Кваздапил. История одной любви. Окончание

Правильно, более мелкое можно спрятать и надеть потом, когда опасность минует.

– Маша вернулась.

От моего ответа у Даши на лицо вернулась жизнь.

Я собирал с полу свидетельства бурного времяпровождения. На мне было уже четвертое, и я чувствовал, что сегодня готов на большее. Вместе с надорванными упаковками получилась большая горсть мусора, я едва успел сунуть все это под кровать и замотаться в подобранное с пола ворсистое покрывало, когда раздалось:

– Привет, мы дома!

В испуге, что дверь в любой миг распахнется, я оглянулся на Дашу. Она сидела на кровати в незастегнутых шортах, на меня пялились открытые круглые груди, которые я успел намять и нагладить на годы вперед… а желание продолжать мять и гладить до сих пор не пропало.

Мою сестренку Даша не стеснялась. Сопровождать Машу мог только Захар, а в его компании Даша и другие дворовые девчонки играли и в более откровенные игры. Думать об этом было неприятно. А смотреть, наоборот, приятно. Странно же, однако, устроена мужская физиология.

Двойные шаги переместились из прихожей в кухню.

– Ты не одна? – громко спросил я.

Нужно знать точно, кто есть в квартире. Догадки догадками, но знания – сила. А сила в нашем доме – это я. Пусть так и остается.

– Здравствуйте, – донесся голос Захара.

– Привет.

– Не волнуйтесь, – объявила Машка звонко и задорно, с лукавой интонацией, – не побеспокоим.

– А почему, собственно, мы должны волноваться? Мы ничего такого не… – Я оборвал себя, поняв, какую глупость сморозил.

Лучше бы поблагодарил или признался честно. Не надо, чтобы сестренка сейчас входила. Тем более, с Захаром. Но было поздно.

– Тогда не возражаешь, если я кое-что возьму? – Нарочно громкие шаги стали приближаться.

Хоть за это спасибо.

– Одну минуту! Не входи!

– А-а, я же говорила! Скажешь когда можно.

Шаги замерли у самой двери.

– Накройся! – прошипел я Даше.

Она пожала плечами и влезла под одеяло.

– Можно, – сказал я.

В приоткрывшуюся щель заглянул один глаз, затем дверь открылась полностью и вошла улыбавшаяся до ушей Машка – по одеянию точная копия Даши до момента, когда одежда стала нам не нужна. К чести сестренки, на этот раз ее шортики были длиннее и закрывали тело до середины бедер, а топик, как я и думал, по обыкновению не столько прикрывал, сколько демонстрировал. Бравада своими достоинствами казалась Машке нормальной, и даже родители перестали протестовать, когда замечали. Тинейджеру надо как-то выделиться из толпы таких же, а как это сделать – он не знает или не хочет знать. Работать над своим внутренним миром – долго и тяжело, а результата хочется сразу. В общем, тинейджер – он и в Африке тинейджер, и хоть разбейся, но ничего не изменишь.

– Привет, Даш. У меня просто фантастический брат, правда?

– Ага. – Укрытая по горло, Даша покосилась на меня с кровати.

Я по-прежнему изображал римского патриция в тоге – с волосатыми ногами, всклокоченной головой и недовольным взглядом, поскольку патриций чрезвычайно возмущен вторжением варваров, отвлекшим государственного мужа от важных дел.

Машка вытащила что-то из шкафа и на цыпочках, как бы с издевкой, но, скорее, от души забавляясь, осторожными шагами направилась обратно к двери. Будто в комнате все спят, а она боится разбудить. «Меня здесь нет», – говорил ее вид. Так и хотелось влепить смачного «леща». Я переборол желание. Машка – умница, хотя и паршивка, каких свет ни видывал. Одним словом – сестра. Люблю, горжусь, ненавижу и придушить готов. Все в порядке, ничего не изменилось.

– Больше не побеспокоим.

Дверь за Машкой закрылась. Нас предоставили самим себе. Даша откинула одеяло:

– Иди сюда!

Шорты она сняла быстрее, чем я свою «римскую тогу».

***

– Тихо! – умолял я.

– Да ладно тебе, Маша уже большая.

– Именно поэтому.

Приходилось сдерживаться, что еще больше распаляло. Утробное рычание и стоны я глушил, зарываясь лицом в зыбь жаркой груди, а Даше закрывал рот ладонью, которую она то облизывала, то кусала. Кровать под нами нещадно скрипела, с этим я ничего сделать не мог. Других вариантов для горизонтального счастья комната не предоставляла. Переместиться на пол мы пробовали, но фантазии не позволял разгуляться узкий проем между кроватями. К тому же, там оказалось грязно и пыльно. Для меня стало открытием, что внешне чистым пол лишь выглядел, а правды не узнать, пока не раскинешься на коврике потным телом и не проведешь руками или ногами по окружающему линолеуму.

Сдвигать кровати я не решился, это была бы наглость из серии «нагадить кому-то под дверью, постучать и попросить бумажку». Если так сделаю я – чего ждать в ответ от дерзкой сестренки? Я должен быть сдерживающим фактором, а не наоборот.

Обидно, что решение – простое и гениальное – изначально было на виду. Я в упор его не замечал, поскольку мысли сбежали в другое место. А надо было всего лишь пройти в родительскую спальню. Мама с папой вернутся не скоро, а у них – шикарный раскладной диван. До покупки новой кровати семья так и не созрела, тем более что после рождения второго ребенка детская комната навеки закрепилась в статусе спальни. Родительская спальня с тех пор исполняла роль гостиной, там всей семьей смотрели телевизор, вели общие разговоры и встречали гостей, с которыми не получалось скромненько посидеть на кухне.

Теперь менять расположение поздно.

– Ты так боишься, что кто-то войдет. – Даша яростно извивалась подо мной, и закатившиеся глаза, иногда на миг возвращавшиеся из ликующего небытия, замечали мои косые взгляды на дверь. – Почему не поставить на дверь замок? Хотя бы простую защелку изнутри. Сколько нервов сохранили бы.

– Не было ни причин, ни желания. У нас никто не войдет в чужую комнату без спросу.

«В чужую». По новым временам мы находились в комнате сестры, теперь я здесь гость.

– А Маша жаловалась, – выдохнула Даша. – Если бы ты в свое поставил замок, ей было бы намного проще. Не представляешь, как трудно жить, когда у тебя нет безопасного личного пространства.

Как житель комнаты на шестерых, я мог бы поспорить…

В это мгновение внутренние ощущения перевесили внешние, и меня вынесло из реальности в многосерийное кино про извержение вулкана.

Даша оказалась чудесной партнершей. Она не играла роль, а жила полной жизнью. Ей нравилось то, что происходило, и она не скрывала ни чувств, ни желаний. Оказалось так здорово не задумываться над своими мыслями и, тем более, действиями, а просто делать то, что хотелось. Мне нравилось то, что я делаю, а партнерше нравился я и нравилось, что я делаю, и мне до безумия нравилась раскручивавшаяся по спирали и уходившая в бесконечность мысль об этом.

Нравилась ли мне Даша как человек? Физически – очень. Об остальном я старался не думать. Например, бывает сахар, а когда его нет, то можно воспользоваться заменителем – каким-нибудь сахарином и так далее. Нет денег на сливочное масло – берешь маргарин. Почему раньше входные двери отделывали дерматином, а не натуральной кожей? Кожа – она дорогая, вложишься в покупку – а она истреплется или порвется, или ее украдут, а на новую не будет денег. Каждый пользуется тем, что ему по средствам. Я мечтаю о мощном игровом ноутбуке, а сижу, между тем, за обычным, и даже на него пришлось брать кредит.

Даша – такой же заменитель. Как пишут на этикетках, «аналогичный натуральному». На другое у меня, образно говоря, не хватило средств. По правде сказать, я и аналога не заслужил, который шел привеском к главному призу, но приз оказался не по карману или не по размеру.

Истинная красота, душевная и физическая, – в гармонии. И в незаметности. Она не бросается в глаза. Аналог сразу отличишь по вырвиглазной яркости, блесткам и чрезмерному аромату. В дешевый продукт добавляют усилители цвета, запаха и вкуса. Зачем? Чтобы походил на идеал. Точнее, чтобы его приняли за идеал.