Квазимодо на шпильках

– Расслабилась? – поинтересовался майор. – Ну, ну, отдыхай, нельзя же постоянно нервничать.

Я вздохнула. С Костиным следует быть предельно внимательной, от его взгляда ничего не ускользает.

Дома я, сославшись на головную боль, быстро юркнула под одеяло и, прижав к себе мирно сопящих Мулю и Аду, попыталась причесать торчащие в разные стороны мысли. Открытое окно, вот ключ к разгадке!

Веня весьма подробно рассказал, как вошел в кабинет Семена Кузьмича и начал разговор. В комнате стоял холод, и парень закрыл окно. Но, очевидно, именно в момент, когда он начал двигаться по направлению к окну, некто, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом, ловким выстрелом оборвал жизнь старика. Веня, ничего не заметив и не услышав, закрыл раму и лишь спустя пару минут, когда профессор ему не ответил, понял, в чем дело.

Когда оперативники начали осмотр места происшествия, створки были плотно затворены, и, естественно, никому не пришло в голову спросить:

«Простите, а вы открывали окно?»

На улице-то февраль, мороз пятнадцать градусов, большинство москвичей даже форточку боятся приоткрыть. Кто же знал, что у профессора была астма и он испытывал постоянную потребность в свежем холодном воздухе?

– Эй, Лампа, – послышался шепот, – дрыхнешь?

Я вжалась в подушку. Авось сейчас уйдут. Вообще говоря, странный вопрос. Вы входите в темную комнату и интересуетесь: «Ты спишь?» Неужели ждете ответа: «Да»?

Это же глупо.

– Лампа, – зашептали опять, и я мгновенно узнала Кирюшку.

– Что ты хочешь?

– Я не разбудил тебя?

О господи, конечно, почти разбудил!

– Нет, я не сплю пока.

– Ты чего купила Юльке?

Я села.

– Юле? Зачем? Ничего.

Кирюшка плюхнулся на одеяло и попал прямо на Мулю.

– Р-р-р, – забормотала Мульена. Она терпеть не может, когда кто-нибудь тревожит ее покой.

Все-таки собаки более честные, чем люди, я-то постаралась не выказать своего недовольства, а Муля мгновенно зарычала.

Кирюшка пихнул выступающий под одеялом бугор.

– Не злись, печенка лопнет.

Услыхав знакомое слово, Муля оживилась и вылезла наружу. С другой стороны кровати подползла Ада. На сонных складчатых мордах был написан вопрос: «Что, здесь дают печенку? И где она?»

– Обжоры, – покачал головой Кирюшка, – только о еде и думаете, никакой духовной жизни. А ты, Лампудель, скажи мне спасибо!

– За что? – зевнула я.

– Завтра у Юльки день рождения. Прикинь, как она обидится, если ты забудешь.

– Спасибо, – воскликнула я, – и правда из головы вон!

– Ты ноотропил пей, – посоветовал мальчишка, – говорят, помогает.

Пропустив мимо ушей его последнее заявление, я спросила:

– Ты пришел лишь затем, чтобы предупредить меня?

– Нет.

– Что тогда?

– Дай пятьсот рублей.

– Зачем тебе столько денег?

– Понимаешь, – забубнил он, – я собирал Юльке на подарок, ну и… потратил. Купил себе игрушку компьютерную, уж очень захотелось. Я отдам, насобираю и верну.

– Ладно, можешь отработать.

– И что надо делать?

– Три раза пропылесосишь квартиру.

– Ты как рабовладелица, – заныл Кирюшка, – вон сколько комнат, нет!..

– Тогда две недели будешь выходить с собаками, утром и вечером.

– Но мне же придется на полчаса раньше вставать! – возмутился Кирюшка.

– Правильно, денежки просто так не даются.

– Ага, Лизке ты такого не предлагала!

– Так она и ссуду не просила. Кстати, что ты хочешь купить Юле?

– Не скажу, – надулся Кирюшка, – раз ты такая вредная!

– И не надо. Все равно завтра узнаю, Юля-то развернет подарок. Так что, решил: гуляешь с псами или чистишь квартиру?

– Лучше уж собаки, – вздохнул Кирюшка.

Получив деньги, он выскочил из комнаты. Муля и Ада, поняв, что печенки не дождутся, горестно и натужно сопя, полезли под одеяло. Честно говоря, я завидую мопсам: поели – и на боковую без каких-либо угрызений совести по поводу жирных складок, свисающих с того места, где должна быть талия.

– Лампа, спишь? – спросила Лизавета, всовывая голову в комнату.

– Нет.

– Дай мне четыреста рублей.

– Зачем?

– На подарок Юльке, – зачастила она, – мне не хватает, насобираю и отдам.

– Чего купить собираешься?

– Секрет!

Я вновь полезла за железной коробкой из-под датского печенья.

– На, если уберешь три раза квартиру, долг списан.

– Ну-у, – замычала Лизавета, – ненавижу тупые занятия. Лучше давай погуляю с собаками.

– Это Кирюшка будет делать, он только что взял пять сотен, а в качестве отработки выбрал гуляние.

– Ага, – подскочила Лиза, – вечно ему лучшее достается, ну погоди!

Она выскочила за дверь. Я свалилась на подушку, распинала неподъемных мопсов и натянула на себя одеяло.

Вот, значит, как обстоит дело. Наемный киллер сидел в соседнем доме, который стоит напротив здания, где расположена квартира Семена Кузьмича.

– Так нечестно! – завопила Лиза, врываясь ко мне и шлепаясь на кровать.

На этот раз пострадала Ада. Тихо гавкнув, она выползла из-под Лизиного зада, перебралась на мою подушку и обиженно заворчала. Я вынырнула из раздумий и обозлилась:

– Что на этот раз?

– Да, – ныла Лиза, – он брал пятьсот, а я четыреста.

– И в чем проблема?

– Значит, я должна на сто рублей меньше отработать!

– Ни фига подобного! – завопил Кирюшка, с порога кидаясь на кровать.

Он шлепнулся на мою ногу. Я ойкнула и подтянула конечность к подбородку.

– Гуляешь три недели с псами! – верещал он.

– А ты что будешь делать? – с подозрением поинтересовалась Лиза.

– Ничего!

– Как это?

– Я же продал тебе выгул собак!

– Э, нет, – влезла я, – так не пойдет! Тогда моешь квартиру.

– Ни фига! – крикнул Кирюшка.

– Но так же нечестно. – Я попыталась восстановить справедливость.

– Очень даже честно, – не сдавался Кирюша.

– Лучше я пылесосить буду! – заныла Лиза.

– Ни фига! Первое слово дороже второго!

– Дурак.

– Сама дура.

Понимая, что сейчас начнется драка, я быстро сказала:

– Тише, тише. Можно же поступить по-другому. Две недели выходит один, потом две недели другой.