Кузница Тьмы
Шрифт:
– Он вам не друг.
– Он тот, кого любит Мать Тьма.
– Сомневаюсь. Она бы вышла за него замуж.
– Сделай она так, знать наверняка восстала бы, и куда это бы нас завело? Легион будет защищать Мать Тьму. Если потребуется, и Драконуса тоже. Итак, снова гражданская война.
– Наверняка есть причина, - отвечала Серап, - по которой он не женится.
– Возможно, - буркнул Урусандер. Склонился, подобрав спинку разбитого кресла. С нее свешивались обломки ручек.
– Это же, - пробормотал он, - был свадебный подарок.
– Они примут супруга Матери, сир, но не из своей среды. Кого-то извне, не временщика-фаворита, того, кто далек от
– Смехотворно.
– Мать Тьма не слепа, сир, она понимает необходимость. И смею сказать, вы тоже. Мы служим Матери Тьме. Служили раньше и послужим снова.
Он позволил обломку упасть на пол и взглянул на нее.
– Говоришь, мы не так уязвимы...
– Да, сир, верно.
– Мне следует поговорить с Матерью Тьмой, прежде чем делать что-либо еще.
– Сир, простите, но времени нет. И я вся в вашем распоряжении.
– Я намерен послать тебя за сыном.
– Думаю, лучше оставить его одного. На время.
– О чем это ты?
– Я обещала рассказать, сир. Пришла пора?
Он отошел к двери.
– Идем со мной, Серап. Здесь слишком спертый воздух, и я хочу, чтобы свет коснулся лица.
– Конечно, сир.
– Так расскажи о моем сыне.
Топот нескольких лошадей застал Гуррена за ворошением угля; услышав, что скакуны останавливаются перед домом, он бросил лопату, отряхнул пыльные ладони и пошел к боковому выходу.
Уже на полпути он увидел солдат - не меньше дюжины, среди них двое целителей легиона. Дойдя до угла, заметил ведьму Хейл, вставшую в дверях главного входа. Гуррен растолкал солдат. Один из целителей приблизился к Хейл, они заговорили.
Офицер обратился к Гуррену: - Старый Кузнец, простите за вторжение...
– Прощу, - сказал он.
– Или не прощу.
– Нас послал лорд Урусандер, сир...
– Не называй меня сиром.
– Простите. Я не имел в виду повысить вас в ранге. Просто из уважения.
– Гуррен прищурился. Офицер продолжал: - Ваша дочь пострадала.
– Ведьма Хейл присмотрит за ней.
– Лорд Урусандер питает великое уважение к ведьме Хейл. Но целители нашего Легиона обучены сращивать кости и прогонять заразу. Хирург Арас, тот, что беседует с ведьмой, учился у самого Илгаста Ренда. Они обнаружили колдовские...
– Как скажете, - прервал его Гуррен и прошел мимо, туда, где стояли ведьма и Арас. Игнорируя легионного целителя, кузнец обратился к Хейл: - Если пожелаешь их прогнать, ведьма, то пожалуйста.
Женщина потрясла головой.
– Ты упрямый выродок, Гуррен. Не слушал? Это Денал, вот о чем мы толкуем. Примени его Илгаст Ренд к твоей блаженной жене на последнем издыхании, она была бы жива. Целитель сказал, он сумеет срастить сломанные кости и даже спасти глаз. Хирург сумеет вернуть ей будущее, Гуррен, так что сотри гнусную ухмылку с рожи и пусти их в дом.
Гуррен отступил. Натянуто кивнул Арасу. Мужчина торопливо вошел внутрь, за ним второй целитель из Легиона.
Ведьма Хейл сказала ему: - И послушай меня. Твои прогнившие легкие... Арас мог бы...
– Нет. Я иду к жене.
– Просто сдашься и бросишь Ренарр одну?
– Она знает, что так случится. Теперь девочка под защитой. Защитой Легиона. Я иду к жене.
– Городу нужен кузнец...
– Я иду к жене.
Прорычав нечто неразборчивое, ведьма Хейл ушла в дом.
Гуррен понял, что без конца вытирает руки, но сумел лишь равномерно смешать угольную пыль с потом. Мысленно скользнул внутрь тела, отыскивая больные места. Они сидят в груди, словно пустоты,
нечувствительные, по портящие все вокруг. Он видел их как куски угля, делающие черной даже кровь, которую он выкашливает. Немые дары эти ведут его к Шелас. Он их нежно любит!Ренарр будет тосковать. Вот что хуже всего. Тоскующая и одинокая девочка. Он оглянулся на всех этих солдат, подумал, неужели они приехали только ради сопровождения двоих целителей. Увидел, что они выстроились, но смотрят не на дом и не на него, они встали спинами к дому, и что-то написанное на лицах заставило его задрожать.
Они позаботятся о малышке Ренарр и, может быть, Шелас будет счастлива, ведь они из Легиона. Наверное, она отдыхает и смотрит на него, и даже делает шаг навстречу, следит, как он ползет - так долго, так давно, что вечная любовь уже доказана... и она шагнет навстречу и поднимет его, и вложит руку в грудь, извлекая черные куски горя. Он посмотрит, как она их выбросит, и снова сможет дышать, не ощущая мучительного стеснения в груди.
"Исцели меня, любимая, как можешь только ты".
Еще верховые ехали из крепости. Гуррен прищурился. Сам лорд, рядом та утренняя женщина. Проехав сквозь Тифийские ворота, лорд задержался, отдавая какие-то приказы, потом поскакал к выстроившимся неровным полукругом солдатам.
Серо-голубые глаза Урусандера зацепились за Гуррена, и старик снова прочитал в них свежую боль - вот почему он никогда не решался долго смотреть в эти глаза. Вспомнил, какое страдание вызывал в нем этот взгляд. Урусандер не мог любить Шелас так же, как Гуррен. Урусандер не имел права оплакивать ее гибель; не имел права отнимать у Гуррена личную боль.
Лорд спешился и зашагал прямо к нему.
– Гуррен...
Но Гуррен указал на Серап.
– Она дала клятву Легиона.
– Знаю, - отвечал Урусандер.
– Благословлен будь ваш сын, - сказал Гуррен, ощущая, как лицо принимает привычно упрямое выражение - теперь он мог взглянуть в глаза Урусандера, ничего не чувствуя.
– Я благословляю его, и вам нечем изменить мое решение.
Кузнец ошибался, считая, что уже измерил всю глубину тоски в глазах господина. И все же он ничего не чувствовал. К его удивлению, Урусандер первым опустил взор.
– О ней позаботятся, - бросил лорд.
– Знаю. Как обещано.
– Пойдешь в крепость, Гуррен?
– Что? Зачем?
– Хочу, чтобы оба вы были под моим кровом. Чтобы твоя дочь увидела тебя рядом после излечения.
– У меня есть работа.
– Я отпущу одного из кузнецов на замену.
– Надолго ли?
– Насколько понадобится.
– Пока я не помру? Надо бы до моей смерти, сир, и после. Городу кузнец нужен больше, чем вам.
– Если ты поучаствуешь в работах внутри крепости, Гуррен, то считай сделку состоявшейся.
– Это я могу. Пока совсем не ослабну. И не уговаривайте насчет целителей.
– Я и не собирался, - спокойно сказал Урусандер.
Гуррен неуклюже кивнул.
– Мы пришлем фургон за тобой и дочерью.
– И мне нужно взять инструменты. Самые лучшие.
– Разумеется. Сколько угодно поездок.
– Когда я отойду, сир, что будет с дочкой? Назад, в пустой дом?
– Если ты позволишь, Гуррен, я готов официально ее удочерить.
– Вы готовы, да неужели?
– Гуррен отвел глаза, заметил, что происходящая суета успела привлечь толпу горожан.
– Она ведь уже не девушка. Она женщина, и с ней нужно соответствующе обращаться. Вы не назовете ее "дочкой" или как-то еще. Она наша дочь - моя и Шелас.