Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
Шрифт:
Переходящая все границы мнительность и бдительность А. А. (хорошо мне, впрочем, знакомая и понятная), когда она бояласьНатальи Дилакторской, восторженной и бескорыстной ее поклонницы, всю жизнь собиравшей ахматовские портреты, рукописи, редкие книги.
О самом главном молчу.
Дорогой Алексей Иванович.
Рассказ (т. е. правда) о том, как О. Ф. выгнала А. А., мне известен. Думаю, что в эти часы О. Ф. была невменяема (каковой я ее видала и Вы тоже).
Я прочитала «Экспериментальный театр» [609] . (Проклиная бумагу и шрифт.) Прочла с большой радостью. Эксперимент, поставленный Вами, — «писательский эксперимент» очень, на мой взгляд, удался. Форма — как бы «путевой очерк», «пустячок», а на самом деле глубокая мысль в этом мнимом очерке. Дело ведь не в том,
609
Рассказ Пантелеева «Экспериментальный театр» впервые был напечатан в журнале «Аврора» (1978. № 12).
610
Сюжет рассказа — Пантелеев и его жена в туристической поездке в Швейцарии посетили антивоенный спектакль. Потом при знакомстве с труппой оказалось, что жена режиссера никогда не слышала о Ленинграде и о его блокаде.
Алексей Иванович, у меня к Вам странный вопрос. КЛЭ [611] указывает, что последняя работа В. Друзина — книга о Вс. Кочетове. Но ведь у Друзина было и начало. Когда-то он писал статьи, выступал на собраниях. КЛЭ как-то все это опускает. Не вспомните ли? Был ли он в ЛАПП’е? [612] Не возитесь с этим, но если что помните — напишите [613] .
611
Краткая литературная энциклопедия.
612
Ленинградская ассоциация пролетарских писателей.
613
О В. П. Друзине Л. К. спрашивает для своих комментариев к «Запискам…». В комментарии, посвященном литературному пути Друзина, она пишет: «Поносил Друзин всегда тех, кого в данную минуту требовало поносить начальство: недаром после постановления 1946 года им, Друзиным, „укрепили“ разгромленную редакцию журнала „Звезда“» ( Записки.Т. 1. За сценой. 1940. Примеч. 41).
Дорогая Лидочка! Ужаснулся, посмотрев на дату Вашего последнего письма: конец декабря.
Время бежит — по тем законам, по каким оно бежит в тюрьме: каждый день тягостен, а в целом — мелькают с быстротой телеграфных столбов.
У нас были очень-очень трудные дни (в ряду ОЧЕНЬ трудных).
Что делалось и делается с нами — не говорю.
Понимая это, Вы не осудите меня за то, что я задержался с ответом, не написал Вам о Друзине. Мне он был известен как автор первойрецензии на «Республику Шкид». То, что он бывший лапповец, в этом я не сомневался, но на всякий случай позвонил-своему соседу Горелову, тоже крупному деятелю Ассоциации, и попросил подтверждения.
— Конечно!!! — воскликнул Анатолий Ефимович и привел несколько фактов, не украшающих Валерия Павловича.
_____________________
Спасибо Вам, Лидочка, за доброе слово о моем «Экспериментальном театре». В этом рассказе очень большую роль играют незаметные Ястребовы. А за них (за их оставление в рассказе) пришлось биться.
Вы очень верно поняли рассказ. Ястребовы — это намек на то, чего не знает молодая швейцарская учительница.
А Ольгу Федоровну осуждать я и не думал. Сам, как Вы знаете, прошел через эту болезнь [614] . Я спрашивал Вас не о ней, а о тех мемуарных заметках, где упоминается эта история с изгнанием А. А.
614
А. И. Пантелеев, как и О. Ф. Берггольц после ареста, в молодости сильно пил и даже лечился от алкоголизма.
Дорогой Алексей Иванович.
Мне очень нужен год смерти Татьяны Евсеевны Гуревич. Она, как Вы знаете, погибла от бомбы, попавшей в Издательство Писателей, в Гостином Дворе. Но мне неизвестно, совершилось ли это в 1941 или в 1942 году. (Думаю, в 1941). [615]
Послала Вам книжную бандероль — получили ли?
615
Л.
К. задает этот вопрос для комментария к первому тому своих «Записок об Анне Ахматовой» (см.: Записки.Т. 1. За сценой. Примеч. 58).
Дорогая Лидочка! Вы пишете: «очень давно от Вас нет ни слова». А я писал Вам. Дважды в течение месяца.
Что касается Ваших писем — то все до меня дошли. Начну с ответа на последнее. Таня Гуревич погибла осенью 1941 года — в одну из первых бомбежек. Я видел ее — и говорил с нею — накануне, на Аничковом мосту. Помню хорошо — солнечный осенний день.
Дорогой Алексей Иванович.
Спасибо Вам, Элико, Машеньке — за две телеграммы.
День К. И. (подумайте: оказалось, мы без него собираемся уже 21-й раз!) прошел, можно было бы считать хорошо и люди были милые, и выставку Люша и Клара устроили великолепную, и отрывки из записей К. И. о Чехове Люша читала интересные, и поэты читали стихи — но приготовить прием для 35 человек, а потом принимать 50 — в комнате, которая вмещает 20, — на это тратится столько сил — Люшиных и Клариных и мн. др. (очереди, продукты, пироги, составленные столы, посуда), — что я задумываюсь, не оставить ли эту затею? Хотелось бы дотянуть до 100-летия (1982)… Да, а этот день был удачен, а кончился бедой: Люша упала с лестницы — Корнея Ивановича — скрыла это от меня, провела всю программу — а вечером у нее было 38.6.
Перепугалась я очень, но, к счастью, t° вызвана была не падением, а простудой.
У меня была большая радость — 26 марта вечер М. С. Петровых в Университете [616] . Я ведь обыкновенно никуда не хожу — на люди — а тут пошла. Впервые была в новом здании Университета, на пр. Вернадского. (Гуманитарные факультеты.) Здание снаружи некрасивое, но внутри удобное, просторное, аудитории амфитеатром. Вечер длился 4 часа — и 4 часа, затаив дыхание, молодые люди слушали стихи. Я и не предполагала такой жадной, такой восприимчивой аудитории. И сами они читали стихи очень хорошо. И те, кто говорил о М. С. [617] , тоже были на большой высоте — в особенности А. М. Гелескул и Ю. М. Нейман. Конечно, было не без пятен — например, 40 минут читала стихи актриса.Но слушатели с такою ясностью отличали хорошее от плохого, что плохое было для них безопасно. Это — филологический факультет, заочники.
616
Вечер организовала Наталья Родионовна Малиновская, преподававшая на филологическом факультете МГУ.
617
О Марии Сергеевне Петровых.
В нынешнем году в издательстве «Советский Писатель» должна выйти книжка стихов М. С. — «Предназначенье». Какое там богатство!
Дорогая Лидочка!
Пишу сразу же по прочтении книги — и только о том, о чем не сумел сказать в письме почтовом [618] .
Книга прекрасная, сильная, но кое-где (чем дальше, тем меньше) задевал меня ТОН. Когда Вы кричали на заседании: «Сволочь!», это легко было понять, и объяснить, и простить. Но с высоты времени можно было бы, мне кажется, выразить свое презрение спокойнее и достойнее.
618
Речь идет о книге: Лидия Чуковская.Процесс исключения. Paris: YMCA-Press, 1979. Почтовое письмо Пантелеева не сохранилось.
_____________________
Когда я узнал, что Вас собираются исключать, я тут же — по велению сердца — составил телеграмму. И вдруг, в тот же день, если не в тот же час, появляется милая С. [619] и предъявляет мне письмо, читая которое я несколько раз чувствовал, как меня передергивает [620] . Простите, но он плохой психолог. Тот, кто в душе — куренок или кролик, не очнется и не похрабреет от того, что ему напомнили о его куриной сущности. Наоборот, еще больше забоится.
619
С. — Сарра Эммануиловна Бабенышева.
620
А. И. Солженицын обратился с письмом к членам Союза писателей с призывом протестовать против исключения Лидии Чуковской. Текст письма см.: Процесс.С. 153.