Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
Шрифт:
К. И. поправляется и уже бродит по саду. Он написал о Короленко, по-моему, очень интересно; сейчас переделывает «Гимназию». Мне надо пускаться в большое плаванье: Герцен. А сил маловато. И денег пока нет — до выхода книги.
Напишите!
С «Республикой» уже все хорошо?
Дорогая Лидочка!
На днях писал Вам. Получил письмо Ваше и пишу еще.
Вы спрашиваете, как с «Республикой Шкид». Увы, я поступил с нею так, как поступал уже не с одной книгой: бросил ее на произвол редактора. И, конечно, напрасно. На днях получил известие, что верстка месяц пролежала без движения в производственном отделе. Вероятно, надо было нажимать и подталкивать. А я этого не умею. Только сейчас книга идет на сверку. А первую корректуру
У нас все в порядке. Машке во благо пребывание в здешних местах, хотя здесь и не слишком сухо. Ведь мы живем не в самой Луге, а в пяти автобусных остановках от нее.
К сожалению, подруг у Машки нет. В тылу у нас находится так называемая Офицерская Деревня. Одна из офицерских жен, мед. сестра, делает мне уколы, и мы с Машкой по вечерам ходим туда. (В этой деревне огромное множество маленьких детей, много хорошеньких девочек, но, по моим беглым наблюдениям, все это сплошная Настенька (из моего рассказика того же названия).
Вообще страшновато туда водить Машку. Взять хотя бы дом, где мы бываем. Выше-средняя зажиточность и потрясающее убожество быта, совершенно классическая бездарность, безвкусица его. Все как из фельетона вылезло. Маленькое шишкинское «Утро в лесу», гипсовый мопс, купидоны в пионерских галстуках, кружевные накидки, думки, рамочки из ракушек. Почти вся эта публика побывала в Европе (в ГДР, Румынии, Чехословакии), но вывезли они оттуда — только самое пошлое.
Машка тянется к детям, но я… я, вероятно, совершаю ошибку за ошибкой, ограждая ее от той среды, в которую ее рано или поздно неизбежно втянет жизнь.
Странные бывают случайности.Надписывая прошлый раз конверт, я обратил внимание на то, что в Вашем адресе 7 «К» и одно «Л», в моем — 7 «Л» и одно «К».
Дорогой Алексей Иванович.
Недели две тому назад в Библиотеку [222] ночью, выбив стекло на веранде и высадив дверь, забрались воры: унесли телевизор, красивые шторы и часы. К. И. был очень огорчен, обижен: согласитесь, что это позор! Я вызвала угрозыск; следователь приехал с собакой; собака пошла по следу, но на шоссе — стоп. Следователь говорит, что было двое, что, очевидно, на шоссе их ждала машина. Следователь унес с собой стекло, на котором остались отпечатки пальцев, унес окурки, набросанные в читальне… Следствие ведется, но заключается оно пока в опросе потерпевших.
221
Датируется по почтовому штемпелю.
222
Речь идет о переделкинской детской библиотеке, построенной К. И. Чуковским.
Бог с ним, с телевизором, но, признаться, мне бы хотелось, чтобы вора нашли.
Сообщите, до какого числа Вы в Луге? Чем черт не шутит — может быть, я скоро вышлю Вам свою книгу… Ведь — листы.
Ух, как она мне уже противна!
Дорогой Алексей Иванович, кажется, сейчас меня уже можно поздравить, не боясь сглазу: передо мною лежит моя книга [223] . Сигнал. Тираж обещают к 15/IX. Переплет красивый. Формат хороший. Тираж 10 тысяч. Стоит 11 р.; после 1/1 61 — 1 р. 10 к. [224] Чувство, как всегда, у меня двойственное:
223
«В лаборатории редактора».
224
То есть после денежной реформы.
— Боже мой, наконец-то! В самом деле, это она, она!
и
— Книг на свете много. И вот еще книга. Всего только книга. А я-то думала, это моя жизнь и чудо. А это всего только книга, такая же, как те, что стоят на полках и валяются вокруг.
Потом открываю наугад
и пытаюсь читать. Невозможно! Стыдно!Зато рассылать ее друзьям будет весело.
Дорогая Лидочка!
Теперь уж я не попаду впросак, если поздравлю Вас. Имею для этого основания! Вчера прочел в «Литературе и жизни» извещение о выходе Вашей книги [225] .
От души поздравляю, жду с нетерпением дарственной!
А у меня с «Республикой» дела обстоят похуже. Получил вчера письмо от редактора [226] . Пишет, что возвращался из отпуска в уверенности, что книга уже вышла, а она еще лежит в корректуре, и выпуск ее перенесен на конец года. Обычно в таких случаях я только огорчаюсь. Но, по-видимому, этого мало, надо что-то делать. Может быть, написать опять начальству? Вы не знаете — Черноуцан работает еще — там, где он работал?
225
См. примеч. 1 к предыдущему письму /В файле — примечание № 223 — прим. верст./.
226
Речь идет об И. С. Кузьмичеве.
Ужасные у нас всюду порядки. Не перестаю удивляться, как это мы умудряемся запускать в ракетах собак и фотографировать с затылка луну?!..
Перед отъездом в Лугу, т. е. в конце июня, я послал рукопись «Республики Шкид» в Варшаву, в издательство, адрес которого Вы мне любезно добывали. Так мне пишут оттуда, что рукопись уже у переводчика и выход книги намечается в этом году.
Между прочим, я им писал, что «Республика Шкид» в «Сов. писателе» выходит в сентябре. И теперь я опять выступаю в роли лгуна, хвастуна и обманщика!
Мы еще в Луге. И пока не думаем о возвращении. Вашу книгу (и Ваши письма) надеюсь получить здесь.
Дорогой Алексей Иванович, спасибо за поздравление, но книга моя еще — увы! — не вышла. Я как дура стою на сцене, у самого занавеса, а занавес все не поднимается и не поднимается… Скучное и глупое положение. Сигнал в руках, а тиража нет. И мне иногда снятся дурные сны, мерещатся всякие страхи, но кажется, все это вздор, а дело в том, что все типографии заняты печатаньем цен; вот почему не вышел до сих пор IV том С. Я., не вышла моя книга и мн. др. Вероятно, и в Ленинграде то же — и вот причина, возможная причина, почему отодвинут выход «Республики Шкид». Что поделаешь, дорогой друг, — всеважнее наших книг. Пора к этому привыкнуть, хотя душа и не в силах.
Нет, я вовсе не рекомендую Вам, сложа руки, привыкать, а только советую выяснить у редактора причинузадержки. Если причина общая— т. е. печатанье цен вместо книг — Вам остается только сидеть и ждать, как мне. Если же какие-нибудь идиоты что-нибудь выдумали — вот тогда надо Вам непременно писать Игорю Сергеевичу. Он на прежнем месте. Пишите ему и дайте знать мне и К. И; К. И. с ним хорош и, разумеется, если будет здоров, как сейчас, с радостью ему позвонит или напишет. Надо же, надо, необходимо, чтобы долгожданная «Республика» наконец взошла на нашем горизонте.
Вчера весь вечер я провела у С. Я. У меня из головы не идут четыре строчки, им написанные в Барвихе (я всю жизнь считала, что он поэт- нелирик, — и ошибалась):
Ты уже там, на другой стороне, Но протяни свою руку, Чтобы по твоему вынести мне Ту же предсмертную муку. [227]
227
Стихи посвящены Т. Г. Габбе. См.: С. Маршак.Собр. соч.: В 8 т. Т. 5. М., 1970. С. 223 и примеч. на с. 655.