Кушанское царство

Нумизматы установили иконографическую преемственность монет Канишки по отношению к монетам Вимы Кадфиза по типам лицевой стороны, но отметили серьезные изменения на оборотной стороне и в легенде. На оборотной стороне их, в отличие от изображения единого индуистского бога Шивы на монетах Вимы Кадфиза, появились изображения различных божеств разных религий (греческих, авестийских, индуистских, Будды), которые исповедовало население разных частей Кушанского царства (Массон, Ромодин, 1964, с. 163; Зеймаль, 1983, с. 190–196), нет на ней и легенды на кхароштхи. На обеих сторонах монет Канишки немногочисленного первого выпуска помещена легенда только на греческом, а всех остальных выпусков (и на монетах всех последующих кушанских царей) — легенда только на бактрийском языке «кушанской письменностью» (представлявшей собой особую модификацию греческого письма), а на оборотной стороне еще и имя изображенного божества (Зеймаль, 1983, с. 191). Изменился и текст легенды: вместо «царь царей великий спаситель Вима Кадфиз» — «царь царей Канишка Кушан» (Массон, Ромодин, 1964, с. 162).

Можно сказать, что Канишка провел частичную денежную реформу. Но, судя по составленным Е. В. Зеймалем таблицам монет Вимы Кадфиза и Канишки, найденным в Южном Таджикистане (Зеймаль, 1983, с. 187–189, 199–203), их монеты по весу и диаметру мало отличались. Выходит, что реформа Канишки преследовала не столько экономические, сколько политические цели. По-видимому, ко времени его правления власть собственно кушан [12] , родина которых находилась к северу от Амударьи, над завоеванными ими царствами стала органичной и прочной, но их возмущали непривычные двуязычные монеты Вимы Кадфиза, да еще с изображением чуждого им бога. И Канишка закрепляет политическое господство кушан, выпустив монеты с легендой на бактрийском языке, как бы сделав его тем самым общегосударственным в многоязычном Кушанском царстве. Но он, несомненно, понимал, что этот акт, возвеличивавший кушан, может вызвать недовольство других народов его огромного царства, особенно народов Индии, имевших свою письменность и привыкших к двуязычным монетам. И потому на оборотной стороне своих монет Канишка помещает изображения божеств разных религий, которые исповедовали подвластные ему народы.

12

Так, вероятно, стало называться и все население Кушанского царства, независимо от племенной и этнической принадлежности, жившее в его коренных землях к северу от Амударьи.

Судя по тому, что последующие кушанские цари не вносили существенных изменений ни в легенду, ни в композиционные схемы лицевой и оборотной сторон своих монет (Зеймаль, 1968, с. 50; он же, 1983, с. 216), такой учет Канишкой достоинства и кушан, и подвластных им народов устроил всех. Однако бактрийский язык кушанской письменностью не получил широкого распространения в Кушанском царстве. Немногие надписи на нем обнаружены только в Бактрии. Многочисленные же кушанские надписи, найденные в Индии, выполнены письмом кхароштхи или брахми.

Но Канишка не только провел денежную реформу. Он ввел и новое летоисчисление. Выше говорилось о надписи из Калатсе, датированной 187 (184?) годом неизвестной эры, в которой упоминается Вима Кадфиз, и о надписях, датированных 122 и 136 годами, в которых имя Кушанского царя не читается, но которым, судя по тому, что в 187 г. правил Вима, мог быть только Куджула Кадфиз. А так как, по данным «Хоу Хань шу», Вима Кадфиз точно правил в 87 г. н. э., можно с уверенностью предположить, что эти два первых кушанских царя продолжили летоисчисление, начатое царями Большого Юэчжи с года овладения ими Дася, после чего Большое Юэчжи стало большим царством, т. е. с 100 или 99 г. до н. э. Найденные же надписи с именем Канишки датированы уже со 2-го по 23-й год, а надписи последующих кушанских царей — с 24-го по 98-й год. Получается, что Канишка ввел новую эру летоисчисления с года своего вступления на трон, которую исследователи и назвали «эрой Канишки» (таблицы надписей, датированных по ней, см.: Зеймаль, 1968, с. 29–47; Нарайн, 1968, с. 238–239).

Согласно надписям, датированным по «эре Канишки», сам он правил 23 года (1–23), Васишка — 4 года (24–28), Хувишка — 32 года (28–60), Канишка II — 1 год (41), Васудева — 34 (64–98).

Таким образом, исследователи сложнейших эпиграфических памятников, определив по ним последовательность и продолжительность правления кушанских царей, начиная с Канишки, внесли неоценимый вклад в решение проблемы не только относительной, но и абсолютной кушанской хронологии в целом и вопроса о начальной дате правления Канишки в частности.

Уже две названные акции Канишки — денежная реформа и введение нового летоисчисления, достоверность сведений о которых абсолютна — не оставляют сомнения в могуществе и неординарности его как правителя. Подтверждают это и сохранившиеся в индийской буддийской традиции предания о других его деяниях. Но дошли они до нас в основном в изложении раннесредневековых китайских буддистов, совершивших в разные века паломничество в Индию и оставивших свои путевые записки, а также в еще более поздних китайских и тибетских текстах.

В буддийской традиции Канишка, явление которого в мир предсказал якобы сам Будда, предстает могущественным царем, сделавшим необычайно много для распространения и укрепления буддизма. Сначала сообщение об этом предсказании и о строительстве Канишкой ступы привел в своих записках китайский буддист Фа-сянь, совершивший паломничество в Индию в 399–412 гг. (перевод именно данного сообщения см.: Цюрхер, 1968, с. 374–375). Затем сообщение о предсказании Буддой через 300 лет после своего вступления в нирвану явления в мир царя Канишки и о строительстве им ступы привел китайский буддист Сун-юнь, посетивший Индию в 518–522 гг. (перевод его см.: Цюрхер, 1968, с. 375–376).

Особенно много такого рода сведений о Канишке узнал и изложил в своих путевых записках Сюань-цзан, китайский буддист, совершивший паломничество в Индию в 629–645 гг. Он прошел через Восточный Туркестан на северо-запад до озера Иссык-куль, оттуда на юго-запад через Среднюю Азию в Северный Афганистан и далее на восток в Северную и Центральную Индию. В двенадцати главах «Записок о западном крае [эпохи] Великой Тан» он описал в последовательности расположения по основным караванным путям 138 царств, через которые прошел сам и о которых узнал по расспросам (см. ДТСЮЦ, 1969; полный перевод см.: Бил, 1908). Поэтому его труд является ценнейшим источником по исторической географии всех этих регионов VI–VII вв. Пока же он, насколько нам известно, в основном использовался в этом качестве при решении проблем локализации царств припамирья (см.: Мандельштам, 1957, с. 108–129) и Средней Азии (Боровкова, 1989).

Но большую часть «записок» Сюань-цзана составляют описания местонахождения монастырей и ступ в посещенных им царствах и изложение услышанных там буддийских преданий о деяниях Будды, архатов, буддийских ученых и царей-буддистов. Среди них оказались и предания о царе-буддисте Канишке (ДТСЮЦ, 1969, гл. 2, с. 74; гл. 3, с. 116). Предания эти носят по преимуществу религиозно-нравоучительный мифологизированный характер. И потому их сведения зачастую считаются недостоверными и легендарными.

Но современная наука доказала, что в основе сведений древних мифов и легенд лежат, как правило, реальные события и факты, как, например, в основе поэм Гомера или древнекитайских мифов о династиях Ся и Шан. К тому же Канишка жил не в столь древние времена и в Индии, где за многие века до него появилась письменность и было написано немало разных сочинений, в том числе буддийских. Учитывая все это, нельзя, полагаем, исключать вероятность письменной фиксации в монастырях факта их основания этим великим царем, как и других его деяний, связанных тем более с конкретным монастырем, а также вероятность воспроизведения записей в случае их утраты. Во всяком случае, судя по свидетельству Сюань-цзана, монахи описанного им монастыря могли и изустно передавать эти предания из поколения в поколение. А в том, что народная память о великих предках и связанных с ними событиях сохранялась на протяжении многих веков, убеждают рассмотренные выше сведения из древнекитайских историй. Так, в народе, жившем на месте существовавших в I в. до н. э. владений пяти юэчжийских сихоу (князей), память о них сохранялась до V в. н. э., а память о владении самого знаменитого из них, Гуйшуан-сихоу, основавшем Кушанское царство, закрепилась в названии царства VII–VIII вв. Гуйшуанни. И о местонахождении г. Эрши, бывшего во II в. до н. э. столицей царства Давань и отразившего нападение многочисленного войска Ранней Хань, местные жители помнили до VIII в. н. э.

Эти соображения не позволяют, с нашей точки зрения, априори считать все сведения в буддийских преданиях о Канишке и особенно о его политической деятельности легендарными, недостоверными, что не исключает, а, наоборот, предполагает самое тщательное исследование их достоверности на основании сведений других источников.

Два предания о Канишке, записанные Сюань-цзаном, давно привлекли внимание исследователей вопроса о начальной дате правления Канишки. В них говорится о событии, сходном с тем, которое изложено в описании царства Шулэ (Кашгара) в «Хоу Хань шу». В преданиях после утверждения о могуществе Канишки и о распространении его влияния на очень отдаленные края сказано о прибытии к его двору сына правителя неназванных иноземцев, живших к востоку от Цунлина и к западу от неназванной реки, о радушном приеме Канишкой этого сына и последующем возвращении его домой. А в описании Шулэ в «Хоу Хань шу» повествуется о том, что его правитель изгнал своего дядю в Юэчжи (Кушанское царство), неназванный царь которого радушно принял опального, и о возвращении изгнанника на родину после смерти правителя Шулэ в сопровождении войска этого кушанского царя.

Сходство сюжетов сообщений в этих двух источниках дало основание одним исследователям считать, что в них речь идет об одном и том же событии, связанном с Канишкой, и, так как в китайской истории оно соотнесено с точно датированными фактами, использовать его для определения времени правления Канишки. Другие же ученые доказывают, что в этих источниках говорится о разных событиях и что сообщение в «Хоу Хань шу» не относится к Канишке.

Как видим, спор о тождестве или разности событий, изложенных в «Записках» Сюань-цзана и в описании Шулэ в «Хоу Хань шу», касается одного из важнейших вопросов кушанской абсолютной хронологии — определения времени правления Канишки. Поэтому, полагаем, необходимо, учитывая аргументы сторонников обеих точек зрения, максимально подробно исследовать эти сообщения и выяснить, исходя из установленных выше фактов взаимоотношений Кушанского царства с Поздней Хань и с царствами Западного края, что же в них достоверно. Поскольку сведения в описании Шулэ датированы, начнем наше исследование с них.