Кузнец

Загрузив хабар, казаки подожгли город, и мы тронулись дальше. По прошлому походу я помнил, что вниз по Амуру есть еще один большой дючерский город. Решил, что для закрепления эффекта стоит сжечь и его. Но мы опоздали. К тому времени, когда мы подошли к городу, дючеры уже сбежали. Добычи там было меньше. Самое ценное хозяева успели взять с собой. Я велел разведчикам поймать пару дючерских мужиков. Не без труда мое поручение выполнили. Правда, мужиками оказался старик и почти мальчишка. Хотя мне их возраст был безразличен.

– Ты нас убьешь, русский? – спокойно спросил старик.

– Нет. – ответил я на даурском языке, который знали и дючеры, – Ты передашь мои слова своим людям. Если не передашь, тебе же будет хуже. И не только тебе, но всем дючерам. Вы – мои враги. Вы мне не нужны на этой земле. А эта земля будет моей. Потому, если вы хотите жить, нужно уходить на Юг, за реку. Когда я приду в следующий раз, я уничтожу всех дючеров.

– Ты не боишься мести Золотого рода Айсинь Гёро? Это их земля.

– Я не боюсь ничего. Вот тебе, старик, нужно бояться.

– Мне уже поздно бояться, но я передам твои слова нашим старейшинам, русский.

– Хорошо. Можешь уходить и забрать твоего щенка.

Поплыли обратно. Опять прошли устье Сунгари. Маньчжуров видно не было. Видимо, не зная нашей численности они решили не преследовать нас, а вернуться в крепость.

Зато немного выше, скопилось множество дючеров. Они что-то кричали, размахивали луками, пытались стрелять. Какие-то дядьки в пестрых лохмотьях выплясывали свои танцы. Только змейки, идущие от них, не скользили по воде, а тонули в ней. Не иначе, как работа моего старика. Я приказал приблизиться к берегу. Три корабля стали бортами к берегу, три пушки одновременно выпустили ядра. Картечь с такого расстояния, дело не особенно разумное, а цепные ядра оказались в самый раз. Человек десять-двенадцать осталось на песке, в том числе один шаман. Остальные бросились врассыпную. Вот это правильно. Нечего портить удачный поход.

Флот маньчжуров уничтожили. Дючеров напугали. Если они сбегут, я спокойно заселю эти места, когда за Зеей накопится критическая масса жителей. Скорее бы.

Мы, не особенно спеша, шли вверх по реке. Ветер опять был попутным. Наступало время отдыха и безделия. Мне не хотелось даже шевелиться. На атаманском струге, в чердаке, как здесь звалась каюта, я валялся и размышлял. Причем, не о чем-то реально важном, а так, за жизнь. По идее, я должен как-то тренировать свои магические способности. Типа, дух у меня есть. Причем, дух не хилый. Здешний хозяин. Наблатыкаюсь в магии, и всех победю. Почему-то мне так не хочется. Не знаю. Вроде бы, все нормально. Но ощущение, что это будет не спортивно. Как договорная победа. Эх, детский сад, старшая группа.

Почему-то опять вспомнил Люду. Все-таки нужно какую-то бабу. Иначе я с этими воспоминаниями с ума сойду. Вспомнил, как она в первый раз осталась у меня. В принципе, ничего особенного тогда не было. Долго говорили. Про жизнь, про то, нужны дети или нет. Мне тогда казалось, что мне они совсем не нужны. Здесь, когда понимаешь, что в любой момент тебя может не быть, на это смотришь иначе. Дети – единственный способ продлить себя на после смерти. Люда говорила что-то про полноту. Типа, человек полон, когда есть другая половинка и дети. А без них он только часть. Такая модная чушь и с моей, и с ее стороны.

Потом пили вино, ели какие-то вкусные конфеты. Долго, до изнеможения целовались, ласкали друг друга, прерываясь на очередные философские рассуждения. Это было прикольно. Потом как-то неожиданно оказались в постели. И это было самое неинтересное.

Утром проснулись с ощущением неловкости. Казалось, что мы случайно сделали что-то не так. Нужно переиграть. Одна беда, первый раз бывает только однажды. Потом было и очень даже неплохо. Да что там, обалденно было, до безумия, до судорог и истерики. Только это был уже второй или десятый раз. Этот неудачный первый раз так и лег между нами, не давал мне полностью раствориться в чувстве. А, может, я просто какой-то эмоциональный импотент?

Так я и грыз себя зачем-то. Засыпал и просыпался с полной чушью в голове. А корабли все ближе к дому. Да-да, крепость возле Зеи у Амура стала уже восприниматься, как дом. Приближение дома перевело мысли в более прагматическое русло. Мне остро нужна разведка. Причем, и в Якутске, и в Илиме, и у богдойцев. Понятно, что это не сей момент. Но очень нужно. Хотя пока есть более важная задача. Вот вернусь и сразу займусь пушками. Уж очень штука оказалась эффективная. А у меня вполне себе есть сталь. Из чугуняки пушки лить, дело невеселое. Сколько не клепай, а всегда есть страх, что разорвет. А из стали будет не хуже, чем бронзовая. А там еще чего-нибудь усовершенствую. Безделье, в котором я, буквально, купался первые дни, теперь стало ужасно раздражать. Скорее бы дом.

Была и еще одна головная боль, которая мне не давала покоя уже довольно давно. Среди людей, так или иначе, доверивших мне свою жизнь были воины – казаки, были крестьяне, были охотники и рыболовы. Но вот строителей, уборщиков, лесорубов и прочих работных людей не было. За исключением специализированных видов деятельности – кузнец, печник, пушкарь и тому подобное – такие работы были не престижны, их не любили. Делали их сами для себя. Сами для себя готовили, шили одежду, строили дома. В Сибири это была почти норма. Но здесь оказалось много работы, которая была «для всех». Скажем, очень мне хотелось городки изнутри убрать и благоустроить. Но казакам такое невместно. Еще стены ставить или раскаты – куда не шло. А улицы мостить или нужные сараи делать – увольте. Нужно было и строить дороги. Пусть не автобаны, но какие-то пути сообщения необходимы. Пока же передвигались мы только по рекам или по тропкам, протоптанным еще местными инородцами. Была и куча других планов.

На Руси эта проблема решалась за счет холопов, кабальных, каторжных, за счет обязательных крестьянских отработок. Я пока выходил из положения тем, что «бил челом народу» с просьбой сделать то или иное дело, не входящее в круг их обязанностей. Можно было, конечно, прикупить кабальных. Только опасно это. Моя сила в том, что все русские здесь заодно, а новые Поляковы пока не появлялись. Да и тунгусов и дауров я хотел бы тоже видеть не только поставщиками ясака, но частью единого пусть и разного народа. Где взять неквалифицированную рабочую силу, я пока не знал. Посмотрим.

Пока я думы думал мы прошли реку Бурею, проскочили неудобную горловину, образуемую скалами, подходящими к самому берегу, и вышли к слиянию Амура и Зеи. И все же невероятная красота здесь. Местные народы называют Зею «Джеэ» – лезвие, клинок. И правда, широкие, и светлые воды, не петляющее, а прямое русло. По крайней мере много прямее, чем у Амура, постоянно распадающегося на протоки, усеянного островами, блуждающего во все стороны. Я смотрел на огромные массы воды под синим небом, на уже видные башни моего городка Благовещенска и на душе становилось тепло. Город – это не стены или дома. Шут бы с ними. Город – это люди. А здесь живут люди, с которыми мы прошли уже тысячи верст, выдержали десятки столкновений, стали не по имени, не по крови, а по сути, братьями. И это грело.

Корабли медленно подплывали к сходням. Да, чего уж, вполне себе пристани. Даже небольшой острожек поставили здесь на всякий случай, когда пришлось часть мастерских на реку перенести. Надо бы и со стороны Зеи небольшим укреплением озаботиться. Потом. Все потом. На пристани уже толпились люди. Можно было разглядеть в толпе моих дорогих друзей, моего «секретаря» Гришку. Все же в поход ходили. Ну, здравствуй, мирная жизнь! Надолго ли?

Встреча была бурной. Ходившие в поход казаки до поздней ночи делились впечатлениями, рассказами, хвалились богатой добычей. Мою долю, войсковую десятину, Гришка быстренько прибрал частью в сундук, частью на склад. Хозяйственный мужик. Интересно, все китайцы такие или мне повезло?