Квазимодия

– А как питаться будете, Алексей Алексеевич?
– спросила домохозяйка.

– Нормально, Васильевна, святым духом питаться буду, - отшутился я.

Все стояли и смотрели на меня так, как смотрят на людей, которые то ли начинают чудить, то ли они сами по себе сошли с ума и ничего путного от них ждать не приходится.

Я закрыл дверь кабинета на ключ, открыл сундук, уселся поудобнее, и вдруг услышал стук в дверь.

– Чего там еще?
– крикнул я.

– А нам здесь оставаться или можно куда-то уйти?
– спросила секретарь.

– Чего хотите, то и делайте, - крикнул я и закрыл крышку сундука.
– Идите хоть к черту, - подумал я и вдруг увидел, что я иду по многолюдной улице в большом городе. В моей руке кожаный портфель с ярлычком "Made in Hungary". В портфеле было что-то тяжеленькое. Я открыл и посмотрел. Точно бутылка водки. "Столичная". Бутылка марочного вермута. Палка полукопченой колбасы. Банка огурчиков и банка неочищенных томатов с ярлыками "Bulgarplodimpex". Кусок сыра. Четыре крупных марокканских апельсина и небольшая коробка шоколадных конфет "Птичье молоко" Бабаевской кондитерской фабрики. Такая небольшая коробочка, в которой конфеты лежат в два ряда одна к другой и этих конфет там намного больше, чем в огромной и раскрашенной коробке стоимостью раз в десять дороже этой коробочки. Люди платят деньги за полиграфию, а не за шоколад.

– Мужик, дай пятьдесят копеек, - какой-то небритый тип протягивал ко мне руку. В его глазах светилось крупными буквами: "Войди в положение, трубы горят, не дай сдохнуть представителю славной когорты мужского населения нашей Родины", - ты не бойся, я за небесплатно, я отработаю, - частил он, почувствовав в моем лице того, кто может помочь.

– Ну и как ты отработаешь?
– спросил я из чистого любопытства, продолжая движение по улице, которая, судя по надписи на доме, называлась проспект Мира.

– А хочешь, я тебя рассмешу?
– сказал мужичок.
– Если ты рассмеешься, то дашь мне полтинник, если нет, то на нет и суда нет.

– Ну, давай, рассмеши, - сказал я и сунул руку в карман, чтобы проверить, есть у меня деньги или нет. Какая-то мелочь в кармане была.

Мужичок оглянулся по сторонам и побежал к троллейбусной остановке. К остановке только что подошел троллейбус номер четыре. Мужичонка схватился за свисающие сзади веревки и потянул "рога" троллейбуса на себя. Тут же он обратился к полненькому интеллигентному мужчине в плаще и при портфеле, возможно, с таким же продуктовым набором.

– Мужчина, подержите веревки, мне нужно кое-что исправить и обесточить троллейбус, - очень даже уверенно как заправский водитель троллейбуса попросил он.

Мужчина взялся за веревки и для удобства зажал портфель между ногами, чтобы руки были свободны.

А в это время водитель троллейбуса тщетно пытался сдвинуть с места свой корабль больших проспектов и что он ни делал, электромашина не реагировала. Выйдя из транспортного средства, он увидел, что "рога" не касаются контактных проводов, а зайдя за машину, увидел интеллигента, добросовестно выполнявшего просьбу подержать веревки.

– Ты что делаешь, мать-перемать, - закричал водитель и кинулся на интеллигента в драку. Тот отпустил веревки, "рога" коснулись проводов и троллейбус дернулся. Водителя как ветром сдуло, а мне и вроде бы смешно, и вроде бы не смешно. Я достал из кармана мелочь, отсчитал пятьдесят копеек и дал шутнику:

– Держи, заработал, - сказал я.

– А хочешь, я тебя со Сталиным познакомлю?
– предложил мне мужичок.

Я молча покрутил у виска указательным пальцем и пошел вперед, стараясь сообразить, где это я и в каком городе есть проспект Мира. По моим размышлениям выходило, что проспект Мира есть в каждом городе. И по проспекту гуляют как по миру. Так обычно называли все улицы и проспекты, носившие имя Сталина.

– Не, мужик, я серьезно, - забежал передо мной мой знакомец, - ты не жадный как все и мне тоже не жаль поделиться нашими достопримечательностями.

– Это какими нашими?
– спросил я.

– Нашими, значит нижнемосковскими, - сказал он.

– А что есть верхнемосковские достопримечательности?
– снова спросил я.

– Не знаю, я не слыхал, - сказал мужичок, - но Сталин настоящий, он там давно живет. У них во дворе и Ленин с Троцким тоже проживают.

– Это в мавзолее, что ли?
– спросил я.

– В каком мавзолее?
– удивился мужичок.

– Ну, который на Красной площади, - усмехнулся я.

– Ну, ты даешь, - как-то с подозрением сказал мужик, - на Красной площади отродясь никаких мавзолеев не было, да и не в наших это традициях покойников не хоронить. Хотя, как сказать, мы здесь все покойники, хотя живем почему-то. Плохо, но живем. Так знакомить тебя со Сталиным или нет?

– Ну, пойдем, познакомишь, - сказал я. Просто не хотелось обижать мужичка, и интересно было посмотреть на двойника Сталина в странном городе Нижнемосковске.

Глава 33

Пройдя примерно с квартал, мы свернули в домовой проезд и очутились в просторном дворе. Не было никаких гаражей и ракушек инвалидов. Было все чинно и пристойно. Зелень присутствовала в изобилии в виде невысоких деревьев и клумб с обязательными георгинами и анютиными глазками. В песочницах игрались дети. За столом сидели доминошники и изо всех сил лупили костяшками по столу. Оттуда доносились крепкие словца, перемежаемые безобидными словами типа "рыба" и "козел", но признаков подготовки к драке не было.

– Вот, Иосиф Виссарионович, гостя вам привел, - сказал мужичок, став сразу стройнее и показав строевую выправку.

– Вы от кого, товарищ?
– спросил меня мужчина лет семидесяти, с усами и с кавказской внешностью, сидевший у будочки "Срочный ремонт обуви" с "лапой" между ног и надетой на нее женской туфелькой. Седые редкие волосы были зачесаны назад и левая рука, которой он придерживал "лапу" была явно больной.

Я ничего не ответил мужчине и показал пальцем наверх, оттуда, мол, но меня поразил тембр его голоса. Я неоднократно слышал записи выступлений Сталина, и у меня не было никаких сомнений в похожести его голоса.

– Доброго вам здоровьишка, Иосиф Виссарионович, - сказала проходившая за моей спиной старушка с сумкой-авоськой.

– Спасибо, Пелагея Никаноровна, - сказал старичок-сапожник и обратился ко мне, - я слушаю вас, излагайте свое дело.

– Да, у меня собственно нет никаких дел, - замялся я, - просто так вот зашел посмотреть.

– Понятно, - протянул сапожник, - так сказать, наружный осмотр мест поселений и проверка режима содержания?

– Что, палач, не отлились тебе слезы депортированных народов и сосланных борцов за независимость?
– почти прокричал старичок с длинными отвислыми усами.