Кузница Тьмы

– Интересно, кто ему задал трепку? Он ведь с оружием.

Она метнула на него взгляд и резко осадила коня. Дом-клинки проехали мимо и рассыпались, смешавшись. Крил тоже остановился и развернул коня.
– Ну, что такое?

– Его меч, сир. В стиле Легиона.

Крил наморщил лоб.
– Не особо удивительно - после роспуска Легиона такое оружие должно было заполнить все лавки.

– Вы могли так подумать, сир, но не они. Можете считать иначе, но мне говорили, они сохранили свое снаряжение.

– Да, я вам верю. Я только предположил...
– Он оглянулся, но чужак уже исчез из вида.
– Итак, он экс-легионер. Может, скачет, чтобы присоединиться к банде отставников...

– Сир, мы были с лордом. Видели отрицателей, ту деревню - там побоище. Убийцы попросту рубили их. С детьми. Мясники.

– Так кто же он? Разведчик? Если так, он не оттуда приехал, да и скакал не куда следует.

– Не знаю, сир. Не знаю что подумать, но это неправильно. Всё тут.

Он смотрел в немолодое лицо, в спокойные глаза. Если она возбуждена, то умело скрывает свое настроение.
– Сержант, поговорим наедине.

Они выехали вперед и остановились.

– Сир?

– Не знаю что делать, - признался Крил.
– Лорд Джаэн приказал возвращаться в Дом Энес. Он боится за домохозяйство. Если тот ездок был разведчиком, значит, изменники где-то впереди, они могли уже напасть на имение - если вообще планировали. Но я не вижу впереди пыли, а дыма от горящего дома мы еще не можем видеть, слишком далеко.

Она молчала, глядя на него. Рука сжала рог седла.

– Они не станут атаковать свадебную процессию, - сказал Крил.

– Нужно следить за дорогой, сир. Изучать следы. Одинокий ездок или много всадников? Куда едут? Трудность в том, сир, что есть тропы в лесу, ведущие параллельно дороге.

– Ваше предложение, сержант?

– Мы можем оказаться у Дома Энес пред закатом, сир.

– Они не станут атаковать свадебную процессию, - повторил Крил.
– Отрицателей - да, вы видели доказательства.
– Однако он колебался. Лорд Джаэн повысил его, дал отряд, и приказы были ясны. Вернуться в Дом Энес. Поднять весь гарнизон клинков. Готовиться к нападению. "Бездна подлая, одинокий всадник на дороге - и всё стало неясным!"

– Я сказала, сир, что он лукавит. Всё не так. Всё.

– Побили его несколько дней назад...

– Скорее неделю, сир, или две. Это не отеки, а убитые нервы.

Крил заерзал, ненавидя себя за нерешительность. У лорда Джаэна в поезде всего восемь клинков.
– Не знаю что делать, - сказал он снова.

Женщина нахмурилась.
– Сир, у вас приказы. Лорд Джаэн едет в собрание благородных.

– И никто не посмеет атаковать свадебную процессию.

– Если не потерял разум. Сир, дело в том ездоке...

– Нужно нагнать его и допросить еще?

– Если позволите, я сделаю это с двумя клинками. Понадобится, получу ответы острием ножа. Почему он едет на юг? Вот ключ ко всему. Бессмыслица.

– Возьмите двух самых сильных и не теряйте времени, - приказал Крил.
– Мы поедем вперед, вы догоните - или пошлете одного гонца ко мне, а второго к лорду Джаэну, если потребуется. Нет, возьмите четверых.

– Да, сир. Мы не задержимся.

– Если он невинен, мне его заранее жаль.

– Если он невинен, - отозвалась Агелас, - полоса неудач не скоро его покинет.

Они вернулись к отряду. Крил проследил, как она отбирает клинков. Пятерка ускакала галопом. С ним остался капрал Риз, круглолицый ветеран с едким чувством юмора. Но сегодня на лице не было веселья.

– Капрал Риз, приказываю ехать рядом со мной.

– Послать разведку, сир?

– Да. Но теперь мы едем без остановок.

– Понятно, сир. Не беспокойтесь за сержанта, сир, она разговорит ублюдка.

– Надеюсь.

– Агелас знакома с пыткой не понаслышке, сир.

– Неужели?

Риз торжественно кивнул.
– Однажды ночью я напился и надавил на нее. Рассказала историю всей жизни, сир. Но она выжила. И ума не лишилась. Почти.

Крил метнул капралу взгляд.
– Кровавый сегодня день, капрал. Не думаю, что вы добьетесь от меня веселого смеха.

– Я и не думал шутить, сир.

Крил не стал продолжать.

Они скакали, слыша грохот копыт сзади.

После найденных около хижин трупов и встречи с солдатами в лесном лагере Кедаспелу преследовали неудачи. Мул угодил копытом в глубокую нору и начисто сломал ногу. Художник скатился со спины животного, неловко приземлившись на ящик с красками, и тут же получил солидный пинок от вопящего, дергающегося зверя. Бедро распухло, он едва мог двигаться.

Он подумал было пойти назад, к солдатам - но до них было полдня пути, если считать, что они не переместились в другое место. Волнение усилилось, когда он вспомнил, что выбился из времени и может опоздать к процессии Дома Энес. Отец и сестра хотели приехать в новое имение Андариста за два дня до церемонии. Даже захромавший и нагруженный, он может успеть к свадьбе. Лучшее, на что еще можно надеяться.

Он перерезал мулу горло. Работа оказалась неприятной и трудной, Кедаспела весь забрызгался кровью, его тошнило. Оглядев грязные руки и грязную одежду, он подумал, будто подхватил проклятие стоянки отрицателей и кровь отныне повсюду следует за ним, вольно пересекшим тропу мертвых и умирающих. Тот ребенок повенчал его с убийствами, превратив из Тисте в зверя, в дикаря, колченогого и жалкого, и всё вокруг осквернено, всё испорчено.

Он хромал под полуденным солнцем, лямки натирали плечи, насекомые кусались сквозь пот - с такой ношей он не мог их отгонять, вынужденный терпеть гнусное неистовство.

Искусство пасует перед реальностью. Каждый раз и всегда ему не удается собрать эссенцию опыта. Работа способна выразить лишь мельчайшие намеки на реальное и насущное: дискомфорт касаний, приливы головокружения, вонь усилий и тряское беспокойство встревоженного разума. Он грубо топчет истины происходящего и слепо бредет сквозь леса лжи, выговариваемой каждому мимолетному мгновению, каждому вечному моменту.

Теперь он видит, что ничто не имеет ни начала, ни конца. Мгновения являются слитной процессией и остаются позади, в тусклой дымке. Цвета смываются в миг потери остроты зрящего глаза или грубо костенеют, подобно бесчувственным вещам. Ныне он видит на концах исцарапанных ноющих рук кисти - одна рисует творение, другая стирает: этими двумя мерами он и жив, и весь смысл жизни - доказывать, что он "здесь", в этом "сейчас" - но едва кисти рук замрут в вечной неподвижности, все претензии его испарятся.