Кузня Крови

Ну что же, одно хорошо, все следующие схватки будут идти с теми, кого я без сомнений и переживаний насажу на меч. Может быть, и с Бихо удастся сойтись. Клянусь Хранителем севера, я постараюсь повторить с ним удар Трейдо и смахнуть ему башку с плеч.

Не вышло. Словно нарочно наставники развели нас в разные схватки. Жаль. Очень жаль.

Глава 25

Да уж, люди Суава, владетеля Верде постарались, нанимая солдат. Это сколько же сил нужно приложить, чтобы собрать такое? И я сейчас не о количестве, хотя четыреста человек можно отыскать только, наверное, перерыв половину севера, и в каждой деревне у дома набольшего кричать во всё горло, суля золотые горы.

Нет, я о том, кого они вообще наняли. Теперь окончательно ясно, что все слова о браконьерах или крестьянах севера не более чем шутка. Глядеть нужно в первую очередь на возраст. Я понимаю, что нет разницы сын крестьянина или владетеля проходит посвящение на алтаре хранителя. В тот день мы оба считаемся уже взрослыми и можем сами отвечать за свою жизнь.

Но прошедшие месяцы ясно показали, что я проигрывал схватки Флайму не потому, что во мне была слаба кровь Денудо, а потому, что в нём самом была сильна кровь Предков. И я зря не поверил тогда матушке.

Если я могу бежать полдня, то этого не сможет сделать такой же четырнадцатилетний крестьянин. Как там сказал Глебол? Крестьянин вынослив, но вот бегать за плугом ему никогда не было нужно. Да я сейчас и выгляжу гораздо старше своих лет. Чтобы нам дали глотнуть, повторяя легенду о Предках, сошедших с неба, оно сильно изменило меня.

А здесь, среди замерших на поле десятков «солдат», полно моих сверстников, которые продали свои десять лет жизни. И ни один из них не выглядит как тот, кто уже прошёл посвящение Хранителям, скорее наоборот. Но если с ними все исправят тренировки и годы, то другое ещё хуже. Кое где я вижу стариков.

Вот уж действительно, от того, как ты был хорош в схватках в начале обучения, зависит, будешь ли ты побеждать в последние месяцы.

Глебол выкрикнул:

— Право первого выбора по праву силы получает Адалио. И помните, что вы не можете выбирать вечно.

Я про себя продолжил: четвёртый сын владетеля Тенебро, Первого дома Юга. Неудивительно, что он стал лучшим в схватках, не проиграв ни одной из них. С каждым годом на юге всё больше стычек с риольцами. Можно пафосно сказать, что его умения куплены кровью. Отец не зря говорил мне, что сейчас южане самые опытные и сильные воины королевства. Наверняка у Адалио были лучшие наставники всего юга. Да и братья, думаю, не упустили возможности подучить его, невзирая на его слабость крови.

Трейдо, стоящий рядом со мной, хмыкнул:

— М-да. Ну ничего, наступит день, когда я буду считаться лучшим клинком королевства.

Хасок рассмеялся:

— Ого, друг, у тебя планы.

Трейдо лишь пожал плечами:

— И они вполне достижимы.

С этим я не мог не согласиться. Из всех нас он поднялся выше всех, заняв четвёртое место и проиграв всего трижды. Впрочем, мне тоже нельзя жаловаться. Я из северян оказался вторым после него. Но уже двенадцатым в общем подсчёте. И Хасок, и Браур оказались хуже меня.

И сейчас я кусал губы, глядя, как те, кто оказался лучше меня, выбирают себе людей. Они шли вдоль разбитых на десятки людей, оглядывали их, что-то спрашивали, смотрели их ладони. Они забирали себе самые сильные отряды. Те, в которых не было стариков, не было вчерашних детей. Те отряды, в которых выбравшие десять лет службы солдатами хотя бы знали, как держать копьё.

А мне нужно выбрать лучших из оставшихся. Не знаю, что там придумают дальше Глебол и остальные наставники, но проигрывать я не хочу. Двенадцатый это слишком мало для того, кто надеется умолить Хранителей выжечь из жил кровь Безымянного.

Может это и вовсе невозможно, но никогда тени не приходят сразу после молитвы, когда огонь души отдан алтарю. Наверняка не будут приходить и тогда, когда я стану Великим паладином, пройдя посвящение Хранителям.

Я на это надеюсь.

А для этого нужно стать хотя бы четвёртым. Или шестым. Но четвёртым надёжней. Правда, сейчас я двенадцатый и…

— Лиал.

Я шагнул вперёд, не оглядываясь на оставшихся позади товарищей. Им не грозит быть сожжёнными, если правда вскроется. В голове в десятый раз мелькали советы отца и Флайма, сабио Атриоса и гаэкуджи Креода.

Быстро прошёлся вдоль всего строя. Оглядел всех, из кого мог выбрать. Все три сотни оставшихся людей. И только потом двинулся обратно, медленно, внимательно вглядываясь.

Вот этот отряд. Все десять довольно молоды, а значит, и выносливы, и легко обучаемы. Но выбрать их будет ошибкой. Чтобы отряд не натворил бед, пока господина нет рядом, они должны полностью пропитаться дисциплиной, привыкнуть к порядку и к тому, что они в ответе за цвета рода, которые носят на плечах. Можно ли требовать такого от тех, кто только вчера стал солдатом?

Нет.

Если рядом нет господина, то в отряде должен быть гаэкуджа. Если нет гаэкуджи, то должен быть хотя бы хённам из числа старших воинов. Конечно, может быть, кто-то из стоящих передо мной и отличается рассудительностью, может быть, его будут слушать остальные, и он даже сможет держать их в узде, в случае чего, но я не буду этого проверять.

И прохожу мимо.

Мне нужно, чтобы среди этого десятка оказался человек в возрасте, повидавший жизнь, который сам может научить и остальных, и господина, как варить кашу, как зажечь костёр в мокром лесу, и по какой дороге лучше идти на торжиче. Не слишком старый, способный крепким словом и крепким кулаком заставить себя слушать. Такой, что своим опытом поможет мне стать лучшим в Кузне.

Я остановился напротив десятка, где на краю стоял жилистый бородач. Мне ещё в прошлый раз понравился его острый и твёрдый взгляд. И при всём этом, сейчас, когда я стоял перед ним, он склонил голову, приветствуя меня. Именно так, как я привык видеть у себя в замке: без торопливости, но с полным уважением.

Широкие плечи и запястья, шрам на щеке. Удобная одежда лучника, где один из рукавов обрезан по локоть, шляпа с широкими полями, которые помогают стрелять против солнца. Спросил его прямо:

— Ты был солдатом какого-то Дома?

— Нет, господин, — помолчав пару ударов сердца, он с некоторой неохотой сказал. — Я служил в охране у купцов, господин. Двенадцать лет.

Я прищурился. Вот это удача. И даже неважно, что заставило его бросить это дело и продать себя в солдаты. Долги, семья или ссора с купцом. Плевать. Теперь мой взгляд скользил по остальным в этом десятке.

Стоят ровно, по росту. И если здесь самый высокий бородач, то с того краю парень на голову меня ниже. То самое, о чём я и думал. Если он стоит на этом поле, то с лета считается взрослым, но лично я не дал бы ему даже тринадцати. Это плохо.