Курск- 43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2

Передний край 69А, развернутой уже в начале апреля за стыком войск Шумилова и Чистякова, проходил по линии Богородецкое, Выползовка, Алексеевка, Нечаевка, Белый Колодезь, Больше Троицкое, Белянка, Ефремовка. Перед ней были поставлены три главных задачи [148] . Во-первых, в случае прорыва полосы 6 гв. и 7 гв. А или отхода их фланговых дивизий во взаимодействии с их войсками и фронтовыми резервами уничтожить прорвавшегося врага. Во-вторых, при успешном отражении впереди стоящими армиями удара неприятеля быть готовой к наступлению и развитию успеха в трёх направлениях: Томаровка – Грайворон – Ахтырка, Белгород – Харьков, Волчанск – Харьков. Но проблема заключалась в том, что армия Крючёнкина изначально была самой слабой на Воронежском фронте. Даже с начала Курской битвы в ней не будет полностью завершено переформирование и пополнение соединений. Н.Ф. Ватутин предполагал это и ещё в конце апреля приказал генерал-лейтенанту С.Г. Горячеву, командиру 35 гв. ск, наладить взаимодействие с её штабом, чтобы он в любой момент мог быть оперативно включен в состав армии. Позиции корпуса располагались в 15-25 км за рубежом 69А и являлись фактически её второй оборонительной полосой. Корпус Горячева имел три стрелковых дивизии, котрые хотя и были сформированы только в апреле 1943 г., но к началу боёв их численность будет доведена практически до штата. Вместе с тем уже в ходе оборонительной операции 69А предполагалось дополнительно усилить силами из резерва фронта. Таким образом, Н.Ф. Ватутин сделает всё от него зависящее для усиления армии Крюченкина и поэтому рассчитывал, что 6 гв. и 7 гв. А, приняв на себя первый удар противника, во взаимодействии с 1ТА нанесут ему серьёзные потери, а 69А должна будет столкнуться уже с обескровленными и измотанными вражескими соединениями. Поэтому окажется вполне способной выполнить возложенные на неё задачи: стать заслоном на стыке 6 гв. и 7 гв. А и фланговым тараном в случае прорыва их флангового прикрытия. Однако эта часть его плана оказалась наиболее слабо проработана. Расчёты на стойкость войск Крючёнкина и Горячева окажутся завышены, в том числе и по субъективным причинам. Командный состав их дивизий, назначенный на свои должности весной 1943 г., окажется не в состоянии не только выполнить боевые задачи, но в ряде случаев даже исполнять свои элементарные обязанности.

148

ЦАМО РФ. Ф. 426. Оп.10753. Д. 410. Л. 17, 18.

«План Ватутина» в том виде, как он представлен выше, до этого момента историкам известен не был. Возможность понять замысел командующего Воронежским фронтом появилась после того, как мною были проанализированы в ЦАМО РФ лишь недавно рассекреченный массив документальных источников фронтового и армейского звеньев. С этим обстоятельством связано и ошибочное утверждение некоторых отечественных исследователей о том, что якобы наличие в 40А перед Курской битвой больших сил и средств является подтверждением неспособности руководства фронта, верно определить направления главного удара ГА «Юг». Поэтому оно «размазало» свои силы по всем вероятным танкоопасным направлениям [149] . Это утверждение напрямую перекликается со спорным тезисом, который в начале 1960-х гг. выдвинул К.К. Рокоссовский. Действительно, по количеству личного состава и вооружению 40 и 6 гв. А были практически равны, но это не противоречило замыслу Ватутина. Напомню, в письме Военного совета фронта от 21 апреля 1943 г. высказывалось мнение о том, что в полосе 40А немцы могут нанести не главный, а лишь вспомогательный удар [150] , а учитывая, что Н.Ф. Ватутин возложил на К.С. Москаленко ещё и не простую задачу – оттянуть на себя часть вражеских сил из полосы 6 гв. А, существенное усиление его армии было вполне оправдано. Об этом писал в своих мемуарах и К.С. Москаленко: «Оценивая возможное направление главного удара противника, командование Воронежского фронта конечно же учитывало, что кратчайший и наиболее удобный путь к Курску; куда стремился враг, лежит вдоль шоссе через Обоянь. И именно данное направление было прикрыто особенно прочно. Но мог ли командующий фронтом ограничиться этим? Прав ли был бы он, сделав заключение, что немецко-фашистское командование изберет кратчайшее направление, хотя оно несомненно знает о подготовке здесь наиболее прочной обороны? Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. Тем более что фашистские танковые группировки, встречая упорное сопротивление, часто отказывались от лобовых атак и искали обходные пути…

149

Исаев А.В. 1943-й. От Харькова до Курска. М.: Вече, 2008. С. 193.

150

Гланц Д., Хауз Д. Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны. М.: ACT, 2007. С. 390.

Вот почему командование Воронежского фронта не ограничилось созданием весьма прочной обороны в полосе только 6 гв.

А и сосредоточением здесь мощных средств усиления, а также 1ТА – второго эшелона. Наряду с этим оно приняло необходимые, диктуемые обстановкой меры по организации отпора возможным попыткам врага прорвать оборону справа и слева от кратчайшего направления, т.е. в полосе 40 и 7 гв. А.

…Не стоит забывать, что сосредоточение наибольших сил и средств в полосе 6 гв. А как раз подтверждает правильность оценки командования фронта ожидавшего главный удар именно там, где он был и нанесен. Что же касается 40А, то сосредоточенные здесь войска и средства усиления предназначались не только для обороны на случай обходного движения врага, но и для контрудара в юго-западном направлении. Такой контрудар нами был спланирован ещё в период подготовки обороны. Предусматривалось, что он будет нанесен после перехода противника в наступление против 6 гв. А. Нацеленный на Черкасское, т.е. под основание предполагаемого прорыва, он мог сыграть важную роль при разгроме наступающей вражеской группировки. Наш план был одобрен Н.Ф. Ватутиным, и мы тщательно подготовились к его осуществлению» [151] .

151

Москаленко К.С. На юго-западном направлении. М.: Воениздат, 1979. С. 62, 63.

Обоянское направление всегда рассматривалось Н.Ф. Ватутиным как самое опасное, где ГА «Юг» наиболее вероятно бросит основные силы. Причём эти оценки оставались не только на бумаге. Об этом свидетельствует и пункт «плана Ватутина» о выдвижении сюда с начала боёв всех подвижных резервов фронта – 1ТА, 5 гв.стк и 2 гв.Ттк и частично противотанкового – 14 оиптабр. По приказу начальника штаба фронта генерал-лейтенанта С.П. Иванова с конца мая их командование начнет проводить рекогносцировку маршрутов движения и ночные марши бригад именно в полосу армии Чистякова. На участке 52 гв.сд 6 гв. А будет подготовлен передовой НП для генерал-лейтенанта М.Е. Катукова, а на второй полосе в районе с. Яковлево – зарыта в землю в полном составе 1 гв.тбр в качестве передового отряда 3 мк 1ТА. В полосе же 40А ничего подобного не готовилось.

Армия Москаленко изначально имела главную задачу: наряду с обороной собственного рубежа (вероятного направления вспомогательного удара) контрударами своих войск способствовать удержанию на армейских рубежах группировки противника, наносящей удар по 6 гв. А, а также, при необходимости, выделением в её полосу частей и даже соединений на усиление обоянского направления. Как известно, в первые четверо суток командование Воронежского фронта будет проводить оборонительную операцию строго в соответствии с ранее разработанным и утвержденным Москвой планом. Импровизировать Н.Ф. Ватутин начнет лишь вечером 9 июля, когда от имени Военного совета запросит у Ставки разрешение на контрудар с использованием стратегических резервов. Поэтому, несколько опережая события, отмечу, что указанные выше задачи 40А будут подтверждены практическими шагами Н.Ф. Ватутина уже на второй день операции. С 5 по 15 июля в полосу 6 гв. А он выведет из 38А лишь 5 частей и соединений, из них только одну стрелковую дивизию и две танковые бригады, а из 40А – 16, в том числе три стрелковых и одну зенитную дивизии, восемь танковых и истребительно-противотанковых бригад [152] . Причем до 9 июля включительно из 40А он изымет и бросит в полосу 6 гв. А большую часть этих сил. Кроме того, даже ослабленная, 40А все же примет участие в контрударе 8 июля 1943 г., проведя не полноценные, а лишь «демонстративные» контратаки против левого крыла 4ТА по плану, который был подготовлен весной. Кстати, в отчёте её штаба о боях за 8 июля 1943 г. упоминается о ранее разработанном и утверждённом руководством фронта до начала Курской битвы плане удар во фланг обоянской группировки противника (в направлении Томаровки) с целью оттягивания сил из полосы 6 гв. А и причинах его невыполнения: «Согласованный ранее вопрос перехода ударной группировки войск левого крыла 40 армии в наступление на Томаровку, после изъятия почти всех средств усиления и одной стрелковой дивизии [153] , распоряжением штаба фронта от 8.7.1943 г. был переключён на демонстративные действия в этом же направлении составом двух дивизий. Своим распоряжением командарм эту операцию поручил провести командиру 52 стрелкового корпуса генерал-майору тов. Перхоровичу… с 10.00 8.7.1943 г.» [154] .

152

Курская битва /под редакцией И.В. Паротькина. М.: Воениздат, 1970. С. 315.

153

Это изъятие было произведено б и 7 июля 1943 г. для усиления 6 гв. А и 1ТА на обоянском направлении.

154

ЦАМО РФ. Ф. 203. 0п. 2843. Д. 520. Л. 220.

И последнее. При анализе решений Н.Ф. Ватутина (как, впрочем, и К.К. Рокоссовского) по ключевым вопросам подготовки к Курской битве, на мой взгляд, всегда следует держать в поле зрения два важных аспекта, которые помогут избежать ошибки в оценках его деятельности.

Во-первых, командующий любым фронтом оперировал теми силами и средствами, которые ему представляла Ставка ВГК, исходя из её собственного видения обстановки, а оно (это видение), к сожалению, не всегда было верным. «Разрыв» между понятиями «требуется для решения поставленных задач» и «есть в наличии у фронта» должен был заполняться талантом полководца в организации и ведении боевой работы, а также повышением напряжения войск. Но часто дефицит сил был значительно больше, чем командующий имел в своём распоряжении этой невидимой для глаза субстанции, а у личного состава был предел физических возможностей. У К.К. Рокоссовского перед Курской битвой такого «разрыва» практически не было, ему предоставили всё, что нужно для обороны, и даже больше, а у Н.Ф. Ватутина, из-за просчёта Москвы в определении главного удара противника в районе Курской дуги, [155] он будет «зашкаливать» все разумные пределы. И никакие способности лично генерала армии и его подчиненных покрыть дефицит были не в состоянии. Именно поэтому уже на второй день немецкого наступления Москва будет вынуждена спешно двигать на юг целые корпуса и армии, а не из-за того, что Н.Ф. Ватутин окажется недальновидным военачальником, а войска его фронта менее стойкими, чем их соседи.

155

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 3. М.: Новости, 1990. С. 37.

Во-вторых, в планировании Курской оборонительной операции участвовало от 15 до 20 высококлассных, по меркам того времени, профессионалов высокого ранга. Документацию готовил штаб фронта, подробно согласовывал с представителями Ставки Маршалами Советского Союза А.М. Василевским и Г.К. Жуковым, которые в апреле – мае 1943 г. находились больше в войсках под Курском, чем в Москве, затем она тщательно проверялась и анализировалась в Генеральном штабе. И лишь после этого поступала на обсуждение в Кремль. Безусловно, никто не застрахован от ошибок, но в такой «технологической цепочке» ошибки могли быть только очень крупные, т.е. стратегического характера. По крайней мере тот факт, что в полосе 6 гв. А, оборонявшей вероятное направление главного удара противника, оперативная плотность войск Чистякова ниже, чем на её стыках с соседями, или что 40А имела больше танков, чем 6 гв. А, разработчики операции прекрасно знали. Ибо именно с наличия и распределения сил и средств начиналось планирование любой обороны. Если же эта проблема была решена именно таким образом, значит, следует в первую очередь искать мотив, а не просто констатировать факт, обвиняя военачальников в безграмотности, и ставить точку.

Таким образом, весь «план Ватутина» был нацелен на то, чтобы с первых дней наступления ГА «Юг», опираясь в первую очередь на сложный рельеф местности и скоординированные действия всех армий левого крыла и центра фронта, во-первых, распылить силы её ударных группировок, во-вторых, нивелировать их качественное превосходство над нашими войсками в бронетехнике. Подчеркну, ставка, сделанная командующим Воронежским фронтом на максимальное использование условий местности, оказалась верным решением не только при возведении армейских полос, но и для раскола ударных группировок Манштейна. И хотя его план, в силу допущенной Ставкой ВГК ошибки в определении главного удара, не удастся реализовать в полном объёме, дальновидность и расчёт генерала армии сыграют ключевую роль в успешном отражении наступления противника.

А теперь вернёмся на север Курской дуги, в полосу Центрального фронта, и посмотрим на то, как здесь разворачивалась работа по подготовке к летней кампании. Это стратегическое объединение начали спешно создавать на базе полевого управления Донского фронта согласно директиве Ставки ВГК № 46056 от 5 февраля 1943 г. [156] Его формирование должно было завершиться через десять суток, 15 февраля. «Войскам нового фронта предстояло развернуться между Брянским и Воронежским фронтами, которые в это время продолжали наступать на Курском и харьковском направлениях, – вспоминал К.К. Рокоссовский, – и, взаимодействуя с Брянским фронтом, нанести глубоко охватывающий удар в общем направлении на Гомель, Смоленск, во фланг и тыл орловской группировке противника. Начало этой красивой по замыслу операции намечалось на 15 февраля. Но для того, чтобы её начать, надо было прежде всего сосредоточить войска… Мои доводы о нереальности этого срока не убедили Ставку» [157] .

156

Русский архив. Великая Отечественная война: Ставка Верховного Главнокомандования. Док. и матер. 1943 г. М.: ТЕРРА, 1999. С. 70.

157

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1997. С. 242.

Поэтому в упомянутой выше директиве перед Генштабом была поставлена очень сложная и масштабная задача: в кратчайший срок, между 12 и 23 февраля, собрать под Курском все войска, включённые в его состава. Объединение Рокоссовского должно было получить их из трёх источников: основу фронта должны были составить силы бывшего Донского фронта, переброшенные по железной дороге из-под Сталинграда (21А, 65А и 16 ВА), из Брянского фронта ему передавалась 2ТА, а из резерва Ставки ВГК – только сформированная 70А. Сосредоточение сил шло очень тяжело, в том числе и из-за ведомственных дрязг, свидетельствует бывший первый заместитель начальника Управления военных сообщений РККА в ту пору генерал-майор И.В. Ковалев: «Ставка решила перебросить освободившиеся соединения к Курску для продолжения наступления. Задание срочное. Для его выполнения потребуется около 900 воинских поездов. Товарищи из Наркомата путей сообщения уверили, что порожняк уже на месте, в районе погрузки северней Сталинграда, на линии Сталинград – Поворино. Однако оттуда докладывает мне начальник военных сообщений фронта генерал В. И. Дмитриев: ни один эшелон под погрузку войск не подан. Звоню А. В. Хрулеву (нарком путей сообщения СССР и начальник тыла РККА. —З.В.), он отвечает: