Курский излом

Проанализировав положение, командир корпуса решил занять оборону на восточном берегу. 4-я гв. тбр должна была вдоль к железнодорожному полотну северо–восточнее и южнее с. Крюково. 25-я гв. тбр также занимала оборону в районе Рождественки. 26-я гв. тбр имела приказ создать несколько узлов сопротивления на участке: (иск.) Рождественка, Новые Лозы. Боевое охранение двух последних бригад оставалось на западном берегу, с задачей не допустить противника к реке.

Полковнику М. Т. Шевченко по радио был передан приказ: двигаться на юг к Вислому, там уцелел один мост. Но подход к реке в районе этого села уже блокировали эсэсовцы дивизии «Мертвая голова». Около шести километров гвардейцы преодолевали более семи часов, ведя бой с вражескими войсками. Потеряв три машины, полк наконец к 20.00 7 июля семью танками (пять исправных и два подбитых) переправился на восточный берег и вышел в районе Гостищева. В отчете его штаба отмечается, что в ходе движения к Вислому особенно досаждали вражеские пикирующие бомбардировщики и штурмовики. Из 3 танков два сгорели от воздействия авиации{487}.

Донесения о потерях за 6 июля в штаб корпуса стали поступать после 24.00. К рассвету ситуация прояснилась. В ходе боев его войска потеряли: 191 человека, из них 126 погибли и пропали без вести, сгорели 17 танков, подбиты — 11, а также 5 автомашин, 3 82-мм миномета, 18 ПТР, 9 ручных пулеметов и 8 автоматов{488}. Потери по бригадам приведены в таблице 23.

* * *

Подводя итог контрудара Тацинского корпуса, необходимо отметить следующее. Соединение полковника A. C. Бурдейного, несмотря на все трудности, сумело справиться с поставленной задачей. Его войска в меру возможностей оттянули на себя часть сил дивизии «Мертвая голова» и «Дас Райх». При этом, что существенно, не понесли больших потерь и сохранили [527] боеспособность всех соединений. И хотя действия гвардейцев не смогли переломить ситуацию на прохоровском направлении в нашу пользу, его присутствие заметно укрепило оборону войск фронта по Липовому Донцу. С момента выхода в этот район корпус играл существенную стабилизирующую роль, сковывая маневр силами 2-го тк СС. Планируя свои действия, Хауссер был вынужден обязательно учитывать присутствие соединения полковника A. C. Бурдейного и выделял на участок вдоль реки достаточно большие силы.

Боевые действия на левом фланге 6-й гв. А. Окружение частей 67-й гв. и 52-й гв. сд.

Выход 1-й ТА на второй оборонительный рубеж. Первый бой.

Прежде чем приступить к изложению хода боевых действий в полосе наступления 48-го тк, кратко остановлюсь на выдвижении 1-й ТА, так как ее корпуса уже в середине дня 6 июля вступят в бой с его войсками.

Момент получения командованием 1-й ТА приказа 5 июля о ее выдвижении к переднему краю и занятии второго оборонительного рубежа описан достаточно подробно. Обратимся к воспоминаниям непосредственного участника тех событий М. Е. Катукова:

«…Примерно четверть седьмого раздался звонок начальника штаба Воронежского фронта генерала С. И. Иванова.

— Противник, — сообщил он Шалину, — перешел в решительное наступление. Он наносит главный удар с рубежа Бутово, Раково{489}.

…Я приказал разослать в корпуса офицеров связи, чтобы оповестить командиров о начале наступления и привести части в состояние боевой готовности. Вслед за этим и сам решил объехать войска. Я не сомневался, что ждать приказа нам придется недолго.

…После обеда, объехав все корпуса, я вернулся на КП в Успенное. Здесь пока еще жили по–мирному. В штабном клубе показывали «Выборгскую сторону». Не успели просмотреть и несколько частей, как офицер связи вызвал меня к ВЧ. На проводе был командующий фронтом генерал Ватутин.

Поздоровавшись и коротко расспросив о состоянии дел в армии, он приказал 5 июля к 24 часам 1-й танковой выдвинуться на вторую полосу обороны 6-й гвардейской армии.

— Действуйте по варианту номер три, — закончил Ватутин. [528]

Вариант номер три означал, что 6-му танковому корпусу следовало занять рубеж Меловое (16 километров юго–западнее Ивни), Раково, Шепелевка; 3-му механизированному — рубеж Алексеевка, Яковлево; 31-му танковому расположиться во втором эшелоне за первыми двумя корпусами, в центре, в затылок им.

В штабной комнате уже собрались Шалин, Никитин{490}, Соболев. Все смотрели на меня вопросительно.

— Все, товарищи, — сказал я. — «Отпуск» действительно кончился. Приказано занять рубеж обороны. Разъезжайтесь по частям. Нужно своевременно и точно обеспечить выполнение приказа»{491}.

Через некоторое время устный приказ Н. Ф. Ватутина был продублирован штабом фронта кодом по аппарату Бодо и шифротелеграммой.

Два соединения 1-й танковой — 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса основными силами уже к 23.00 5 июля начали выходить и занимать указанные командованием фронта рубежи.

«…В течение ночи были выставлены и окопаны танки, артиллерия встала на огневые позиции, личный состав тщательно окопался, танки и огневые средства замаскированы от воздушного и наземного наблюдения, — отмечало в отчете руководство армии. — Частями 6-го тк и 3-го мк была установлена живая связь с 90-й и 51-й гв. сд (дивизиями второго эшелона 6-й гв. А), а штабом армии — командирская и радийная связь с 5-м гв. Стк, командирская, радийная и телеграфная — со штабом 6-й гв. А»{492}.

По данным штабов соединений, остальные подразделения и части подошли на рассвете, к 8.00 1-я танковая в полном составе была готова к ведению боевых действий. Эта информация часто использовалась исследователями и журналистами в открытой печати. Однако момент, когда непосредственно части армии вступили в бой с противником, в советской исторической литературе четко не обозначен. В 1960 г. в свет вышла книга бывшего члена Военного совета 1-й ТА генерал–лейтенанта Н. К. Попеля «Танки повернули на Запад». Он оказался единственным участником тех событий, кто в своих воспоминаниях описал эпизод, от которого можно вести отсчет боевых действий гвардейцев М. Е. Катукова на Курской дуге. Приведу цитату из этих мемуаров:

«…За ночь потрепанные подразделения нескольких дивизий 6-й общевойсковой армии вышли за наши боевые порядки. [529] Танки оказались впереди пехоты. Между ними и противником — только поле, редкий кустарник, неглубокие овраги.

Первый удар в тот день принял на себя корпус Гетмана.

Еще на рассвете от корпуса была выслана разведка — десять «тридцатьчетверок». Но она погибла, ни о чем не успев предупредить своих. Лишь днем вернулись трое обожженных танкистов. Немцы били по флангам, нащупывали стыки. Гетман сообщил о бомбежке.

Н. С. Хрущев сказал Шалину:

— Узнайте, почему погибла разведка, кто и как отправлял ее. Пора научиться находить корни каждого промаха.

Журавлев, с ночи отправившийся в корпус Гетмана, доложил о позорных причинах неудачной разведки. Начальник штаба корпуса полковник Корниенко инструктировал командиров экипажей, будучи навеселе, обстановку не объяснил, маршрут указал ошибочный.

Гетман ценил своего знающего начальника штаба и со снисходительностью относился к его «слабости».

Хрущев выслушал все и, едва сдерживая гнев, бросил:

— С Корниенко решайте сами…»{493}

Эту информацию достаточно высоко оценивал ряд военных историков. Так, сотрудники Института военной истории Министерства обороны СССР Г. А. Колтунов и Б. Г. Соловьев включили ее в свое издание «Курская битва»{494}, вышедшее из печати в 1973 г. К сожалению, Николай Кириллович (впрочем, этим грешили и другие авторы военных мемуаров) при написании книги придерживался все тех же принципов и штампов, что и политработники в годы войны, — грамм правды на килограмм выдумки. В годы войны в пропагандистских целях такой подход был оправданным, но перенесение его в книги, описывающие историю для потомков, привело к тому, что, читая воспоминания участников тех событий, невозможно понять, о какой войне идет речь — о реальной или виртуальной — пришедшей к нам из далеких от реалий боя листовок да передовиц «Красной звезды», отредактированных военными цензорами согласно требованиям военного времени.

Но вернемся к мемуарам Н. К. Попеля и сравним их с документами боевых соединений. Уже первая строчка цитируемого отрывка — абсолютная выдумка автора. Ни одна дивизия 6-й гв. А ни днем 5 июля, ни в ночь на 6 июля не была выведена за боевые порядки соединений 1-й ТА. Личный состав корпусов М. Е. Катукова занял окопы на втором оборонительном рубеже, бойцы и командиры обеих армий обороняли одни и [530] те же позиции, на отдельных участках находились даже вместе в одних и тех же окопах. А впереди них располагались дивизии первого эшелона армии И. М. Чистякова. Даже разбитую 52-ю гв. сд командарм был вынужден оставить в первом эшелоне.