Курская битва. Наступление. Операция "Кутузов". Операция "Полководец Румянцев" . Июль-август 1943

Здесь также следует заметить, что планировалась артиллерийская контрподготовка в мае 1943 года, а сбор данных для ее непосредственной организации осуществлялся в июне, когда ни артиллерии, ни танков и пехоты противника в предполагаемых районах сосредоточения еще не было. Так, в армиях Воронежского фронта организация артиллерийской контрподготовки была спланирована за два месяца до начала оборонительного сражения, причем планы включали намеченные цели, подлежавшие артиллерийскому подавлению, а также задачи отдельных артиллерийских частей и подразделений; пристрелка на участке 6-й гвардейской армии Воронежского фронта, где было установлено до тысячи целей, производилась 22 июня; огневой обработке подлежали выявленные места сосредоточения пехоты и танков противника, огневые позиции его наиболее активных батарей и наблюдательные пункты, для чего в полосе каждой стрелковой дивизии подготавливалось 2–3 участка неподвижного заградительного огня, 2–4 района дальнего огневого нападения и 20–30 районов сосредоточенного огня [807] . Как видно, целеуказание при проведении контрподготовки основывалось или на предварительных планах вероятностного характера, или на данных о расположении немецких войск во второй половине июня 1943 года, что никак не отражало реальные боевые порядки германских ударных группировок перед началом операции «Цитадель».

807

В кн.: Битва под Курском: От обороны к наступлению. С. 99.

Очевидцы событий с немецкой стороны не упоминают об артиллерийской контрподготовке противника, поэтому задержка огня немецкой артиллерии и запаздывание с началом наступления констатируется советской стороной на основании тех же показаний пленных, которые послужили для выбора времени начала контрподготовки [808] . По мнению Л. Лопуховского [809] , в действительности никакой задержки в действиях немецких войск вообще не было, поскольку пленные указывали начало операции по берлинскому времени, отстающему от московского на два часа. Вероятнее всего, советское командование рассчитывало застигнуть германские войска в момент сосредоточения, поэтому начало контрподготовку в 2.00 ночи по московскому и в 0.00 по берлинскому времени, а когда немцы по плану перешли в наступление в 2.30 (по берлинскому времени), то это позволило советской стороне утверждать, что произошла задержка, так как по московскому времени было уже 4.30. Как видно, разница во времени используется для обоснования утверждений по поводу эффективности контрподготовки. Однако и артиллерийская подготовка, и наступление 9-й и 4-й танковой армий состоялись по плану – с 2.30–3.00 по берлинскому времени и 4.30–5.00 по московскому.

808

Пухов Н.П. Годы испытаний. М.: Воениздат, 1959. 88 с. С. 35.

809

Лопуховский Л. Указ. соч. С. 73–76.

Тем не менее не исключено, что советское фронтовое командование в спешке вообще не догадалось учесть разницу во времени между Берлином и Москвой на 2 часа. Согласно исследованию Генерального штаба Красной армии [810] , пленный Бруно Формель показал, что наступление начнется ровно в 2 часа ночи по европейскому времени. Поэтому командование Центрального фронта и находившийся на фронте маршал Жуков вполне могли посчитать, что сказанное относится ко времени в европейской части России. Вследствие этого артиллерийская контрподготовка русских оказалась преждевременной и была начата тогда, когда основная часть личного состава и бронетехники вражеских ударных группировок, за исключением передовых отрядов и разведывательных батальонов, находилась еще в районах сосредоточения, вне досягаемости действительного огня советской артиллерии. Осознав допущенную ошибку, русские произвели повторные контрбатарейные огневые налеты, но преждевременное начало контрподготовки позволило немцам прогнозировать дальнейшие действия противника, а также использовать своих наблюдателей, уже занявших выгодные пункты на переднем крае, которые вместе с подразделениями артиллерийской инструментальной разведки теперь получили полную возможность корректировать цели для стрельбы и бомбометания, с учетом вновь выявленных вражеских огневых позиций (для контрбатарейной борьбы только во 2-м танковом корпусе СС было выделено несколько батарей 100-мм пушек, сведенных в специальную артиллерийскую группу [811] ). Эту задачу облегчали достаточно высокая плотность советских орудий, длительность и неоднократность открытия огня, а вот русским артиллеристам (особенно буксируемой артиллерии) вряд ли удалось оперативно поменять свои позиции в условиях ожидания немедленного начала вражеского наступления.

810

В кн.: Битва под Курском: От обороны к наступлению. С. 152.

811

Лопуховский Л. Указ. соч. С. 77.

По информации Генерального штаба Красной армии [812] , согласно плану дивизионная артиллерия и артиллерия усиления советских войск полностью участвовали в контрподготовке (к ней не привлекались только артиллерия большой мощности, истребительно-противотанковые полки и артиллерийские подразделения, находившиеся в опорных пунктах, а также противотанковые резервы), так что когда в 4.30 немцы начали свою артиллерийскую подготовку, то их огонь в основном был направлен против позиций артиллерии, минометных батарей и отчасти по расположению первых эшелонов пехоты на глубине до 4 километров (позиционный район дивизионной артиллерии и артиллерии усиления располагался в 3–5 километрах от переднего края главной полосы).

812

В кн.: Битва под Курском: От обороны к наступлению. С. 99, 153; Колтунов Г.А., Соловьев Указ. соч. С. 71.

Конкретный урон, понесенный германскими войсками от артиллерийской контрподготовки, достоверно установить уже не представляется возможным. Поэтому в целом можно сделать вывод, что, хотя работа артиллерии, вероятно, благотворно повлияла на моральный дух советских войск и причинила некоторые потери противнику, в особенности на Центральном фронте, а также в полосе обороны 7-й гвардейской армии Воронежского фронта, с другой стороны, контрподготовка привела к демаскированию огневых позиций и неэффективному расходованию боеприпасов (артиллерия того же Центрального фронта в течение 30 минут первого этапа контрподготовки израсходовала до 50 тысяч снарядов и мин, а в общем итоге – 0,5 боекомплекта снарядов из 2–3 боекомплектов, имевшихся на огневых позициях артиллерии [813] ).

813

В кн.: Казаков В.И. Указ. соч. С. 126; Колтунов Г.А., Соловьев Указ. соч. С. 85, 104.

Вместе с тем если командующий 9-й армией группы «Центр» генерал Модель и раньше был не уверен в целесообразности наступления, то теперь, после превентивного артиллерийского удара русских, он, вероятно, больше не сомневался в необходимости не столько наступать, сколько готовиться к обороне Орловского выступа. Поэтому с точки зрения психологического воздействия артиллерийская контрподготовка не могла не оказать влияние на степень решимости командования 9-й немецкой армии добиться успеха в наступлении на Курск.

1.3. Авиационная контрподготовка на Воронежском фронте

Авиационный упреждающий удар советское командование решило предпринять против наиболее мощной воздушной группировки сил противника, и на Центральном фронте авиационная контрподготовка не проводилась (по поводу необходимости авиационной контрподготовки мнения военных специалистов разделились, поэтому на Центральном фронте от нее отказались, а на Воронежском контрподготовку санкционировал лично генерал Ватутин, который рассчитывал таким способом лишить воздушной поддержки ударные группировки противника) [814] . По плану, авиация 2-й воздушной армии Воронежского фронта и 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта должна была нанести удар по восьми вражеским аэродромам в полосе группы армий «Юг» (Сокольники, Померки, Микояновка, Бессоновка, Основа, Рогань, Краматорская, Барвенково). Для этого было задействовано 417 самолетов истребительной и штурмовой авиации (по другим данным – 450 машин) из состава 1-го штурмового, 9-го смешанного, а также 4-го и 5-го истребительных авиационных корпусов, среди которых 132 штурмовика и 285 истребителей, уничтоживших и повредивших 55–60 самолетов противника (по советским оценкам) [815] .

814

Горбач В. Указ. соч. С. 106; Лопуховский Л. Указ. соч. С. 77.

815

В кн.: История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. Т. 3. С. 402; Огненная дуга. С. 328–329; Советские военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. С. 182–183.

Вместе с тем, по информации некоторых участников событий, также с советской стороны, предупредительный авиационный удар по немецким аэродромам опоздал – вражеские самолеты успели подняться в воздух [816] . Кроме того, реально в авиационном налете приняли участие только 296 истребителей и штурмовиков, в основном из состава 2-й воздушной армии (командующий армии генерал Степан Красовский, начальник штаба генерал Феофан Качев, штаб армии находился в Обояни, а зона ответственности располагалась на стыке районов действий 4-го и 6-го воздушных флотов противника), поскольку части 17-й воздушной армии из-за неблагоприятных погодных условий не смогли провести удар по аэродромам истребителей противника [817] .

816

Конев И.С. Указ. соч. С. 17; Попель Н.К. Указ. соч. С. 129.

817

В кн.: Лопуховский Л. Указ. соч. С. 71, 72.

Вообще, в отличие от 2-й воздушной армии, авиационные соединения 17-й армии, которой командовал генерал Владимир Судец (начальник штаба генерал Николай Корсаков), к лету 1943 года оказались укомплектованы новобранцами, практически не имевшими боевого опыта (в частности, в 951, 995 и 672-м штурмовых авиационных полках средняя продолжительность налетанного времени в расчете на одного пилота была ниже критического минимума – 21 час, менее 10 часов, 3 часа соответственно) [818] . В ходе Курской битвы это повлекло за собой невыполнение ряда боевых задач и тяжелые потери воздушной армии. Так, экипажи 305-й штурмовой авиационной дивизии подполковника Николая Михевичева из состава 9-го смешанного авиационного корпуса 17-й армии не успели отработать групповую слетанность, поэтому 5 июля пытались парами атаковать немецкий аэродром Основа в районе Харькова и потеряли 10 пилотов и 13 самолетов типа Ил-2 [819] . В 306-й штурмовой авиационной дивизии под командованием полковника Александра Исупова, все из того же корпуса, общие потери за три дня сражения – с 5 по 7 июля – составили 56 самолетов Ил-2 [820] (Александр Филиппович Исупов был взят в плен в марте 1944 года, когда его поврежденный самолет совершил вынужденную посадку в районе Одессы, содержался в концентрационном лагере Маутхаузен, казнен за участие в подготовке восстания в январе 1945 года). Экипажи данного соединения, напротив, одновременно атаковали одну цель несколькими группами, вследствие чего происходило перемешивание самолетов, нарушался парный порядок боевого строя, производилось неприцельное бомбометание вдали от объектов атаки, а при заходе на цель и маневрировании самолеты поражали друг друга огнем своего же бортового оружия.

818

В кн.: Горбач В. Указ. соч. С. 137.

819

В кн.: Смирнов А. Указ. соч. С. 278–279.

820

Горбач В. Указ. соч. С. 136.

Согласно немецким источникам [821] , накануне взлета их авиации с переполненных аэродромов вокруг Харькова радарные станции противовоздушной обороны аэродромной сети типа «Фрейя» и «Вюрцбург» выявили приближение 400–500 советских самолетов (нем. Freya, W"urzburg, радарные системы тактического радиуса действия – дальность обнаружения групповых целей от 130 до 150 км). Это означало прямую угрозу потерять основную массу боевых машин при взлете и на земле, тем более по плану первыми должны были подняться в воздух бомбардировочные и штурмовые соединения. Однако, благодаря оперативным и профессионально грамотным действиям двух истребительных эскадрилий (JG-3 и JG-52 (нем. Jagdgeschwader) – всего около 200 боевых машин под командованием полковника Вольфа Вильке (Wolf-Dietrich Wilcke) и подполковника Дитера Храбака (Dieter Hrabak)), а также сил наземной противовоздушной обороны, советский налет был отражен, уничтожено около 120 вражеских истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков, вследствие чего временно обеспечено полное господство в воздухе в секторе 8-го авиационного корпуса.

821

В кн.: Беккер К. Указ. соч. С. 9, 411, 412; Ньютон С.Х. Курская битва: немецкий взгляд. С. 246.

Среди наиболее отличившихся истребителей были пилоты эскадры JG-3 майор Курт Брендле (Kurt Braendle), оберлейтенант Йоахим Киршнер (Joachim Kirschner), фельдфебель Ганс Грюнберг (Hans Gruenberg) и другие, которым якобы удалось повредить и уничтожить 27 советских самолетов (при этом Грюнберг поразил 4 самолета-штурмовика), тогда как собственные потери эскадры составили всего одну машину [822] . За отражением налета лично наблюдал начальник Генерального штаба ВВС Германии генерал Йешоннек, находившийся на командном пункте 8-го авиационного корпуса вместе с генералом Зайдеманом.

822

Горбач В. Указ. соч. С. 108.