение в порядок и перегруппировку атакующих сил, несмотря на мобилизацию всех доступных артиллерийских ресурсов, несмотря на концентрированное применение авиации, не удалось в главном достичь поставленных целей наступления. <..> Нельзя закрывать глаза на тот неприятный факт, что немецкое наступление в настоящее время застопорилось» [183] . Когда 11 июля Модель узнал, что высота 253,5 поздним вечером 10 июля вновь была потеряна, ему стало ясно, что дальнейшие атаки XLVII танкового корпуса на советские укрепления между Теплым и Ольховаткою бесперспективны и что 9-й армии не удастся осуществить прорыв до Курска. Поэтому теперь были необходимы небольшие удары с локальными целями наступления, для нанесения противнику большого ущерба при минимизации собственных потерь. Модель планировал нанести первый удар силами XLVI танкового корпуса. Корпус был усилен еще не принимавшими участия в сражениях частями 12-й танковой дивизии, 4-й и 20-й танковыми дивизиями, а также введенной в действие 36-й пехотной дивизией. Наступление корпуса было запланировано на 14 июля в направлении Никольского. Однако до этого дело не дошло, поскольку 12 июля Красная Армия начала собственное наступление на фронтовом выступе в районе Орла. Поэтому 9-я армия была вынуждена прекратить все дальнейшие наступательные операции и вернуться на исходные позиции по состоянию на 5 июля. Потери, понесенные в течение недели тяжелых боев, были высоки: 3869 солдат было убито, 17 510 ранено и 882 пропали без вести. Этим суммарным потерям личного состава в 22 201 человек, по официальным советским данным, противопоставлены потери Центрального фронта в 33 897 человек, из них 15 336 убитых и 18 561 раненых. Различные критически настроенные русские историки исходят из того, что эти цифры слишком малы и потери Центрального фронта во время оборонительной фазы с 5 по 11 июля 1943 года составили в действительности 63 000 или даже 92 600 человек.

182

Neumann, 4. Panzerdivision, Bd. 2, S. 72.

183

Kriegstagebuch Nr. 8, Armee-Oberkommando 9, Fuhrungsabteilung, 26.3.48.8.1943, NARA, T-312, R. 317, E. 7886160.

Потери 9-й армии в танках во время проведения операции «Цитадель» оценить нелегко, поскольку не имеется достаточного количества документов того времени. Офицер связи ОКХ при штабе 9-й армии докладывал 17 июля 1943 года, что 9-я армия в ходе проведения операции «Цитадель» безвозвратно потеряла 87 танков, штурмовых орудий, штурмовых танков и тяжелых истребителей танков «Фердинанд». Эта цифра, как суммарное количество потерь, представляется слишком низкой, поскольку здесь не учтены легкие и командирские танки, истребители танков «Мардер» и самоходные орудия. Отсутствуют также и машины, которые позднее были списаны в безвозвратные потери. Например, 656-й полк тяжелых истребителей танков, согласно докладу в ОКХ, потерял 19 «Фердинандов». После возврата немцев на исходные позиции советские войска обнаружили в районе боев у Понырей 21 уничтоженный или поврежденный «Фердинанд». Кроме того, 656-й полк потерял как минимум еще 3 танка типа Т-III, которые были ему переданы для наступления на Курск. Также и эти потери не нашли отражение в докладе ОКХ.