Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Замучили эти бандеровцы, - вздохнул сапожник, - нам здесь не дадут поговорить, пойдемте ко мне.
– Он снял и повесил в будку свой фартук, убрал маленькую табуреточку с мягким ременным сиденьем, закрыл дверку своей будки, навесил маленький замочек и повернулся ко мне. Передо мной стоял натуральный Сталин в полувоенном френче с отложным воротником, такого же цвета брюках с напуском и хромовых сапогах. Из кармана он достал кривую трубку, набил ее табаком и прикурил. Сделав приглашающий жест рукой, он степенно двинулся в сторону дома.

– Если хотите кому-то испортить жизнь, то подселите к нему бандеровца, - сказал негромко человек,

похожий на Сталина, совершенно не заботясь о том, слышит его собеседник или не слышит, зная, что каждое его слово будет услышано, - и скоро этот человек жизнь в аду будет считать жизнью в раю.

Внезапно все доминошники бросили костяшки на стол, встали по стойке смирно и повернулись в нашу сторону.

– Продолжайте, товарищи, продолжайте, - и мой спутник успокаивающе помахал им рукой. С каждым шагом мне все больше верилось, что передо мной Сталин и отношение всех этих людей к нему не наигранное, а искреннее.

Мы поднялись на третий этаж и вошли в просторную квартиру еще сталинской постройки с толстыми стенами и высокими потолками.

В зале стоял огромный круглый стол, накрытый тяжелой красной бархатной скатертью с крученой шелковой бахромой. Хозяин квартиры достал из огромного красного дерева серванта бутылку вина и два хрустальных резных фужера. На бутылке было написано "Хванчкара". И никакой наигранности.

– А можно посмотреть ваши документы?
– осмелился я задать вопрос.

Ни слова не говоря, хозяин достал из этого же шкафа листок и подал мне.

На листке было написано:

"ОРДЕР. Сим удостоверяется, что Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович, 21.12.1879 года рождения, определен на жительство по адресу: Новомосковск, проспект Мира, 51, корпус 2, кв. 17. Управляющий делами Люций Фер. Марта пятого числа одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года по общему летоисчислению". И подпись красными чернилами.

– Все в порядке Иосиф Виссарионович, - сказал я, возвращая бумагу.
– Может, мы добавим к вину вот это?
– спросил я, доставая из портфеля все его содержимое.

Посмотрев на стол, Сталин подошел к телефону, набрал три цифры и, немного подождав, сказал:

– Лев Давидович, здравствуйте. У меня товарищ оттуда. Захватите Владимира Ильича с Надеждой Константиновной и заходите ко мне. Хорошо. Я жду. Нет, я не буду обижаться на ваши жалобы на меня. Хорошо.

Положив трубку, он повернулся ко мне и спокойным и ровным голосом сказал:

– Я пригласил к себе нескольких моих соседей, которых очень интересует все, что происходит там. Надеюсь, вы не против?

Не слушая моего ответа, он снова повернулся к телефону и сделал несколько звонков.

Минут через пять пришла симпатичная женщина среднего возраста, которая накрыла стол белой скатертью, произвела сервировку и унесла продукты на кухню.

– Ну, что же, уважаемый товарищ или как вас звать-величать, - сказал Сталин сев в кресло и предложив мне место напротив себя, - как там дела?

– Трудно однозначно сказать, товарищ Сталин, - сказал честно я.

– Понятно, - сказал хозяин квартиры, - просрали всё. Кто хоть был последним партийным секретарем в партии?

– Горбачев Михаил Сергеевич, - сказал я, - он же был первым и последним Президентом СССР.

Сталин задумался и сидел минут пять.

– Знал я одного Горбачева, и тоже Михаила, и тоже Сергеевича, - сказа он.
– Парнишка молодой, кажется, лет семнадцать ему в 48-м году было.

Орден я ему вручал как заслуженному комбайнеру. Трудового Красного Знамени орден. Он?

Я утвердительно кивнул головой.

– Надо же, как я тогда не разглядел в нем могильщика всего нашего дела?
– сокрушенно сказал Сталин.
– Надо было его тогда расстрелять и СССР существовал бы вечно. Эх, немножко я не довел до конца национальный вопрос. Всякий перегиб в сторону национального в ущерб интернациональному грозит распадом СССР. Так и произошло?

– Почти что так. Те, кто пришли под руку царя, а потом и под руку ВКПб с голыми яйцами, получили невиданное развитие. Они посчитали, что это они за счет своих талантов и умений стали иметь уровень жизни выше, чем в собственно Богославии, которая все, что было можно, гнала на национальные окраины, часто не доедая и не развиваясь. Только не он поставил окончательную точку в СССР, а другой, его ровесник, строитель по профессии, ставший Первым Президентом Богославии, - рассказывал я.

В дверь кто-то позвонил.

Глава 34

Сталин пошел в прихожую встречать гостей. Я привстал из-за стола и увидел натурального Ульянова-Ленина, жену его Надежду Константиновну, которую нельзя ни с кем спутать из-за явных признаков базедовой болезни и самого Троцкого, Льва Давидовича, которого все неоднократно называли проституткой, что не сделаешь ради партийного пиара, но к делам личным это отношения не имеет. Троцкий стоял с огромной шахматной доской.

– Мат я вам сегодня поставлю, Иосиф Виссарионович, а вот руку не буду подавать принципиально по причине наших с вами политический разногласий, - сказал он, снимая галоши и проходя в гостиную.

– Вот, товарищи, - сказал Сталин, входя вслед за Троцким в гостиную, - представляю вам товарища оттуда. Извините, - обратился он ко мне, - не расслышал вашего имени...

– Алексей Алексеевич, - подсказал я.

– Товарищ Алексей, - продолжил он, - мы с ним перекинулись парой слов. Он нам расскажет такое, что насухую воспринимается так, так будто рашпиль без смазки стали использовать в проктологии. Так что, прошу к столу, чем нас товарищ Алексей порадовал. Вот, смотрите. Колбаса финская. Сыр голландский. Вермут венгерский. Огурцы и помидоры болгарские. Водка "Столичная" и то не наша, у американцев патент на ее производство, и конфеты шоколадные у нас сделанные. С голоду подыхает страна наша. Ничего своего нет. Как только капиталисты кран перекроют, так на самогоне и помрет то, что осталось от нашей страны.

– Что? Никак ветер свободы подул над нашей многострадальной родиной?
– Троцкий встал и простер руку вперед.
– Стоило только богославскому народу сбросить я себя ярмо коммунистического крепостного права, как он толпами ломанулся в свободные страны, оставив обломки коммунистической империи агонизировать посреди огромных кладбищ сталинского режима.

– Помолчите вы, Лев Давидович, дайте человеку слово сказать, - укоризненно сказал Сталин.

– Что значит помолчите?
– визгливо закричал Троцкий.
– Я классик мирового уровня и имею право говорить все, что мне вздумается. Марксизм есть? Есть! Ленинизм есть? Есть! Троцкизм есть? Есть! А вот сталинизма как не было, так и нет, и не будет. Это я вам однозначно говорю.

Поделиться с друзьями: