Курск- 43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2
Шрифт:
д) усовершенствование траншей, окопов и огневых позиций артиллерии и минометов, бойницы, ниши, водоотвод, одежда крутостей;
е) устройство противопехотных препятствий в глубине обороны и на флангах батальонных районов и опорных пунктов;
ж) устройство ДЗОТов для основных огневых средств в глубине обороны» [207] .
207
ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 15.
Оборудование главной и второй полос возлагалось на армии первого эшелона в своих границах.
Немаловажная деталь: в документе особо оговаривалось, что крупные противотанковые заграждения, такие, как рвы, эскарпы, ловушки и т.д., не возводить. Во-первых, они крайне трудоёмкие и отвлекали бы значительные силы личного состава с других столь же важных, но менее затратных элементов полос. Во-вторых, Москва ещё окончательно не определилась с планом летней кампании. Поэтому до решения вопроса, будет ли действующая армия переходить к обороне или готовиться к наступлению, главным было укрепить передний край, т.е. создать условия для отражения любых локальных ударов. Советское командование считало, что в течение апреля проводить масштабную операцию, по понятным причинам, немцы не смогут. Поэтому крупные заграждения на главной полосе начнут возводить только с мая, когда основа обороны уже будет готова, а планы в основном определены. Тем не менее нельзя не отметить предусмотрительность штаба Воронежского фронта, который уже в приказе от 27 марта распорядился готовить и иные чем минные поля противотанковые препятствия, опираясь на условия местности: «При рекогносцировочных работах и назначении мест посадки сооружений особо предусмотреть разливы рек и затопление долин, определив границы затопляемых участков. Выявить участки, удобные для заболачивания, и предусмотреть на них возведение простейших плотин с целью задержания талых вод и вод разлива» [208] . Войска Центрального фронта тоже будут использовать искусственное заболачивание местности в качестве средства блокирования танкоопастных направлений, но позже.
208
ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 16.
Сроки выполнения работ второй очереди также были крайне сжатые:
– на главной полосе – до 5 апреля;
– на второй – не позднее 25 апреля;
– на промежуточных и отсечных рубежах – до 15 апреля;
– на армейской тыловой полосе – к 25 апреля;
– на первом фронтом рубеже по важным направлениям – к 25 апреля.
В приказе подчёркивалось, что после выполнение этих задач войска должны приступить к усовершенствованию своих боевых позиций. Ставка и Генеральный штаб придавали большое значение не только укреплению всего Курского выступа, но особо акцентировали внимание на плановость и системность этого процесса. Для унификации работ была разработана единая инструкция для войск по возведению полевых рубежей. Именно поэтому градация фортификационных работ и сроки их выполнения были так похожи в документах штабов обоих фронтов под Курском.
Безусловно, теоретически опасность неожиданного удара, и даже прорыва обороны обоих фронтов, в это время существовала. Но в реальности, как докладывала разведка, войска ГА «Центр» и «Юг» после зимних боёв тоже были измотаны, их дивизии заметно поредели, а дороги и мосты, как и у нас, были не проходимы. Поэтому с начала апреля каждая из противоборствующих сторон основные усилия направила на восстановление войск, наведение порядка в местах их сосредоточения и развёртывания.
Было и ещё несколько причин, из-за которых в районе Курской дуги наша оборона до конца апреля оставалась откровенно слабой. Это инертность мышления, неспособность командного состава, прежде всего тактического звена, верно оценить обстановку и использовать собственный боевой опыт. В советской историографии, да и в современной российской эти проблемы авторы обходят стороной. Возможно, на первый взгляд они кажутся слишком мелкими, хотя сами участники тех событий о них откровенно писали ещё в начале 1970-х гг. и оценивали их как существенные. Обратимся к воспоминаниям начальника оперативного отдела штаба 63А Брянского фронта, в ту пору полковника, В.А. Белявского. Вот как он описывал посещение начальником штаба армии генерал-майором Ю.Л. Городинским 41 сд, только вошедшей в состав армии,
и состояние её оборонительной полосы: «Ротному явно не хватало подтянутости кадрового командира, чёткого и краткого военного языка при докладе. Но, судя по всему, войну он знал, воевал уже не первый год, и, видимо, неплохо, хотя некоторые вопросы организации обороны понимал недостаточно глубоко и верно.Ротная траншея оказалась мелкой; и кое-где, проходя по ней, приходилось сгибаться. В одном месте я остановился у станкового пулемета. Тут же солдат-пулеметчик, дернув меня за руку, пригнул к земле:
– Здесь снайперы немецкие балуются, осторожней, – сказал он.
…Обойдя окопы, генерал-майор Ю.Л. Городинский указал командиру роты на слабое развитие траншейной системы.
– Инженерные сооружения хилые, – сказал он. – Глубина огня не обеспечена. Ходов сообщения нет. Как же так?
– Говорят, что, не имея траншейной связи с другими ротами и ходов сообщения в тыл, рота при отражении атак противника никогда не оставит, – ответил генералу командир роты.
– Удивляюсь вам, старший лейтенант. Как вы можете всерьез говорить такие вещи? Займитесь лучше инженерным обеспечением роты, – резко сказал Городинский.
В штабе дивизии генерал-майор Ю.Л. Городинский поставил задачу полковнику А.И. Гурченко немедленно заняться совершенствованием обороны.
– Почему не развиваете и не углубляете траншейную систему? – спросил он у комдива. – Почему у вас во всех полках нет ходов сообщения к ротам переднего края?
– Было мнение, товарищ генерал, что мы недолго здесь задержимся, – пытался объяснить А. И. Гурченко.
– А сидите уже более года; – сердито заметил Ю.Л. Городинский. – Займитесь обороной всерьез. Рассчитайте, сколько вам времени на это нужно, и доложите мне. А вы, товарищ Белявский, – обратился ко мне генерал, – передайте начинжу армии, чтобы он как следует проверил состояние инженерных сооружений в полосе сорок первой дивизии» [209] .
209
Белявский В.А. Стрелы скрестились на Шпрее. М.: Воениздат, 1973. С. 78, 79.
Со второй половины апреля в Москве начала расти уверенность в том, что Берлин всё-таки готовит крупное наступление в районе Курской дуги, хотя не исключалась возможность сильного отвлекающего удара и на других участках. В этой связи 21 апреля 1943 г. Ставка ВГК направила директиву командующему Центральным фронтом, в которой потребовала навести должный порядок в тактической полосе и активизировать работу по укреплению обороны: «В результате продвижения наших войск в период зимних операций 1942/43 г. требования директивы Ставки от 15.10.1942 г. №170663 об установлении прифронтовой полосы на глубину 25 км, на которой воспрещается продвижение и доступ в нее гражданского населения, оказались в ряде фронтов нарушенными.
Не все командующие фронтами своевременно приняли меры к созданию новой прифронтовой полосы, соответствующей изменившемуся положению фронта.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Восстановить прифронтовую полосу согласно требованиям директивы Ставки №170663 и к 10 мая с.г. закончить выселение в тыл за пределы 25 км полосы от ныне занимаемой линии фронта всего гражданского населения, в том числе из Мало-Архангельска, Понырей, Коренево, Дмитриев-Льговского и Льгова.