Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны
Шрифт:
Вечером генерал Йоханнес Фриснер, командующий XXIII армейским корпусом, доложил генерал-полковнику Моделю о своем решении отвести 216-ю пехотную дивизию на исходные позиции. Модель согласился и приказал не проводить дальнейшие наступательные операции силами этой дивизии на следующий день, даже если обстановка будет благоприятной. Поскольку и наступление 383-й пехотной дивизии на участке 16-й советской стрелковой дивизии к северу от Малоархангельска также провалилось из-за высоких потерь, 78-я штурмовая дивизия для дальнейшего продвижения могла рассчитывать только на себя.
Без сомнения, наступление XXIII армейского корпуса провалилось по причинам отчаянной обороны, превосходства советской артиллерии и из-за минных полей. Однако нельзя не упомянуть, что свою роль сыграл и дефицит руководства с немецкой стороны. Вечером 5 июля генерал Фриснер узнал, что командир 216-й пехотной дивизии объяснял «большие трудности этого дня в наступлении» неудовлетворительной подготовкой офицеров и унтер-офицеров, которые «не могут должным образом выполнять свои обязанности» [160] .
160
Anlagen zum Kriegstagebuch Nr. 15, XXIII. Armeekorps, Abteilung la,Zeit: 22.3.—20.8.1943, Gefechts- und Erfahrungsberichte, BArch, RH 24–23/132, Anlage 44, unpaginiert.
Похожую критику можно обнаружить и в докладах о наступлении XLI танкового корпуса, проводившего атаку западнее от XXIII армейского корпуса в направлении на Поныри. Поныри состояли из нескольких составных частей. Главный поселок с железнодорожным вокзалом находился непосредственно на ветке Орел — Курск. К северо-западу
161
Kriegstagebuch Nr. 1 der Sturmgeschutz-Abteilung 244, 27.3.-31.12.1943,Archiv des Vereins Garnisongeschichte Juterbog «St. Barbara» e. V., ohne Signatur, S. 7.
162
Interview mit Hans-Dietrich Rade, 16.11.2011.
244-й батальон штурмовых орудий поддерживал наступление 292-й пехотной дивизии. Далее к западу наступал 101-й танковогренадерский полк под командованием подполковника Пауля Фляйшауэра. Фактически он входил в состав 18-й танковой дивизии, но на время наступления был переподчинен 292-й пехотной дивизии. После начала наступления в хорошем темпе полк натолкнулся на сильное сопротивление советского 676-го стрелкового полка у деревни Озерки. Гренадеры залегли под сильным артиллерийским огнем и понесли тяжелые потери, поскольку их командир упустил возможность рассредоточить свое подразделение для минимизации жертв. Слишком плотное построение было не единственной ошибкой Фляйшауэра. Генерал Йозеф Харпе, командир XLI танкового корпуса, возмущался «полным провалом разведки»: «Когда полк в течение долгих часов не делает ничего, чтобы для ведения боя разведать свои фланги или когда сильная вражеская часть может незамеченной выйти из почти окруженного лесного массива, тогда командир должен быть привлечен к ответственности, поскольку подобные упущения оплачиваются ненужной кровью» [163] . И утром 7 июля был издан приказ об отстранении от командования и переводе в резерв 9-й армии подполковника Фляйшауэра. Под «почти окруженной вражеской частью» имелся в виду 676-й стрелковой полк. Этот полк в течение 5 июля оказался временно отрезанным, однако вечером сумел прорваться к новой линии обороны 15-й стрелковой дивизии.
163
18. Panzerdivision, la, Anlageband zum Kriegstagebuch «Zitadelle», Russland, 5.7.—12.7.1943, BArch, RH 27–18/140, Anlage 54, unpaginiert.
Неудача 101-го полка у Озерков повлияла и на другие участки наступления 292-й пехотной дивизии. Оба гренадерских полка, 507-й и 508-й, которые вначале хорошо продвигались вперед, вынуждены были во второй половине дня изменить первоначальное направление наступления на юго-восток и свернуть на юго-запад, чтобы поддержать 101-й полку Озерков. Тем самым появилась возможность отрезать с тыла 676-й стрелковый полк. Но все опять пошло не так: атака должна была начаться в 15:00, однако задержалась на два часа, поскольку 244-й батальон штурмовых орудий в это время заправлялся и пополнял боекомплект. Советские войска использовали этот временной промежуток для того, чтобы вырваться на юг. Показательно, что в военном дневнике 244-го батальона штурмовых орудий нет ничего об этой задержке; там, напротив, говорится, что отступающим на юг от Озерков советским частям были нанесены большие потери. Это был типичный случай приукрашивания действительности, который нередко можно обнаружить в источниках того времени, когда было необходимо прикрыть собственные ошибки и упущения. Хотя немецкие военные дневники в целом достаточно надежны, нельзя забывать, что они специально виделись как «незаменимые источники для написания истории» [164] . И какой же командир подразделения захочет войти в историю войны неудачником?
164
Oberkommando des Heeres, Kriegwissenschaftliche Abteilung des Generalstabs des Heeres, Bestimmungen fur die Fuhrung von Kriegstagebuchern und Tatigkeitberichten, Berlin, 23.4.1940, beispielweise in. Kriegstagebuch des Oberkommandos der 4 Panzerarmee, la, 25-3—31.7.1943, BArch, RH 21-4/104, Bl 4.
Из всех дивизий 9-й армии, начавших наступление 5 июля в 3:30, 86-я пехотная дивизия продвинулась дальше всех. Ее удар был направлен на юг вдоль железнодорожного полотна Орел — Курск. Ее наступление поддерживалось 656-м отдельным батальоном тяжелых истребителей танков, состоявшим из двух рот истребителей танков «Фердинанд» и одной роты штурмовых танков «Гризли». Кроме этого, ему был придан 177-й батальон штурмовых орудий. На протяжении десятилетий в литературе распространялось утверждение о том, что наступление XLI танкового корпуса значительно усложнилось из-за того, что истребители танков «Фердинанд» себя не оправдали. Это обосновывалось прежде всего тем, что «Фердинанды» не имели пулеметов для ближнего боя и поэтому были особенно уязвимы для советской пехоты. В советской пропаганде, которая до сих пор находит отражение в представлениях о Курской битве, утверждалось, что большое количество «Фердинандов» было уничтожено советскими пехотинцами «коктейлями Молотова». Записи военнослужащих 656-го батальона тяжелых истребителей танков говорят совершенно о другом. Так, в одном из отчетов полковника Рольфа Хеннинга командиру 654-го батальона говорится: «Существовавшие ранее опасения того, что “Фердинанды“ весьма уязвимы от вражеской пехоты, на практике оказались безосновательными. Мощный звук детонации при выстреле и сильное моральное воздействие “Фердинандов“ привели к тому, что на протяжении всех дней операции, ни один вражеский пехотинец не приблизился к “Фердинандам“» [165] . Такие же выводы сделали и солдаты из 653-го тяжелого батальона. Карл Нойнет, тогда унтер-офицер и наводчик на одном из “Фердинандов“, заметил по этому поводу: «Никогда не было, чтобы отдельные вражеские солдаты приближались к нашему орудию. А в целом, следующая за нами пехота знала, что они должны нас защищать от подобных нападений» [166] .
165
Munch, Einsatzgeschichte, S. 63.
166
Schriftliche Mitteilung von Karl Neunert an den Verfasser, 1.11.2003
Это высказывание подтверждается и советскими источниками: 15 июля 1943 года специальная комиссия Красной Армии обследовала истребитель танков «Фердинанд», брошенный немцами при отступлении от Понырей. Было установлено, что отдельные истребители танков действительно были сожжены «коктейлями Молотова», однако не советскими солдатами, а собственными экипажами, после того как их машина подрывалась на минах, или была подбита артиллерией, или застревала и не могла быть эвакуирована. Кроме того, имеются многочисленные свидетельства экипажей 656-го батальона тяжелых истребителей танков, а также записи в военных дневниках и отчетах о том, что «Фердинанд» зарекомендовал себя в боях и был очень любим в войсках. У советской стороны он вызывал ужас. «Враг иногда спасается бегством, испытывая ужас перед “Фердинандами“» [167] , —
говорится в одном из докладов XLI танкового корпуса.167
Unterlagen zum Tatigkeitbericht des Generalkommandos XLI Panzerkorps Ic fur die Zeit 24.3—18.7.1943, BArch, RH24-41/84, unpaginiert.
653-й батальон тяжелых истребителей танков наступал восточнее железнодорожной линии Орел — Курск. На время наступления ему была подчинена 314-я рота радиоуправляемых танков, оснащенная Боргвардами ВIV. Утром 5 июля этой роте удалось при помощи своей техники путем подрывов проделать три прохода в минных полях перед советской главной линией обороны. Минное поле было таким большим, что для этой цели из 36 радиоуправляемых танков было израсходовано 12. Вследствие сильного советского артиллерийского обстрела немецкие саперы не смогли четко обозначить эти проходы, поэтому экипажи «Фердинандов» не знали правильные траектории и многие из них наезжали на мины.
654-й батальон тяжелых истребителей танков вел наступление западнее от железнодорожной линии Орел — Курск. Его поддерживала 313-я рота радиоуправляемых танков, также применявшая Боргварды ВIV. Но здесь рота потерпела неудачу: еще на исходной позиции, в зоне подготовки, один В IV был поражен советской артиллерией. Взрыв привел к детонации еще двух В IV. При выдвижении к месту применения транспорт роты попал на минное поле, на котором было потеряно не только еще четыре В IV, но и почти одна треть всех «Фердинандов». Некоторые экипажи, покидавшие машины для ремонта разорванных гусениц, погибли под сильным артиллерийским огнем. Прошедшие неповрежденными через минное поле «Фердинанды», которые продолжили наступление, советская артиллерия накрыла концентрированным огнем. Поэтому за «Фердинандами» не могли следовать ни саперы, которым предстояло расчистить следующее минное поле, ни солдаты 86-й пехотной дивизии. Тем временем солдаты советской 81-й стрелковой дивизии преодолели страх, вызванный первым появлением «Фердинандов». Командование XLI танкового корпуса вечером докладывало командованию 9-й армии: «Пехота противника оказывает отчаянное сопротивление и защищается до последнего» [168] .
168
Ebd.
Главное направление удара 9-й армии Моделя было не на участке XLI танкового корпуса, как полагало советское руководство, а на участке XLVII танкового корпуса, начавшего наступление в 6:30 и сначала столкнувшегося с 47-м стрелковым полком. Эта часть в результате артподготовки и воздушных налетов немецкой авиации 5 июля понесла огромные потери. Две трети противотанковой артиллерии полка было уничтожено, а связь со штабом 15-й стрелковой дивизии прервана. Пехотинцы 6-й пехотной дивизии поэтому вначале столкнулись со слабым сопротивлением. Первый прорыв советской обороны был достигнут исключительно действиями пехоты. В 8:00 6-я дивизия ввела в бой ударный кулак, а именно две роты 505-го тяжелого танкового батальона в составе 31 «тигра». Им также была подчинена 312-я рота радиоуправляемых танков, оснащенная машинами В IV. В отличие от двух других аналогичных рот, которые при 656-м батальоне истребителей танков занимались в основном расчисткой минных полей, 312-я рота применяла машины для проведения разведки поле боя перед «тиграми». Эта тактика оказалась эффективной: как только обнаруживались советские опорные пункты, или противотанковые орудия, или бункеры, тут же применялся радиоуправляемый танк. Один раз советский танк попытался уничтожить В IV посредством тарана. Танк В IV загорелся, а советский танк вследствие мощного взрыва был уничтожен. Эти машины также оказались эффективны против советской пехоты: «Один В IV достиг русской позиции, был забросан бутылками с зажигательной смесью и загорелся. Тотальное воспламенение [и взрыв] оказали опустошительное воздействие на вражескую позицию» [169] .
169
Kommandeur Panzerabteilung (Funklenk) 301, Denkschrift uber die weitere Verwendung der FKL-Waffe unter Auswertung der Erfahrungen des Einsatzes vom 5–8.7.43 bei Unternehmen Zitadelle, BArch, RH 19 II/167, Bl 222–229,Zitat Bl. 223.
На участке наступления 505-го тяжелого танкового батальона проходы в минных полях также не были достаточно четко обозначены саперами. Многочисленные «тигры» наезжали на мины, а запасных частей не хватало, чтобы обеспечить оперативный ремонт всех поврежденных танков. Несмотря на это, наступление продвигалось в хорошем темпе, и «тигры» стали главным тараном XLVII танкового корпуса. Одновременно, западнее от 505-го батальона 20-я танковая дивизия наступала на юг. Она ударила встык между 28-м стрелковым корпусом 70-й армии генерал-лейтенанта Галанина и 29-м стрелковым корпусом, входившим в состав 13-й армии генерал-лейтенанта Пухова. Подобные стыки между подразделениями часто являлись болезненным нервным узлом, поскольку с тактической точки зрения не были возможны какие-либо быстрые единые организационные действия обороняющейся стороны, так как один противник атакует сразу два подразделения, принадлежащие различным армиям. Уже утром 20-й дивизии удалось прорвать фронт советской 15-й стрелковой дивизии. В 10:30 немецкого летнего времени был захвачен поселок Подоляны и тем самым была выполнена дневная задача. Однако Иохим Лемельсен, командир XLVII танкового корпуса, не остановил танки. 20-я танковая дивизия продолжила наступление на юг и смогла к 15:00 захватить селение Бобрик. 505-й батальон тяжелых танков двинулся от Подолян на юго-восток и достиг поселка Степь. Однако здесь оперативная концепция Моделя вступила в конфликт с продвижением вперед его танковых частей. Модель рассчитывал, как на внезапные советские артиллерийские удары и авианалеты, так и на контратаки советских танковых подразделений. Поэтому он не хотел позволить своим дивизиям углубляться слишком далеко. Вместо этого он требовал всегда следить за достаточной защитой флангов и использовать все возможности обороны. Еще в ночь с 4 на 5 июля, за несколько часов до начала наступления, он приказал: «1) управление на коротком поводке, 2) постоянное применение нового тяжелого оружия и артиллерии всех калибров, 3) не отводить тяжелое вооружение слишком рано, 4) использовать вражеские позиции и укрепления для собственной пехоты» [170] . На столь быстрое продвижение 20-й танковой дивизии и 505-го батальона тяжелых танков Модель не рассчитывал. Генерал-лейтенант Хорст Гроссман, командир 6-й пехотной дивизии, писал после войны, что дивизии XLVII танкового корпуса уже в первый день наступления продвинулись до линии, которую они должны были достигнуть лишь через два дня после начала наступления. «Если бы танковые дивизии продолжили движение, возможно мы бы достигли Курска; поскольку враг был полностью ошеломлен и еще слаб. Ценное время было упущено, и его противник использовал для подтягивания своих резервов» [171] . На первый взгляд это высказывание кажется типичным из серии послевоенных заявлений об «упущенной победе». Однако оно подтверждается документами того времени, например докладом о ходе сражения 1 — го батальона 74-го полка самоходных орудий. Этот батальон поддерживал своими САУ наступление 505-го батальона тяжелых танков и продвигался вместе с «тиграми» и штурмовыми танками 245-го и 904-го батальонов восточнее Подолян, в направлении населенного пункта Степь. На местности южнее и юго-восточнее Заборовки около полудня были обнаружены советские части, в том числе 25–30 танков, некоторое количество грузовиков с пехотой и четыре установки залпового огня. Очевидно, это были войска, которые генерал-лейтенант Пухов выдвинул из резерва в зону боевых действий 15-й стрелковой дивизии, для закрытия бреши возле Бобрика: 237-й танковый полк, полк САУ и артиллерийская бригада. Немцы обстреляли место их сосредоточения, доложили об их уничтожении и приготовились преследовать противника. Однако, как потом лаконично заметил штабист 74-го полка самоходных орудий, «сзади ничего не поступает» [172] . Неясно, что имелось в виду, то ли поставки бензина и амуниции, или то, что гренадеры 6-й пехотной дивизии не догоняют танки. Майор Бернахард Заувант, командир 505-го батальона тяжелых танков, в этой ситуации принял решение отвести свой выдвинувшийся вперед батальон обратно в местность к юго-востоку от Подолян.
170
Kriegstagebuch der 4. Panzerdivision, Fuhrungsabteilung, vorn 1.7.-31.7.1943, Anlage C, Bd. 1, Operationsakten, NARA, T-315, R 220, F 273
171
Grossman, Geschichte, S. 164.
172
Heinlein, Fahnenjunker, S. 111.